Чудовищная ложь - Найт К. А.. Страница 15

— Ты сказал, что большинство отступило от дымки? А есть ли те, кто поддался ей? — мягко спрашиваю я.

Он кивает.

— Как есть плохие люди, так есть и плохие монстры – те, кто любит кровопролитие, смерть и причинять боль. Они обитают на самых окраинах нашего народа, изгнанные за то, что поддались ненависти, которую любят люди. Мы не все такие, как они, человек.

— Меня зовут Ария, — поправила я.

— Ария. — Он очаровательно растягивает слово. — Мы не все такие, как они, мы просто хотим, чтобы нас оставили в покое.

— Мне так жаль, — пробормотала я, протягивая руку и кладя ее на его ладонь. — Мне правда жаль. Если уж на то пошло, есть люди, которые сомневаются в том, что здесь произошло, которые не верят в это.

— Но недостаточно, — отвечает он, и я киваю.

— Нет.

— Все в порядке, это образ жизни. Мы выживаем день за днем, все еще находя себя.

Он замолкает, и я не знаю, что сказать, пока мне в голову не приходит мысль.

— Когда я была маленькой, мне сказали, что ты меня съешь. — Я усмехаюсь.

— Возможно. — Аку ухмыляется и наклоняется ко мне. — Но я обещаю, что тебе это понравится.

Я тяжело дышу, не в силах отвести взгляд от его ярких, ненормальных глаз, а он смеется, откинувшись назад.

— Мне нравится выражение удивления и любопытства на твоем лице. Ты ничего не боишься, не так ли?

— Страх бесполезен, но я боюсь достаточно.

— Скажи мне, чего ты боишься? — с любопытством спрашивает он, наклоняя голову ко мне, его рога мерцают в свете, снова притягивая мой взгляд.

Я отвечаю, глядя на них и гадая, каковы они на ощупь.

— Я боюсь умереть от голода. Я боюсь, что однажды я не буду достаточно быстрой, достаточно сильной. Что моя польза иссякнет, и я закончу, как все остальные девушки, на спине, слишком израненная и накачанная наркотиками, чтобы что-то сделать. Я боюсь остаться одна навсегда, бродить по опустевшему городу день за днем в одиночестве, никогда не чувствовать себя в безопасности, никогда не смеяться и не улыбаться. — Я перевожу взгляд на него. — Я боюсь быть человеком.

— Очень честно, — признает он и наклоняется ближе. — Прикоснись к одному.

— Что? — спрашиваю я.

Он ухмыляется, и я снова замечаю его клыки.

— К моим рогам, потрогай один, ты смотришь на них с тех пор, как мы встретились.

Я ищу глаза Аку, но он выглядит серьезным, поэтому я поднимаю свою бледную руку. Он кивает головой в знак одобрения, наклоняясь дальше, чтобы мне не пришлось тянуться. Облизнув губы, я осторожно кладу руку на его левый рог, чуть не подпрыгнув от гладкой текстуры. Я ожидала, что они будут шершавыми, но они как шелк, поэтому я провожу рукой вверх к изогнутому кончику и обратно вниз, поглаживая его. Он стонет, и я замираю. Его голос звучит медленно и глубоко, его дыхание с ароматом цитрусовых обдает мое ухо.

— Наши рога чувствительны, как твои сосочки, которые я вижу сквозь рубашку. Продолжай в том же духе, и я, возможно, насажу тебя на один из них или позволю тебе держать их, пока ты скачешь на мне.

Я дергаюсь назад, и он смотрит на меня с голодом.

— Люди не говорят со мной так.

— Значит, они глупцы. Они, вероятно, думают об этом, но не осмеливаются сказать это тебе. Ты производишь впечатление человека, который действует быстро. — Аку подмигивает и откидывается назад, с гордостью демонстрируя огромную выпуклость, обтягивающую кожаную ткань вокруг его стройных бедер. — Я говорил тебе, что мне нравится удивлять тебя, но ничего из того, что я тебе говорю, не является неправдой.

— Чего ты боишься? — промурлыкала я, пытаясь сменить тему, пока мои щеки пылали, а мои грязные, предательские мысли уносились к тем самым вещам, которые он только что описал. Каково это — трахнуться с чудовищем?

Более того, почему я вообще хочу это знать?

На протяжении всей моей жизни мне рассказывали истории о монстрах за стеной. Я боялась их и видела последствия войны, видела их следы в брошенном городе, а теперь я здесь, сижу перед одним из них и гадаю, как он выглядит под этой одеждой.

Опять решила ходить на острие ножа? Он вообще мужчина? Черт, соберись, Ария. Когда я снова встречаюсь взглядом с Красным, он ухмыляется шире, но, к счастью, не обращает внимания на мой пристальный взгляд. Слава богу, я больше не краснею.

— Боюсь? — спрашивает он.

— Не говори, как какой-нибудь наглый идиот, — бормочу я.

— Все чего-то боятся, малышка, даже монстры. — Он погрустнел, проведя большим пальцем по губам, и по какой-то причине это заставляет мои бедра сжаться. — Я боюсь... одиночества. Я боюсь, что мой народ будет заперт здесь навсегда за то, что он просто существует. Я боюсь того, что принесет правда. Я боюсь того, что произойдет, когда они наконец решат пересечь эту стену. — Наклонившись, он берет мой подбородок и притягивает меня ближе, наши губы почти соприкасаются. — Но прямо сейчас я боюсь, почему я жажду огненную, дикую девчонку передо мной, так сильно, что я едва могу дышать, преодолевая свою похоть.

— Акуджи. — Я вздыхаю.

— Не произноси так мое имя, не сейчас, когда все, о чем я могу думать, это попробовать на вкус твои соблазнительные губки или зарыться головой между твоих стиснутых бедер, которые не могут скрыть знойный аромат твоего желания.

Я не знаю, откуда взялась его внезапная смелость. Я даже не думала, что он думает подобным образом, что было глупо. Аку мужчина, даже если он монстр, но от его слов я дрожу, и не от страха.

Что со мной происходит?

▪ 13 ▪

АКУДЖИ

Я ожидаю увидеть ужас Арии, когда она смотрит на меня, но вместо этого в ее глазах вспыхивает интерес, замешательство и желание, что заставляет меня застонать. Я обвиваю хвост вокруг ее тела, поглаживая им по спине и приближая моего человечка к себе, а затем ласкаю ее бедро. Ария вскакивает и смотрит на него, прежде чем ее взор возвращается ко мне.

Я опускаю глаза на ее очень человеческие губы, не в первый раз задаваясь вопросом, каковы они на вкус. Я никогда не понимал человеческой одержимости губами, пока не увидел ее, и тогда я не мог думать ни о чем другом, как прикоснуться к ним, вкусить их на вкус и облизать их, как это делали люди в лабораториях, когда думали, что крадут мгновения у всех остальных.

Интересно, позволит ли она мне?

Ария не уклоняется и не убегает, даже когда прижимаю ее к себе хвостом, но недостаточно близко. Я так долго хотел заполучить маленького человечка, наблюдая и страстно желая ее издалека. Мой народ назвал бы это неправильным, ведь люди — враги... но как мы можем быть врагами, когда она кажется такой идеальной и правильной?

Как раз в тот момент, когда я собираюсь проверить, убежит ли она, с ее губ срывается зевок. Ее щеки краснеют, когда Ария прикрывает их, бормоча извинения.

— Ты устала. Пойдем, человечек, тебе нужен отдых, — тихо пробормотал я, снова потянувшись к ней. Я обнимаю Арию, не стесняясь. Либо она слишком устала, чтобы беспокоиться, либо не боится, когда я укладываю нас в свое гнездо, щелкая хвостом на мяуканье кошки. Я ложусь спиной к двери, чтобы защитить ее в случае нападения, и обвиваю своим двухметровым телом ее крошечную фигурку. Ария такая маленькая и мягкая на ощупь, что мое собственническое чувство заходится в реверансе. Как такое маленькое создание может быть таким свирепым и сильным?

Я напрягаюсь, не зная, что делать, но мой человек не испытывает подобных сомнений.

Она прижимается к моей груди, как будто я ее утешаю, прижимаясь ко мне всем телом, и я готов умереть тысячей смертей, лишь бы остаться здесь с ней в объятиях.

Мое сердце учащенно бьется, пока ее крошечные ручки упираются мне в грудь. Наклонив голову, я удивленно смотрю на нее. Никогда еще не было такого ощущения, словно я скорее отрублю себе руку, чем сдвину ее с места. Это честь, которую она оказывает мне — доверие. Вот что это такое — доверие, — она вздыхает и медленно засыпает. Крошечный, очаровательный храп раздаётся в комнате, а я все еще не смею шевельнуться ни на дюйм, если потревожу ее, если она уйдет, вспомнив, что я и есть то чудовище, о котором ее предупреждали.