Империя предрассудков (СИ) - Мэра Панна. Страница 40

К счастью, до выхода оставалась всего ничего, и я, пройдя еще несколько метров и отперев тяжелую дубовую дверь, оказалась в саду.

Осенний, еще по-летнему теплый утренний воздух моментально снял остатки сонливости и необъяснимой тревоги, приводя меня в чувства и наполняя легкие ароматами парковой свежести.

Я огляделась, никакой брички вокруг и в помине не было. Постояв на крыльце пару минут, неспешно осознавая, что транспорт еще не прибыл, я спустилась вниз по ступенькам и прошла немного вглубь парка.

Садовая аллея завораживала меня утренней красотой и тишиной. Здесь было значительно темнее, чем на крыльце, где уже давно играли шаловливые лучики солнца, но даже тени казались мне приятными спутниками. Запахи здесь ощущались в сотни раз ярче, чем на крыльце, и к аромату дикой розы примешались контрастные запахи ирисов, георгинов и таволги. Много, много ароматов, где каждый перебивал другой и смешивался с третьим, заставляя меня кружиться в забвении ароматических красок.

Внезапно за спиной я услышала нарастающий цокот копыт. Я быстро окинула взглядом все это зеленое великолепие, понимая, что нам придется расстаться и, развернувшись, направилась к своей бричке.

Каково же было мое удивление, когда вместо привычной шумной деревянной брички с одной борзой лошадкой и грубияном ямщиком к крыльцу подъехала огромная карета с пятеркой молоденьких мастистых коней. Как-то больно много чести для рядовой фрейлины. Быть может, это Александр постарался? Мне хотелось в это верить, но я совершенно точно знала, что это пустые фантазии. Вероятно, карету подали для кого-то другого.

Только я направилась к ямщику, чтобы расставить все точки над «і» как дверь дворца резко отворилась, и на крыльце появился статный мужчина. Он был не очень высокий и достаточно худого телосложения. Темные короткие волосы, которыми грешила современная мода, идеально подчеркивали контуры его лица, и он казался весьма привлекательным.

Издалека мне показалось, что мужчина совсем не молод, но когда он подошел ближе, и я смогла его разглядеть, то поняла, что возраста ему накидывала ухоженная борода и симметричные бакенбарды.

Едва он заметил меня около кареты, от его задумчивости не осталось и следа. Небольшие губы, которые гармонично смотрелись на лице господина, дернулись в улыбке, но при этом он все равно умудрялся оставаться серьезным и даже немного строгим. Похоже, что карету все же подали для него.

— Анна Георгиевна? — обратился он ко мне, спустившись с лестницы.

— Да, это я. А вы, собственно, кто?

— Вы направляетесь в Западную губернию? — проигнорировав мой вопрос, спросил господин.

Я кивнула.

— Тогда прошу, садитесь. Нам предстоит долгая дорога, — ничего не объясняя отчеканил мужчина. Кажется, по моему лицу было очевидно, что я нахожусь в замешательстве, потому господину пришлось пояснить некоторые вещи:

— Не беспокойтесь, я тоже держу туда путь. Вы можете ждать свою бричку, но на карете вы доберетесь быстрее, и вам будет гораздо удобнее.

— Я никуда с Вами не поеду, господин. Я вижу вас первый раз в жизни, и у меня нет никаких оснований вам доверять.

Было очевидно, что мужчина не был готов к такому повороту событий, вероятно ему редко отказывали. Особенно дамы. Впрочем, а чего я еще ожидала от мужчины, что вышел из дворца?

— Спасибо за предложение, но я подожду свою бричку, — добавила я гордо.

Взгляд мужчины мгновенно изменился. Если раньше он смотрел на меня серьезно и равнодушно, словно ожидая от меня беспрекословного подчинения, то сейчас я заметила в его взгляде явный интерес.

Однако и это продолжалось недолго. Едва я собиралась прервать молчание и, откланявшись, направится в сторону ожидать свою бричку, господин решительно произнес:

— Садитесь, Ваше Благородие, я поеду на другой карете.

— Не поняла вас?

— Что же здесь непонятного? Позвольте мне быть джентльменом и уступить вам свою карету, я отнюдь не спешу, а вам наверняка неудобно стоять с вашим… — он помедлил, словно не мог найти подходящее слово, — горшочком.

Я в мгновение покраснела. Заметив мое смущение, мужчина внезапно улыбнулся. Теперь он уже не казался мне таким суровым. Да и я с удивлением отметила, что типичным надменным представителем буржуазии, господин, похоже, тоже не был.

— Давайте помогу Вам поставить ваши чемоданы.

— Право не стоит, моя бричка вот-вот должна прибыть, — попыталась выкрутиться я, но господин уже взял мои чемоданы и рывком закинул их в карету.

— Прошу, — он галантно открыл передо мной дверь, ожидая, что я воспользуюсь его предложением.

Какая-то часть меня определенно сопротивлялась, а другая говорила: «Почему бы и нет? Если уж симпатичный джентльмен сам предлагает услугу и ничего не требует взамен — грех отказываться».

— Благодарю, — кивнула я, а затем плавно проследовала в карету.

Мужчина подал мне руку, помогая подняться по крохотным ступенькам, а когда я оказалась внутри дормеза, довольный произнес:

— Хорошей дороги, Ваше Благородие, и до встречи, — последняя фраза прозвучала исключительно многозначительно. Я не успела ничего спросить, потому что дверь захлопнулась перед моим носом, и в ту же секунду мы тронулись.

***

Вскоре богатые убранства столицы сменились на простые деревенские пейзажи. Широкая мощеная камнями дорога плавно перетекла в пыльную полосу, сплошь покрытую ямами, в которые проваливались наши лошади. Тяжёлый городской воздух, который я еле могла вдохнуть в жаркий день лета, теперь был лёгким, словно первая весенняя листва. Было в этой загородной жизни нечто особенное прекрасное. И больше всего я жалела, что не видела этой красоты раньше.

Я совершенно не помнила, как выглядела дорога домой, ведь прошло столько лет. Даже очертания дома всплывали в моей памяти весьма смутно. Но то, что я видела из окна кареты, заставляло мое сердце нежно трепетать от пронзающих его нитей покоя и умиротворения. Я чувствовала, будто художник плетет в моей душе огромное полотно, наполняя его красками естественной зелени, дымчатой голубизны неба, а затем плавно обрамляет их лучами рассветного солнца. Что-то родное было в коровках, выгоняемых пастухом на рассвете на деревенские поля, и гнедых лошадках, равномерно цокающих по дороге.

Вот это и была настоящая жизнь. Прекрасная. Наполненная. И одухотворенная. Одного вида угрюмого, перекосившегося от времени дома, спрятанного у дороги в тени яблоневого сада, мне было достаточно, чтобы влюбиться в эти места.

Бегали по просёлочной дороге маленькие дети, падая в придорожную пыль они звонко смеялись, хотя песок и грязь летели им в лицо, превратив их льняные рубашонки в серое тряпье.

Поле сменялось лесом, загадочно манящего меня выйти из кареты и прогуляться по его нехоженым, диким тропам и вдохнуть смолянистый аромат хвои и влажного мха.

Спустя несколько часов мы выехали на широкую песчаную дорогу, на которой изредка встречались участки брусчатки. Солнце вовсю припекало, так, словно на дворе стоял июль. С меня сошло уже три пота, и я мечтала поскорее оказаться в отцовском доме, спрятанном в тени тополиной рощи.

— Почти приехали, — заявил неожиданно ямщик, когда мы ехали посреди незнакомой заброшенной деревеньки. Правда, на некогда процветающее имение это было совсем не похоже.

Я помнила об этом месте немного, но все же окружающий пейзаж нисколько не был похож на то, что я ожидала увидеть. Я попросту не могла забыть ребят, бегающих на речку ловить рыбу, закаты над лесом, которые я встречала, сидя на крыше сарая у озера и вечно пьяного старожилу, которого дети в шутку звали Балдой.

Мы подъехали к густым зарослям аира и остановились.

— Кажется, наше путешествие подошло к концу. Вы на месте, — сказал мужчина.

«Неужели вот он, мой дом?» — подумала я, оглядывая пустынную дорогу и вслушиваясь в спокойный шум ручья в овраге.

— Но здесь же ни одного дома нет поблизости? — изумилась я.

— Ваше Благородие, это и есть ваше имение, — крикнул мне ямщик, замедляя лошадей.