Империя предрассудков (СИ) - Мэра Панна. Страница 11

— Без глупостей, пожалуйста. Просто положи на стол. Последняя дверь. Второй этаж, — ещё раз проинструктировала меня фрейлина.

Мне же уже не терпелось вернуть себе честное имя в глазах герцогини и всех тех, кто стал свидетелем моих провалов. Поэтому я, невзирая на страх неудачи, спотыкаясь о собственные ноги, с замиранием сердца направилась к выходу, предвкушая, как, выполнив поручение, я смогу вернуться на бал и наконец-то вкусить то, чем так изумительно пахло с кухни.

Глава 5

К моему удивлению, я отыскала необходимый кабинет достаточно быстро. Да и спутать его с другими было сложно. Единственная дверь в конце коридора и, пожалуй, самая громоздкая, напоминала мне целые ворота во дворец, а не проход к рабочему месту. Кем бы ни был господин Бернард, он точно предпочитал все самое большое, самое дорогое и самое роскошное. И моя уверенность в этом только укрепилась, когда я зашла внутрь. Мне казалось, даже охранник, последовавший со мной, понимал, насколько странными были предпочтения господина.

Кабинет его был столь огромным, что я с трудом могла рассмотреть портреты, висевшие в противоположном конце. Неуместными для рабочего кабинета мне показались и диваны, выполненные из рубинового бархата. Они, как и все в этих покоях, были рассчитаны минимум человек на двадцать. И при желании в одну только эту комнату можно было поместить всех обитателей дворца. А вот книги у Бернарда точно не пользовались популярностью. Судя по тому, как небрежно он скидывал их под стол, они, должно быть, заменили ему пуфик для ног.

Рабочий стол господина, как и предупреждала Елена, утопал от неразобранной почты и недописанных писем. А на полках дубового шкафа, за тонким слоем стекла я увидела с десяток разнообразных трубок для табака и еще большее изобилие всевозможных сигар. Держу пари, каждая из них стоила больше, чем я смогу заработать за всю жизнь.

Аккуратно пробираясь к столу, я старалась ни в коем случае ничего не зацепить, а лишь побыстрее закончить с этим делом и с гордо поднятой головой вернуться обратно. Наконец, я позволила себе разжать онемевшие пальцы, которыми я все это время судорожно сжимала конверт.

До сего момента я не придавала значения своему волнению, но когда конверт уже почти коснулся дубовой столешницы, я начала сильно беспокоиться. Неужели так сложно просто положить его и уйти?

Я быстро пробежалась глазами по желтоватой бумаге, скрепленной в центре восковой печатью. Судя по неровным краям и небрежному скосу, она была поставлена на скорую руку. Но ни адресата, ни получателя на конверте указано не было. «Глупое волнение! Появляется даже тогда, когда нет ни одной причины для беспокойств», — злилась я на себя. Покрутив письмо в руках еще несколько раз, я все же решилась и положила его прямо в центр стола на самое видное место.

Если Бернард так ждет это письмо, он точно увидит его. С этими мыслями я глубоко вдохнула, ехидно зыркнула на гвардейца и, довольная собой, зашагала к выходу.

Когда я вернулась в зал, все оставалось на своих местах, будто я никуда и не уходила. Обед был в самом разгаре, но некоторые гости, которые уже изрядно набрались, сидели чуть поодаль основных столов и играли в карточные игры. Я старалась выглядеть как можно более незаметно, потому что чувствовала себя неуместно на этом грандиозном пиршестве.

Однако скрыться от посторонних взоров не удалось. Едва я вошла в буфет, меня окрикнул знакомый голос Лизы:

— Анна, где ты была? Мария тебя обыскалась! — девушка была просто вне себя от паники. Она весь день выглядела напряженной, но в тот момент ей будто перекрыли кислород, настолько бледной она была.

— Что? — с недоумением выпалила я. — Я выполняла ее поручение! Елена разве не сказала тебе? — я искренне не понимала, почему Лиза так злится на меня.

— Какое еще поручение? — девушка подошла ко мне, схватив за рукав платья, но так, чтобы никто больше не видел этого, и потащила в сторону стола, за которым расположилась герцогиня. Я чувствовала себя очень странно, но была уверена, что произошло очередное недоразумение.

— Мне надо было передать письмо. Советнику его Величества, господину Бернарду, кажется, — ответила я вежливо, хотя быть любезной у меня получалось все меньше и меньше.

— Советнику? Бернарду? Ну конечно! — воскликнула она. — А то, что господин Бернард больше месяца не появлялся при дворе, тебя совершенно не смущает? Так что не знаю, о каком Бернарде ты говоришь, но точно не о советнике. И даю тебе совет: лучше не упоминай при встрече с кем бы то ни было о своих встречах с загадочными советниками, это, знаешь ли, не очень хорошо для незамужней фрейлины.

Она резко оборвала фразу и повернулась ко мне, глядя мне в глаза с внезапной ненавистью, но девушка быстро взяла себя в руки и продолжила уже гораздо спокойнее:

— Иди. Все ждут тебя.

— Постой, если это не кабинет господина Бернарда, тогда чей? — мозаика в голове никак не складывалась.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Центральная дверь в конце императорского коридора. Чей там кабинет?

Испуг на лице Лизы сменился удивлением.

— Единственный центральный кабинет на этом этаже принадлежит его Высочеству, цесаревичу Константину.

Лиза быстро раскусила меня и с гнусной ухмылкой поинтересовалась:

— Ты считаешь, что потанцевав один раз с Его Высочеством можно бегать к нему в покои?

— Не знаю, о чем речь. Я выполняла поручение Марии Павловны, — я действительно пока с трудом складывала факты, но в душе начинала понимать, что очень зря согласилась помочь Елене. Стало понятно, что письмо я относила вовсе не тайному советнику, а, по всей вероятности, старшему из цесаревичей. Вот только зачем было передавать письмо через меня, да еще и таким способом?

На этот раз Лиза ничего не ответила, едва заметно закатила глаза и, развернувшись, направилась к своему месту.

Зато я уже во всю представляла, как герцогиня посмотрит на меня, если окажется, что все это время я должна была стоять рядом с ней. Ноги изо всех сил сопротивлялись приказам даже приближаться к Марии. И если еще несколько часов назад самым страшным наказанием для меня была ее немилость, то теперь мне откровенно стало страшно за свое будущее.

Я чувствовала себя хуже побитой собаки, но, если бы потребовалось, я все равно встала бы на колени и вымаливала у Марии Павловны прощение. И если в случае с сумочкой я хотя бы отчасти была виновата, то, что произошло сейчас, было исключительно делом рук Елены.

Когда я все же достигла стола герцогини, я была готова к чему угодно. И мысленно я прощалась с жалованием, которое я не успела получить даже раз. Но меня ожидало вовсе не то, к чему я готовилась.

Вместо испепеляющих взглядов и унижений Мария довольно дружелюбно, насколько это было возможно, предложила мне присесть. Теперь я точно не могла ничего понять. То они злятся на меня, то жалеют, то предлагают помощь, то подставляют, а затем делают вид, что ничего не происходит. Что за театр? Кто здесь злодей, а кто герой?

Я присела на мягкий стул, который гораздо больше напоминал мне кресло, и обвела присутствующих взглядом. Казалось, будто сейчас кто-то из них накинется на меня и прилюдно растерзает. Я была как на иголках.

Стол передо мной ломился от блюд всевозможных форм и размеров. Здесь была и сочная баранина, и соленая лососина, и огромный лебедь, которого запекли с аппетитной хрустящей корочкой.

— Ваше Благородие, первое блюдо. Гратен дофинуа с павлиньими лапками, — слуга аккуратно поставил передо мной широкую тарелку и тут же испарился.

Я смотрела на все эти блюда и, к моему ужасу, не испытывала ничего, кроме отвращения. Могла ли я теперь спокойно есть, когда в любой момент меня могут объявить государственным изменником или просто отравить?