Империя предрассудков (СИ) - Мэра Панна. Страница 34

«Что будет, если меня узнают? Что если я не справлюсь и подведу Фаню? И с чего вообще я, воспитанная в лучшем учебном заведении Империи, должна выступать в этом доме разврата?» — думала я, надевая струящийся тонкий шелк, который аккуратно ложился на каждый изгиб тела. Увидев меня в таком платье, даже цесаревич вряд ли бы прошел мимо. А впрочем, зачем мне нужен этот цесаревич?

Я вновь посмотрела на себя в зеркало. Наверное, стоило восхититься своему отражению, подумать о том, что даже несмотря на всю откровенность и непривычность образа, это платье без сомнений подчеркивает все достоинства фигуры и заставляет меня по-новому взглянуть на себя. Но я видела в отражение совсем не то, что должна была при иных обстоятельствах. Было противно и стыдно от себя, опустившейся до такого безобразия.

— Ты уже? Быстро, однако, — совершенно неожиданно в комнату вошла Фаня и, мимолетом оглядев меня, подытожила, — хорошо село, — подруга вовсе не собиралась стелить передо мной комплиментами, понимая, что в моем случае это неуместно.

— А теперь слушай внимательно, — Фаня остановилась напротив меня и серьезным видом продолжила, — на этом празднике я заявлю тебя как дебютантку.

— Что это значит?

— Это значит, что для них ты будешь особым, лакомым кусочком. Считай себя редкой картиной в главной городской галерее, назовем это так. На дебютанток всегда огромный спрос. Все платят лишь за возможность видеть тебя, а не за твои способности. К слову, неважно, что ты будешь делать на выступлении. Даже покрутившись на одном месте пару минут, они готовы будут заплатить за это большие деньги. Но все же, постарайся не быть фарфоровой статуэткой. Я знаю, что ты весьма неплохо танцуешь, — я не совсем понимала, что делает Афанасия: приободряет меня или старается ещё больше запугать.

— И запомни ещё одно: за каждый танец наши гости платят отдельно, в зависимости от того насколько им понравилось. Так что у тебя будет двойной стимул стараться.

Мысль о щедром вознаграждении придала сил, но тут же вспомнив какими средствами я собиралась их заработать, свело челюсть.

— Ты все ещё можешь передумать, — напоминала Фаня, серьезно глядя на меня.

Но я лишь печально помотала головой.

— Я даже не знаю, что буду делать, когда там окажусь.

— Считай это разминкой в хореографическом классе Института. Импровизируй. Но я все еще надеюсь, что ты откажешься. Анна, это не для тебя, — даже эти слова Фаня говорила так, словно была лишена и доли сочувствия. Однако, несмотря на ее жесткий тон, я как никогда чувствовала ее поддержку.

— Ты знаешь, что я не буду тебя слушать. Я уже здесь. Я одета и готова выступить. Все получится, и на этом раз и навсегда с подобными экспериментами будет покончено.

С каждой секундой волнение во мне нарастало, но уже не столько от мысли, что меня узнают, сколько от странных и совершенно неоправданных предрассудков, что здешней публике не понравится мой номер. «Что за ерунда?» — подумала я, отгоняя от себя эти мысли. Я была настроена сделать все, чтобы получить эти дурацкие пятьдесят тысяч и со мной была сила короткого платья, глубоко декольте и длинных ног — пожалуй единственного, чем я действительно могла гордиться.

— Ты бы дала мне выпить для храбрости, если бы видела, что я очень нервничаю, а один глоток поможет мне расслабиться? — кокетливо поинтересовалась я в надежде, что Фаня поймет мой посыл.

Та посмотрела на меня с недоверчивым прищуром и также кокетливо ответила:

— Нет. Алкоголь не помогает стать смелее. Он отрубает те зоны мозга, что ответственны за поведение. Так что я бы не стала нарушать твое естественное состояние.

Я лишь фыркнула. Я выступала в Институте миллионы раз. Выступала перед Императрицей, герцогами, графами, перед залами с сотнями институток, но такое волнение я испытывала впервые.

— Ты всегда говоришь, что у тебя не получится. Не раздражай меня и на этот раз. Иди уже раз решилась на это, хоть я и не одобряю, — подбодрила меня Фаня в свойственной ей манере. — И маску не забудь.

Я забрала из ее рук маску и ещё раз глянула на Фаню, та одобрительно, будто благословляя меня, кивнула в сторону двери. Я сделала глубокий вдох, а затем молча вышла из кабинета.

Наедине с собой вновь становилось страшно, и я, переминаясь с ноги на ногу, незаметно, даже для самой себя, старалась прикрыть оголённые места. Должно быть, я выглядела очень плохо и невероятно жалко, потому что одна из девиц, сидевшая рядом на ступеньке около выхода к сцене, долго изучала меня взглядом, а затем подчёркнуто высокомерно произнесла:

— Выпей. Полегчает, — девушка, ни секунды не мешкая, протянула мне литровую бутылку с подозрительной жидкостью.

Я недоверчиво посмотрела на нее. По ее виду сложно было сказать насколько часто она прибегала к подобного рода лекарствам от неуверенности, поскольку пьяной или неадекватной она не выглядела. Наоборот, если бы не ее высокомерие, она была бы очень даже мила.

— Не бойся, если это твой первый раз, то тебе не обойтись без капли исцеляющего бурбона, — смягчив тон произнесла девушка и ещё раз потрясала бутылкой около моего носа, — ну же, второй раз предлагать не буду.

Я ухватилась за холодное стекло и залпом отхлебнула противную, горькую и до чёртиков неприятную на вкус жидкость. Это было единственным и последним шансом не ударить в грязь лицом. Алкоголь прожигал внутренности, но я продолжала глотать жидкость, которая обещала даровать мне желанное облегчение.

Краем глаза я видела, как довольно улыбалась проститутка, отдавшая мне бутыль. Дожилась. Девять лет Института. Почти год во дворце, тысячи светских раутов, а в итоге я стою в борделе и пью с неизвестной проституткой за удачный вечер.

Я слышала пьяный смех и свист из зала. Гости вызывали меня на поединок со страхом. Я натянула на лицо плотный каркас маски, которая, казалось, была самой широкой и объемной вещью на моем теле, а потом вдруг осознала, что я творю.

— Нет! Я не могу пойти туда! — воскликнула я, словно пробудившись от забвения.

Проститутка смотрела на меня как на сумасшедшую:

— Ты совсем что ли? Иди. Не слышишь? Все ждут танца от дебютантки, — девушка резко встала, и практически выпихнула меня на сцену.

— Нет! Я не готова! Я не знаю, что делать! Я вообще не такая! — упиралась я изо всех сил.

— Так! — закричала проститутка, — либо ты идёшь, либо я. И все деньги, которые эти мужчины принесли для тебя, я заберу себе!

А потом она с силой пихнула меня в бедро, заставляя вылететь на сцену.

Глава 13

Времени, чтобы осознать произошедшее, не было, как и обратной дороги за кулисы. Толпа взорвалась бурными аплодисментами. Нигде доселе я не видела, чтобы кого-то встречали с такой всепоглощающей радостью, и никогда бы не подумала, что так могут ликовать аристократы при появлении бордельной девушки. Насколько я успела заметить, в зале были не только мужчины. Несколько вполне приличных дам в сопровождении кавалеров расположились за дальними столами. Свободных мест не было, и многим приходилось толкаться в проходах. Неужели они все пришли посмотреть на меня?

— Мы ждём! — крикнул кто-то из зала, от чего шумы хлопков начали заглушать даже мои мысли.

Полумрак, царившей в зале, придавал уверенности. В темноте меня будет не так просто разглядеть, если что-то пойдет не так.

Я не представляла, что делать. Я не готовилась, не репетировала, и казалось, что в те секунды\ я утратила способность шевелиться, думать, дышать. Я окинула взглядом гостей. Все они на удивление выглядели прилично, а происходящее вокруг было куда приятнее, чем вечер у Равниных. Было ощущение, словно я вновь попала на Смотрительский бал и должна выдать все, на что способна, чтобы меня приняли ко двору.

Возможно, я бы простояла так довольно долго, пока меня не сменила бы другая танцовщица. Но вдруг зал замер, а за внезапным молчанием последовало то, что заставило мое сердце сжаться — фортепиано. Это звучание показалось мне неожиданно знакомым, теплым. Хоть что-то родное было в стенах королевства разврата. Музыка была плавной и мелодичной, она напоминала мне прикосновения горячей воды, в которую я окуналась, возвращаясь с мороза. Это была совсем не та музыка, которую я слышала, когда пришла в бордель несколько часов назад. Каждая нота словно пыталась добраться до моего сознания, заставить снять невидимые цепи и просто довериться моменту. Уверенные звуки фортепиано смешались с одобрительным гулами в зале. И на секунду мне померещилось, что я слышу, как течет по моим венам кровь. Я знала, что смогу.