Шотландия и Англия в первой половине XV в.: высокая политика и региональные амбиции - Игнатьев Сергей Валерьевич. Страница 4
Небезинтересно сопоставить труд шотландского историка Майкла Брауна «Джеймс I» [38] с упомянутой выше монографией Е. Бальфура-Мелвилла, который, одобряя «парламентаризм» (то есть стремление Джеймса I найти опору своей политике в шотландском парламенте в первые годы своего правления), при этом «закрывал глаза» на темные стороны правления шотландского монарха, М. Браун стремился более объективно взглянуть на политику Джеймса I. Им убедительно показано, что даже лояльные трону современники (такие как, например, хронист Уолтер Боуэр) осуждали методы короля, а будущий папа Пий II писал о короле как о «жадном, вспыльчивом и мстительном» человеке. В то же время, по мнению М. Брауна, именно жесткая политика по отношению к высшей шотландской знати и в том числе к королевским родственникам позволили Джеймсу I переломить сложившуюся практику, когда король был лишь «первым среди равных».
Заслуживает быть отмеченной и монография Ричарда Ломаса «Семья Перси» [39] посвященная истории графов Нортумберлендов. Сюжеты, касающиеся истории Англии и пограничья начала XV в., рассматриваются здесь несколько односторонне — с точки зрения влияния и роли семьи Перси на эти события. Во многом предвзятый подход этой работы (которая писалась по инициативе ныне здравствующего герцога Нортумберленда) делает, на наш взгляд, ряд ее тезисов довольно спорными и даже явно уязвимыми, как, например, утверждение якобы на самом деле «амбиции семьи Перси простирались далее на север, в Шотландию [а не в сторону английской короны — С.И.]. Они надеялись там расширить свои владения и власть, однако, их возможности были неадекватны их задачам, поэтому они [Перси — С.И.] нуждались в поддержке английской короны, а Генрих IV не желал им помогать» [40]. Освещая борьбу Перси с Генрихом IV, Р. Ломас прямолинейно объясняет ее тем, что старший сын графа Нортумберленда — Генри Хотспер стремился «защитить интересы своего сына и юного Мортимера, а также оспорить легитимность прав короля Генриха IV на английскую корону», упуская при этом из виду, что, похоже, сам Хотспер, имел виды на английский трон, а судьба Мортимера была лишь поводом для мятежа. Вместе с тем, работа Р. Ломаса содержит и положительные моменты. В частности, автору удается продемонстрировать близость политических интересов крупных лордов по обе стороны англо-шотландской границы и их влияние на политику Лондона и Эдинбурга.
Хотя российская наука занимается историей Великобритании много и плодотворно, в отечественной историографии работ, посвященных англо-шотландским отношениям первой половины XV в., практически нет. Наиболее близкой к нашей теме является совместная статья Н.И. Басовской и Г.И. Зверевой «Союз Франции и Шотландии в системе англо-французских противоречий XII–XV вв.» [41], посвященная эволюции франко-шотландского альянса на протяжении почти трех столетий. Авторы, характеризуя предпосылки и объективные причины, подтолкнувшие Францию и Шотландию к союзу, показали определенную стадиальность в развитии этого альянса в контексте международных отношений в период позднего средневековья.
Некоторые аспекты англо-шотландских отношений затрагивались в научно-популярной и учебной литературе, в частности в книге Г.И. Зверевой «История Шотландии» [42], хотя, автор в силу своих научных интересов, лежащих в области новой и новейшей истории, средневековому периоду отвел небольшое место. В монографии Н.И. Басовской, посвященной Столетней войне, в контексте внешней политики Франции рассматривается проблематика англо-франко-шотландских отношений первой половины XV века [43]. Автор отмечает, в частности, важность полученной дофином из Шотландии помощи. Но, вместе с тем, на наш взгляд, Н.И. Басовская несколько недооценила интенсивность связей между дофином и Шотландией в 1420-е гг.
Таким образом, резюмируя, мы можем сказать, что тема англо-шотландских отношений первой половины XV в., как в отечественной, так и в зарубежной историографии разработана довольно неравномерно.
Исследователей, в первую очередь интересовали вопросы высокой политики — дипломатические шаги Лондона и Эдинбурга и ход военных кампаний между королевствами. При этом особый интерес вызывали либо драматические события «войны за независимость» XIII–XIV вв., либо ситуация накануне англо-шотландской Унии 1603 г. Что касается англо-шотландских отношений первой половины XV в., то они до сих пор изучены значительно слабее, оставаясь, как правило, проходными сюжетами современных исследований.
Интерес настоящей работы определяется, на наш взгляд, прежде всего, тем, что впервые в отечественной исторической науке подробно рассмотрены проблемы англо-шотландских отношений начала — первой половины XV в., позволяя тем самым, внести существенные коррективы в представления о месте и роли Шотландии в системе международных отношений этого периода. Собранный и проанализированный в исследовании материал, позволяет утверждать, что, вопреки распространенному мнению, внутренняя и внешняя политика Шотландии оказывала весьма заметное влияние на баланс сил в англо-шотландском конфликте времен Столетней войны. Кроме того, здесь впервые в отечественной историографии были использованы ранее не входившие в научный оборот, документальные и нарративные источники по истории Шотландии XV в.
Степень изученности темы определила постановку цели и задачи исследования. Цель исследования состоит в том, чтобы выявить направление и динамику развития англо-шотландских противоречий в указанный период; она достигается через решение следующих задач:
1) проанализировать причины и характер военных конфликтов на англо-шотландской границе в начале XV в., показав их место в социальной и политической жизни обоих королевств;
2) рассмотреть динамику отношений Эдинбурга и Хайленда в общем контексте англо-шотландских противоречий;
3) охарактеризовать роль шотландского корпуса в ходе военных действий во Франции в 1420–1424 гг. и истоки англо-шотландских взаимоотношений того периода;
4) исследовать характер политики Джеймса I Шотландского, по возможности, проследив, как в ней преломились личный опыт и представления, вынесенные Джеймсом из своего вынужденного пребывания в Англии;
5) рассмотреть причины и результаты возобновления военно-политической активности на англо-шотландском пограничье в начальный период войны Алой и Белой Розы;
6) выявить определенную стадиальность в развитии англо-шотландских отношений на протяжении первой половины XV в.
Глава I.
Англо-шотландское Пограничье в начале XV в.
§ 1. Лорды пограничья и англо-шотландские конфликты на рубеже XIV–XV вв.
Для англичан граница с Шотландией всегда ассоциировалась с границей этнокультурной, началом кельтского мира, сильно отличного от английского. В то же время, необходимо оговориться, что это своего рода бытовой стереотип, поскольку фактически граница английской и гэльской культур пролегала в предгорьях Хайленда. Само же англо-шотландское пограничье в XV в. являло собой особый субрегион со сложной системой внутри — и внешнеполитических связей.
Здесь не обойтись без краткой исторической справки. Как отмечает английский филолог Дж. Уэллс, «стартовым моментом» складывания шотландского языка можно считать захват англо-саксами в VII в. Эдинбурга. Именно с этого времени, наряду с гэльским языком в Лоуленде стал активно использоваться и нортумбрийский диалект древнеанглийского языка [44]. Этот диалект, в своей основе, был языком северных англов (жители Берникии и Дейры) [45], который в XI в. был дополнен некоторыми заимствованиями из нормандско-французского языка, пришедшего из южных частей страны и ставшего впоследствии средством повседневного общения в Лотиане, присоединенном шотландцами в 1018 г. при короле Малькольме II МакКеннете.