Отец Пепла (СИ) - Крымов Илья. Страница 11

— Почему она так далеко? — шептала Зиру, двигаясь по дикому склону, где никто никогда не ходил.

— Так всем лучше, прекраснейшая, — отвечал неутомимо хромавший колдун. — Некроманты не любят селиться в больших городах, мельтешение чужой жизни раздражает и отвлекает их. Намного больше они любят уединение, компанию нежити. Самое лучшее место для некроманта — это перекрёсток двух дорог, там они обретают особую силу. К тому же, Зенреб для сардацаров как сама смерть, — неприятная неизбежность. Вот мы и пришли…

Одинокая чёрная пирамида стояла на присыпанной песком квадратной площади посреди ничего. К ней от Аби Бахрата вела добротная, но узкая дорога, явно редко используемая. Пирамида была погружена в полную тишину, и без усилий разглядеть её позволял лишь тревожащий красный отсвет кометы, игравший на полированных гранях. Конструкция высотой в без малого сорок шагов, казалась совершенно заброшенной.

— Это… неправильно… — прошелестел колдун. — Сборщик должен прибыть за налогом завтра, значит, уже сейчас перед пирамидой должны… или… Нет.

— Что случилось?

— Я распадаюсь, прекраснейшая. С тех пор, как твой великий отец спас меня, оставшаяся половина души постоянно уменьшается. Тебе известно о врождённых чувствах волшебников?

Зиру думала миг.

— Вы всегда чувствуете ток времени и всегда знаете, где находитесь, — чувствуете направление, где бы ни были и куда бы ни стремились.

— Именно. Это — корень Дара, способность ощущать время и пространство, необходимая для управления материей и энергией. Однако же от меня остаётся всё меньше, я настолько деградировал, что не уследил за ходом времени. Утро следующего дня не будет пятнадцатым в иершеме по западному календарю, оно будет… четырнадцатым… или тринадцатым? Не знаю…

— То есть, мы не опоздали? — страстно заскрежетала госпожа убийц.

— Нет, мы пришли раньше…

— Это ж прекрасно!..

Зиру осеклась и с испугом посмотрела в сторону пирамиды, которая оставалась безмолвной. Запоздало ей показалось, что она что-то упустила, — что-то важное. Не обученная с детства сочувствовать и перенимать чужие горести, Зиру с большим трудом вывела для себя правильный ответ:

— Мне… очень жаль… — Слова прозвучали через силу, будучи сказанными, возможно, впервые. При этом лицо женщины шло жуткими нервными гримасами, рот кривился самым невероятным образом, скаля иззубренные костяные пластины.

— Не стоит, прекраснейшая. Тьма поглощает, это естественно. У меня ещё достаточно времени, чтобы завершить миссию, а пока что нам лучше удалиться от пирамиды.

Он неуклюже двинулся обратно, вниз по пологим склонам, к окраине оазиса Аби Бахрат. Оставаясь незамеченным, отряд спустился с холмов и вступил под пальмовые листья, Зиру бесшумно шла мимо фисташковых деревьев, слушая голоса караванщиков, которым городские власти позволили остановиться невдалеке на ночлег. Верблюды и ослы проявляли беспокойство, чувствуя присутствие Эгидиуса, но люди и прочие разумные не замечали этого. У костров велись беседы, звучала музыка и смех, по воздуху плыли запахи пряной пищи.

От всего этого Зиру стала чувствовать позывы. Они походили на то, что испытывают люди, долгое время бывшие лишёнными телесной близости, но для госпожи убийц секс и смерть, неразрывно взаимосвязанные причины для существования, перекручивались в единое томящее желание. Медленно сквозь чёрную ткань перчаток стали выдвигаться клинки-когти; они в несколько раз превосходили длиной сами пальцы, но тому не стоило удивляться, ибо рунное Ремесло гномов могло творить и не такие чудеса.

— Прекраснейшая.

Шёпот колдуна прорвался через полог захлестнувших её чувств.

— Я понимаю и уважаю твои потребности, но сейчас не самое подходящее время. Для некроманта в той пирамиде каждая смерть — как вспышка света во мраке, он находится здесь именно чтобы считать все тела, которые город должен передать Аглар-Кудхум. Нас заметят, за нас возьмутся, миссия надолго будет отложена. Впрочем, я служу тебе и исполню любую твою волю. Решай, прекраснейшая.

Убийцы, сливавшиеся с темнотой среди деревьев, замерли в абсолютной неподвижности, следя за госпожой. Они могли устроить большую резню по единому её знаку, а могли затаиться и быть незримыми сколько того потребуют обстоятельства. Правда состояла в том, что, если дело не касалось работы её ордена, Зиру всегда выбирала первое, и возглавляла слуг.

Ужасная женщина с хрустом повернула голову, чтобы снова окинуть взглядом караванное стойбище. Во рту воцарилась жажда более сильная, чем недавно в пустыне, шершавый язык оцарапал пересохшие губы.

— Проведём ночь в тишине и философских мыслях, — сказала она и побрела прочь.

Моккахины бесшумно двинулись следом, похромал и колдун. Он один оставлял следы на песке, но из-под плаща вытягивалась бесформенная темень и затирала их.

Позже отряд устроился на вершине бархана. Комета заливала мир бледно-красным, портя серебристый свет убывающей луны. Облаков было мало и взгляд устремлялся на сотни лиг вокруг, в застывшее песчаное море. Эгидиус расстелил у ног Зиру свой плащ и замер, тяжело опираясь на посох. Пустынный ветер налетал холодными волнами, ероша её бесцветные волосы, но не в силах пошевелить его вуаль, и тени медленно двигались по кругу.

— Если ты позволишь мне высказать мнение…

Она сидела на плаще, сложив ноги по-сардацарски, а руки — на груди, казалась нахохлившимся птенцом, трогательным и хрупким.

— Ну? Я жду.

— Твоё самообладание внушает восхищение. Не понаслышке знаю, каково это, отказывать себе в необходимом.

Она повернула голову как сова.

— Правда?

— В другие времена я проводил прекрасные исследования, прозекторский стол был моим холстом, а хирургический резак — кистью.

— А палитрой…?

— Плоть и кровь, разумеется. Материала всегда не хватало, я должен был добывать его, но соблюдать осторожность. Однажды выдержка изменила мне, я взял слишком много и был самонадеян, думал, что безупречно замёл следы. Но я ошибся… Твоя воля намного крепче моей, это внушает восхищение.

Госпожа убийц отвернулась, пряча улыбку.

Ждать осталось недолго.

Глава 3

День 14 месяца иершема ( XII ) года 1650 Этой Эпохи, южные пределы Изумрудного халифата, оазис Аби Бахрат.

Жизнь — не право, а привилегия, которую живые со временем неизбежно теряют. Когда их души отправляются в последнее путешествие через Кромку, в материуме остаются пустые оболочки, для которых редко находится достойное применение. Только некроманты могут приставить их к делу, а поскольку живым чужие оболочки всё равно не нужны, адепты Аглар-Кудхум предъявляют свои права. Это очень скромная цена за мирное соседство, и не только. Слуги бога-шакала держат в узде многие опасности пустыни: не дают бушующим джиннам разбрестись по свету, сея хаос; умеряют воинственность ибн-джакалла; отваживают духовных хищников всех мастей. А взамен всего лишь скромный дар, всего лишь мёртвая органика, чтобы всегда был материал для мертвотворения. Воистину велик и щедр бог смерти Зенреб! Однако же когда смертные надолго усваивали уроки? Когда им не требовались напоминания?

Гигантская тень распростёрла крылья над ночной пустыней и медленно скользила, проглатывая и выплёвывая тысячи барханов. Ещё больше она затмевала звёзд, если смотрящий был внизу. Волна невидимого ужаса заполняла мир от горизонта до горизонта, а за ней катился смрад и гибель для всего, что не зарылось глубоко в песок. Гигантская тень имела птичьи лапы, в которых несла огромную железную корзину, и длинный хвост, с веером растрёпанных перьев на конце. Она летела к оазису Аби Бахрат, где стоял город, в котором не осталось ни одной зажжённой лампы. Ночной ветер завывал в пустыне, и только это нарушало тишину.

За барханами появилось пятнышко света, — подобно маяку сверкала гранями чёрная пирамида, окружённая десятками горящих жаровен. Когда до неё осталось совсем немного, тень издала протяжный рёв, раскатившийся по пустыне, поднимая волны песка. Железная корзина опустилась на каменную площадку перед пирамидой, и та вздрогнула. Тень плавно взмахнула крыльями, разжимая когтистые пальцы, и поднялась в небеса.