По головам - 4 (СИ) - Георгиевич Ярослав. Страница 80
Получалось что выхода, по крайней мере приемлемого, нет. Угораздило же звёздам сложиться так, что именно перед началом всего этого он решил уйти в отставку!
Казалось бы, всё подталкивало к этому. После долгого похода их корабль загнали в доки, а капитальный ремонт — дело не быстрое. Боевых действий больше не предвиделось, Чужих застращали так, что они боялись высунуть свои щупальца, или что там у них вместо загребущих рук… Казалось бы — самое время передать дела молодому Фридриху и позволить себе наконец немного отдыха, особенно учитывая, что у Зигфрида практически ни разу не было нормального отдыха.
Они с семьёй воспользовались редкой и долгожданной возможностью, отправились вместе в долгий тур по самым экзотическим местам Империи. Аннероза всегда завидовала мужу, который успел уже до их знакомства облететь половину изведанного мира, да и маленькая дочурка хотела посмотреть на другие планеты. Вот, посмотрела…
И даже неизвестно, как оно лучше. Насколько проще было бы, останься он на своём боевом посту? Скорее всего, сейчас его уже не было бы в живых. Вряд ли лучшему экипажу тринадцатого флота удалось бы отсидеться, даже без корабля. Но самое поганое… Обратить оружие пришлось бы против своих. Ведь, по слухам, на их тринадцатом флоте случилось восстание.
И то, что в этот тяжёлый момент Зигфрид был вдали от боевых товарищей, буквально сжирало его изнутри. Уживаясь с подленьким и меркантильным облегчением от того, что не пришлось решать, на чью сторону становиться.
Но Зигфрид не привык бежать от сложностей.
При первых сообщениях о беспорядках в Империи он мог бросить всё и тут же вылететь в сектор, где базировался его родной тринадцатый… Шансы успеть были. Но когда Зигфрид связался с адмиралом Клаусом, тот сказал — беспокоиться не о чем, отдыхай уже наконец, главное — не суйся в те секторы, где мятежники. Восстание скоро подавят, Фридрих справляется прекрасно, помощь не нужна, сослуживцы шлют привет.
Адмирал говорил именно то, что хотелось услышать. И Зигфрид допустил слабость. Наверное, впервые в жизни…
Не надо было позволить тогда уговорить себя. Фридрих хорош, но авторитета у него всё же чуть-чуть не хватало. Окажись на его месте он, Зигфрид — наверняка смог бы уговорить боевых товарищей не совершать глупостей.
Известие о трагедии на тринадцатом пришло спустя несколько дней. Верных присяге ребят, судя по всему, застали врасплох. Остатки флота либо уничтожили, либо увели…
Тогда и стало понятно, что всё серьёзно.
Зигфрид тут же попытался пробраться в столичный сектор, несмотря даже на то, что ненавидел его всей душой. Они даже смогли сделать несколько перелётов, пока не оказались на Ирии…
Вобще-то, попадать в это захолустье не было даже мысли, но капитан каботажника, который добивал место в трюме пассажирами, своевольно сменил курс и отправился именно туда. Возмущаться было бесполезно.
Уже на Ирии Зигфриду попался на глаза хвастливый ролик, снятый мятежниками, где они гуляли по только что захваченной Столице. Для фейка и монтажа выглядело чертовски правдоподобно.
Учитывая, что с самого начала не получалось связаться с Адмиралтейством, картина рисовалась совершенно безрадостная.
Невольно стали закрадываться мысли, что если уж всё потеряно — к чему стремиться туда, в секторы, захваченные мятежниками? Смотреть на обломки кораблей, на раскиданные по космосу останки товарищей? Или погибнуть смертью героя ради Императора, которого, сказать по правде — Зигфрид не очень любил, и даже немножко презирал? Взять хотя бы ту стрельбу по воронам, или происшествие на балу… Восстание случилось совершенно не случайно, и имело под собой все основания.
Но даже несмотря на всё это, не будь на нём ещё и ответственности за семью, Зигфрид всё же постарался бы выполнить долг до конца. В крайнем случае, попытался бы угнать корабль, и начал бы против мятежников свою войну. Но… Аннероза, Вильгельмина… Раз уж всё так и так катится в Преисподнюю, раз уж они оказались так далеко от их маленького уютного дома, Зигфрид старался сохранить хотя бы то последнее и самое дорогое, что у него оставалось.
А долг перед Императором… Формально, уйдя в отставку, он себя от него освободил. Хоть и понимал, что сам же в это не верит…
И вот Зигфрид шёл с этим несчастным мешком гороха к ним, к своим любимым, но таким несчастным сейчас дочери и жене, думал о своей нелёгкой судьбе и о том, правильно ли поступил, правильно ли расставил приоритеты… И вдруг — сразу оказался на полу Храма Смерти. И не имел ни малейшего понятия, что произошло между двумя этими событиями. Хотя подозрения были. Видимо, его ограбили — иначе с чего бы он оказался тут голым?..
Зигфрид уже решительно шагнул в сторону дверей — где выход, он понял сразу, планировка у храмов обычно похожая. Но вынужден был замедлиться и остановиться, потому что навстречу из полутьмы шагнул человек.
Зигфрид напрягся, хотя и знал, что в помещении храма бояться нечего. Но совершенно напрасно. Это оказался местный служка в рясе. Он молча достал из перекинутой через плечо сумки тонкую стопку аккуратно сложенной ткани, положил сверху кусок тонкой верёвки, и жестом предложив взять всё это.
— Спасибо, — Зигфрид не стал отказываться от дара. Встряхнув, выяснил, что ему достался грубый серый балахон, похожий на саван. Конечно, не лучший вариант, но всяко лучше, чем ходить голым.
Служка молча кивнул, в ответ на вопросительный взгляд давая понять, что не настроен на разговоры — и так же ни слова не говоря, развернулся и пошёл дальше, к встающему с пола и ошарашенно крутящему головой человеку. Кстати, таких, похожих на Зигфрида, кругом было очень много… Среди прочих затесались даже пара испуганно прикрывающих срам женщин и с пяток детей. К счастью, никто из них не походил на Аннерозу или Вильгельмину.
Взгляд, даже вскользь кинутый на нагих женщин, внезапно вызвал очень бурную и совершенно однозначную реакцию организма. Такую, будто ему снова сорок. Пришлось спешно накидывать балахон, чтобы хоть как-то прикрыться.
Зигфрид никогда не был ханжой и спокойно относился ко многим вещам. Но всё же он считал, что прилюдное обнажение с демонстрацией хорошего настроения окружающим — поведение, не совсем достойное офицера Империи, и по возможности такого безобразия лучше избегать.
Стараясь не глядеть больше по сторонам, быстрым шагом Зигфрид направился прямо к выходу. Решительно толкнув дверь, шагнул наружу… И невольно замедлил шаг, а после и вовсе остановился.
После тишины и полумрака в храме яркий свет и громкая торжественная музыка заставили буквально ослепнуть и оглохнуть. А ещё налетевший тёплый ветерок принёс полузабытые запахи жарящегося на открытых углях мяса и какой-то выпечки, а так же готовящегося кофе.
Живот Зигфрида предательски скрутило. До этого он держался, но проклятые ароматы нанесли по защите, тщательно выстроенной против ноющего голода, сокрушительный удар. Больше всего на свете хотелось к тем ярким палаткам, расставленным на безопасном расстоянии от дверей храма. Музыка играла именно с той стороны, там же поднимались дымки от выстроенных рядком, словно матросы на смотре, мангалов…
Все мысли о жене и дочери напрочь отбило куда более простым и первобытным желанием. Шевельнулась только пугающая мысль, что платить за этот праздник жизни совершенно нечем.
Скрипнув зубами из-за злости на тех садистов, кто устроил всё это, Зигфрид сделал шаг в сторону палаток. В конце концов, сами виноваты. Нельзя в такое голодное время так явно дразнить людей…
На пути его внезапно встала молоденькая и очень симпатичная девушка. Как только он не заметил её приближения раньше?
Взгляд будто против воли притянуло к ней.
Не в его вкусе — но хороша. Просто чудо как хороша.
Невысокая, стройная. Приятное круглое лицо с мягкими чертами и острым подбородком, маленький вздёрнутый носик, пухлые чувственные губки. Большие озорные глаза смотрят прямо, смело и даже откровенно… Хотя нет, взгляд девушки бесстыдно соскользнул вниз, и она понимающе улыбнулась, а на её гладких округлых щеках появился лёгкий стыдливый румянец.