Дунайский лоцман. Необыкновенные приключения экспедиции Барсака - Верн Жюль Габриэль. Страница 24

Первое условие легко было осуществить. Достаточно, преобразившись в лауреата «Дунайской лиги», безошибочно играть эту роль. Сергей Ладко поклялся самому себе оставаться Илиа Брушем наперекор всему, что бы ни случилось во время путешествия. Можно было, впрочем, предполагать, что путешествие совершится медленно, ни верно, и что никакие приключения н гелают его клятву трудной для выполнения. Удовлетворить второму условию оказалось еще проще. Бритва снесла его бороду, краска изменила цвет волос, большие темные очки скрыли глаза, и этого было достаточно. Сергей Ладко совершенно переменил наружность в ночь перед отъездом из Сальки и пустился в путь до рассвета, уверенный, что его никто не узнает.

В Зигмарингене события развернулись по его плану. Когда он стал бесспорным лауреатом конкурса, его проект был благосклонно принят печатью прибрежных стран. Став достаточно известной личностью для того, чтобы никто не мог заподозрить его подлинное имя, и уверенный, с другой стороны, что рассеянные по реке члены «Дунайской лиги» в случае надобности помогут ему, Сергей Ладко пустился по течению.

В Ульме его постигло первое разочарование: он убедился, что относительная известность не спасает его от зорких глаз администрации. И он был совершенно счастлив, приняв на борт пассажира с бумагами в полном порядке, по-видимому пользующегося уважением полиции. Конечно, когда он будет в Рущуке и спуск по Дунаю придется прекратить, присутствие постороннего представит известные трудности. Но тогда он объяснится, а до того общество пассажира увеличит шансы на успех путешествия, которое Сергей Ладко страстно желал привести к счастливому концу.

Известие о том, что он носит такое же имя, как ужасный бандит, и что этот бандит тоже болгарин, заставило Сергея Ладко снова испытать неприятное волнение. Какова бы ни была его невиновность, а следовательно, и безопасность, он понимал, что тождество имен могло вызвать самые прискорбные ошибки и даже важные осложнения.

Если имя, которое он скрывает под псевдонимом Илиа Бруша, откроется, это не только помешает высадке в Рущуке, но можно будет бояться долгой отсрочки.

Против этой опасности Сергей Ладко ничего не мог сделать. Впрочем, если она и была серьезной, не следовало ее преувеличивать. В действительности, было маловероятно, чтобы полиция без особых причин обратила внимание на безобидного рыболова-удильщика, и особенно на рыболова, увенчанного лаврами зигмарингенского конкурса.

Прибыв в Сальку после захода солнца и оставив ее до рассвета, так что никто его не видел, Сергей Ладко только побывал в доме, чтобы удостовериться в отсутствии известий от Натчи. В продолжительности молчания было что-то страшное. Почему молодая женщина не писала уже два месяца? Что с ней случилось? Времена общественных потрясений влекут за собой бедствия отдельных людей,и лоцман говорил себе с тоской, что если он высадится счастливо в Рущуке, то, быть может, появится слишком поздно.

Эта мысль, разбивая ему сердце, в то же время удесятеряла силу его мускулов. Это она дала ему посте отправления из Грона силу бороться с грозой и остервенелым ветром. Это она заставляла его ускорять шаги, когда он возвращался к барже, неся подкрепительное для господина Иегера.

Велико было его удивление, когда он не нашел пассажира, оставленного в таком тяжелом состоянии, и найденная записка это удивление не уменьшила. Какая важная причина заставила господина Иегера уйти при такой слабости? Какие могли быть у обитателя Вены настоятельные дела в чистом поле, далеко от населенных центров? Здесь была загадка, которую размышления лоцмана вряд ли могли разрешить.

Но какова бы ни была причина отсутствия господина Иегера, оно, во всяком случае, создавало неудобство и удлиняло путешествие, и без того долгое. Без этого непредвиденного происшествия баржа уже была бы посредине реки, и к вечеру много километров прибавилось бы к тем, которые остались за ее кормой.

Очень было сильно искушение не считаться с просьбой господина Иегера, отчалить и без потери времени продолжать путешествие, цель которого притягивала Сергея Ладко, как магнит железо.

Лоцман, однако, решился ждать. Он обязался перед своим пассажиром, и, со всех точек зрения, лучше было потерять день, чтобы не доставлять предлогов к позднейшим протестам.

Чтобы с пользой употребить остаток дня, ему, к счастью, хватило работы. Надо было привести в порядок баржу и исправить повреждения, причиненные бурей.

Сергей Ладко сначала принялся укладывать содержимое сундуков, которые перерыл во время утренних бесполезных поисков. Это у него не потребовало много времени, и, когда он уложил второй сундук, его взгляд упал на портфель, который незадолго перед этим привлек внимание Карла Драгоша. Лоцман открыл портфель, как и полицейский, и как он же, но с совершенно другими чувствами вытащил портрет с трогательной надписью, который Натча дала ему в момент расставания. Сергей Ладко долго созерцал это очаровательное лицо. Натча!… Да, это она!… Это ее дорогие черты, ее чистые глаза, ее губы, полуоткрытые, точно она хочет заговорить.

Со вздохом он положил дорогое изображение в портфель и портфель в сундук, который старательно закрыл; он спрятал ключ в карман и вышел из каюты, чтобы заняться другой работой.

Но работа не шла ему на ум. Скоро руки его опустились, и, сев на скамейку спиной к берегу, он устремил взгляд на реку. Его мысль улетела в Рущук. Он видел свою жену, свой дом, веселый, полный песен… Нет, он не жалел ни о чем. Он снова пожертвует своим счастьем для блага родины, если это понадобится… И, однако, как он страдал, что такая горестная жертва принесена бесполезно! Революция вспыхнула преждевременно и безжалостно раздавлена. Сколько лет суждено еще Болгарии изнывать под игом угнетателей? И, если он сможет пересечь границу, найдет ли ту, которую любит? Не захватили ли ее турки, как заложницу, как жену одного из своих непримиримых противников? Если это так, что они сделали с Натчей?.

Увы! Следы этой скромной семейной драмы затеряются среди грозных событий, потрясающих балканскую область. Кому какое дело до несчастья двух существ среди всеобщего народного отчаяния? Свирепые орды наводнили полуостров. От дикого топота лошадей дрожит земля, и даже самые бедные деревушки опустошены войной.

Против турецкого колосса поднялись два пигмея — Сербия и Черногория. Сможет ли этот Давид победить Голиафа? Ладко понимал, до какой степени неравны силы, и возлагал надежды на отца всех славян, великого русского царя, который, быть может, соблаговолит протянуть мощную руку на помощь угнетенным сынам.

Погруженный в свои мысли, Сергей Ладко совершенно забыл о том, где находится. По берегу мог промаршировать целый полк, а он бы не обернулся. Тем более он не заметил приближения трех людей, которые подкрадывались сверху с большой осторожностью.

Но, если Ладко их не видел, они его прекрасно заметили, как только баржа показалась из-за поворота реки. Трое тотчас остановились и стали тихо совещаться.

Один из этих троих уже представлен читателю в венской гавани под именем Титчи. Это он в сопровождении спутника крался за Карлом Драгошем, пока сыщик в свою очередь выслеживал Илиа Бруша; а тот шел посетить одного из посредников, принимавших участие в доставке оружия в Болгарию. Если читатель помнит, слежка привела обоих шпионов к барже; уверившись, что они узнали плавучее обиталище полицейского, люди удалились с намерением извлечь пользу из этого открытия. Теперь они решили осуществить свой проект.

Три человека затаились в прибрежной траве и оттуда следили за Сергеем Ладко. А тот, погруженный в размышления, не подозревал об их присутствии и о грозившей ему опасности. А опасность в самом деле была велика, так как люди, скрывавшиеся в засаде, состояли в шайке преступников, грабивших дунайскую область, и не очень приятно встреться с ними в темном уголке. В этой банде Титча играл значительную роль; он являлся первым после атамана, «подвиги» которого доставили лоцману Ладко незаслуженно постыдную славу. Двое других, Сакман и Церланг, были простыми исполнителями.