Интеллект в подарок (СИ) - Головнин Вячеслав Владимирович. Страница 37

— А ты останешься здесь? Одна?

— Я к дедушке в Москву переберусь, поступлю в институт. Надеюсь, что там и мужа себе найду.

— Я может, и согласилась бы на это ради тебя, но Гельмут не даст согласия. Он скорее меня бросит и женится на молоденькой, которая ему детей нарожает. А я останусь одна с твоим ребёнком на руках, никому не нужная. Мне придётся ребёнка в приют сдать и искать работу. Нет, такого будущего для себя я не хочу. И не проси больше. Закроем эту тему. Или ты делаешь аборт или после нашего отъезда начинаешь жить самостоятельно.

— А может мне вместе с вами уехать?

— Уехать с нами ты, наверное, сможешь, но жить в Америке одной семьёй у нас точно не получится. И учиться ты не сможешь. На что жить будешь? Куда ребёнка денешь?

Аня сползла с кресла на колени и, умоляюще глядя на мать, взяла её за руки:

— Мама, что мне делать?

— Я тебе уже говорила. Или жени на себе Савельева или делай аборт. У тебя срок небольшой, всё должно получиться без последствий для тебя. И чем раньше ты примешь решение, тем для тебя же будет лучше.

Из прихожей доносится звук открываемой входной двери.

— Папа пришёл, — произносят одновременно мать с дочерью. Ни та, ни другая не брызжут оптимизмом. Обе не могут скрыть своей озабоченности.

В гостях у семьи Ларченко я провёл более трёх часов. Когда меня, наконец, отпустили и я вышел на улицу, было уже темно, горели лишь редкие уличные фонари. Да и то лишь потому, что улица, на которой стоял дом Ларченко была одной из центральных и худо-бедно, но всё же освещалась.

Впрочем, я в освещении не нуждался, меня занимали другие заботы. Я чувствовал себя опустошённым после того допроса, устроенного Анютиной мамой. Ещё бы с полчаса и я рассказал о себе всё без утайки, наверное.

— Ян, ты случайно не скачал у них память?

— Скачал и не случайно. Я советую тебе провести диагностику Анюты. Она очень озабочена задержкой месячных и думает, что забеременела.

— Забеременела? От кого?

— От сослуживца отчима, Мишеля Шеро. Это французский инженер, работает как Гельмут по контракту на одном с ним заводе.

— Она с ним спит?

— Да.

— Вот это новость.

— Тебе вообще будет полезно узнать историю этой семьи, и какие планы были на тебя у этой твоей подружки.

— Хорошо, расскажи.

— Я эту историю подготовлю для тебя в виде документального фильма, посмотришь его на ночь. А ты пока проверь девушку, она действительно забеременела или нет?

— Заодно уж и её мать нужно проверить на предмет здоровья.

Последние мои слова искин никак не прокомментировал. Так как метки на них обеих я поставил, то это позволило мне мгновенно установить с ними инфоканалы и послать магему диагностики.

Как я и ожидал, сначала пришли результаты от Анюты. Никакой беременности у неё диагност не обнаружил. Задержка месячных была обусловлена незначительным нарушением в работе щитовидной железы, которое уже было устранено работой программы настройки мозга. Через несколько часов всё у неё будет нормально функционировать.

Не успел я порадоваться за Анну, как моя прогулка была грубо прервана. С центральной улицы я уже свернул и шёл по тёмному переулку, освещавшимся лишь одиноким уличным фонарём, оставшимся далеко за спиной. Ещё светилась одна лампочка, подсвечивающая номер дома, находившегося впереди по ходу движения в паре десятков метров от меня.

Дорогу мне преградила небольшая компания подростков. Оглянувшись, я увидел ещё двоих, вышедших из только что пройденного мной палисадника. На автомате всем послал по метке и с каждым открыл инфоканал, открывая тем самым для себя их эмоции и возможность мгновенно послать магему подчинения или плетение немедленного сна.

— Ян, прозондируй окрестности, есть ли ещё кто-нибудь поблизости, — попросил я искина, разглядывая тем временем вышедшего вперёд подростка.

Ну, как подростка. Парень был достаточно взрослым, ему было уже лет 19, просто он был невысокого роста, ниже меня на голову, а я сразу этого не понял, думал это пацан. Ещё трое, державшиеся позади него были столь же невысокими. Все трое вооружены увесистыми палками.

— Прямо за калиткой, во дворе дома стоят двое мужчин 35-ти и 40 лет, один из них в форме милиционера, — доложил Ян. — Явно готовится какая-то провокация. Сейчас у сниму у них верхний слой памяти за прошедший час.

Тем временем, первый парень, который был впереди и без палки, но с правой рукой в кармане брюк, сказал, лениво сцеживая слова:

— Долго ты чё-то гостишь у нашей Нюрки, мы уж заждались тебя.

— Милиционер местный участковый, а второй — опер из угрозыска. Понимаешь, опер отрабатывает версию, что это ты положил банду Графа и если ты сейчас поведёшь себя нестандартно, то сработаешь на эту версию, и тогда они будут копать дальше. Я рекомендую тебе магию не применять, как и свои навыки диверсанта. Вырубать ментов, тоже не выход. Позволь им убедиться, что ты нормальный советский парень, не владеющий никакими тайными приёмами борьбы, джиу-джитсами всякими.

— Просто удрать?

— Праздновать труса тоже нельзя. Нужно героически подраться и позволить себя слегка побить. По идее, забить тебя до смерти или до увечья менты не должны допустить.

Я грустно вздохнул. Последний раз я дрался, как обычный пацан, где-то полгода назад, в начале мая. Тогда меня привычно поколотили, а я особо и не сопротивлялся, к тому же и мальчишки деревенские не свирепствовали. Все подтвердили свой статус и ладно. После прошедшей зимы, ничего не изменилось. Все остались довольны и мирно разошлись, слегка спустив пар.

Теперь же мне вряд ли удастся скрыть своё умение в рукопашной схватке. Мои теперешние умения забиты в рефлексы и всё равно вылезут наружу. А опер это мгновенно просечёт.

Нет, решил я, ментов нужно вырубать в первую очередь или просто сбежать. Хрен с ними, пусть считают меня трусом, склонился я к последнему варианту. Да и пацанов жалко, не дай бог, пришибу кого ненароком. Выученная мною база "Диверсант" научила меня быстро лишать врагов жизни, а не драться. И отработанные навыки могут в такой ситуации обернуться против меня. Смерти хотя бы одного парня в ситуации обычной уличной драки мне никто не простит, поскольку это будет явное превышение обороны.

Парень ещё что-то говорил, а я, развернувшись, побежал обратно прямо на тех двоих, что сторожили меня сзади. Они инстинктивно разошлись, пропуская меня, и я не упустил свой шанс проскочить между ними и убежать. Кто-то запустил в меня палкой, которая отскочив от сработавшей защиты, не причинила мне никакого вреда.

Выскочив на освещённую улицу, я прибавил скорость и понёсся домой, выбирая окружной путь.

А дома, уже ночью, перед сном, Ян показал мне весьма занятный фильм в двух частях, составленный им после копирования памяти матери и дочери Ларченко.

Глава 4

История Татьяны и Анны Ларченко

Отец Ани, царский офицер, штабс-капитан Дмитрий Друцкой, из старинной дворянской семьи, познакомился с её матерью, по тем временам Татьяной Соковниной в столице осенью 1916 года, будучи в госпитале после ранения. Шла война, Россия воевала с Германией и её союзниками — австрияками, венграми, турками и болгарами. Татьяна, происходившая из мещанской семьи, жила с родителями в столице. Её отец, Павел Соковнин, был инженером, имел высокую должность, неплохой заработок и собственный дом. На работу добирался на служебном автомобиле с приданым водителем.

По окончанию гимназии Татьяна поступила на краткосрочные летние курсы медицинских сестёр и затем работала в госпитале. Её старший брат, Александр, годом ранее окончил горный институт и ушёл на фронт добровольцем, вольноопределяющимся, где и пропал без вести. Последнее письмо от него пришло летом 1917 года. В своих редких и кратких письмах он сообщал о сдаче экзамена на офицерское звание и дальнейшее продвижение по службе. На момент написания письма он уже имел звание поручика.