Отец Пепла (СИ) - Крымов Илья. Страница 40

Оказаться посреди битвы — крах для полководца. Толчея, оглушительный шум, страх, буравящий кишки, и огонь, охватывающий голову. Кровь лилась во мраке, клинок Оредина рассекал мясо и кость, людям негде было проявлять свою вёрткость, и непробиваемая броня решала, на чьей стороне окажется удача. Семиугольный щит принимал удар за ударом, плечи и голова то и дело сотрясались, противники падали мёртвые, чтобы на их место появлялись другие. Уши Оредина глохли от лязга и воплей, когда меч проникал во вражеское нутро сквозь упругую плоть, скрежетал о рёбра и позвонки, чавкал, освобождаясь.

— Ху-ра! Вместе! Покажите предкам свою отвагу!

— Ху-ра! Ху-ра! Ху-ра!

Клинок пронзил врага насквозь, другой человек попытался ткнуть остриём Оредину под личину, но лишился руки ниже локтя; гном наступил на подвернувшуюся ногу и боднул человека, которому она принадлежала, — дылда упал и топор одного из Собственных отрубил ему голову. Рунный меч принял удар вражеского, оставив на том глубокую щербину, щит закрыл от ещё одного, ответный выпад клюнул человека в печень, он упал на колени и получил удар в лицо, — меч с хрустом вломился в рот и вышел из затылка.

— Ху-ра! Сомкнуть щиты…

Крюк багра ударил Оредина по плечу, зацепился за доспех и наследника поволокло с непреодолимой силой. Гигант вытянул бы наследника к себе за мгновения, но рексовы Собственные вцепились в его руки, ноги, стальной ворот, а позади щёлкали арбалеты, вбивая во врага стрелу за стрелой. Рыча, Оредин неловко взмахнул рукой и рунный меч рассёк древко. Гигант отшатнулся, едва не рухнул, — от его громового рёва задрожал пол, со стен и потолка посыпалась пыль. Сам Оредин вместе с Собственными, таки повалился навзничь.

— Берегись! — услышал он голос Озрика откуда-то сзади, слабый и придушенный.

Гигант вломился в нарушенное построение, схватил и оторвал от пола двух гномов; шлемы лязгнули, когда Собственные были сшиблены головами и сквозь отверстия в их личинах брызнула кровь. Началось побоище. Руки гиганта мелькали как мельничные лопасти в бурю, от его ударов гномов бросало на стены, кулаки с грохотом опускались на головы, шеи ломались. Среди криков и лязга раздавались щелчки, — арбалетчики расходовали последние стрелы.

Оредин следил за бушующим силуэтом снизу, он ждал, что вот-вот тяжёлая нога опустится на грудь. Не было больше сил, его выносливость исчерпалась и вот-вот закончится его служба отцу… Наконец-то. Оредин слабо усмехнулся. Он сделал всё, что мог, рискнул головой наравне со своими воинами и честно проиграл. Больше ничто не имело значения… Так казалось, пока не всплыло в истерзанной памяти лицо матери, сестёр, а, главное, — брата. Всё естество Оредина пронзил холодный ужас от мысли, что по его следам отец пустит последнего живого сына. Улдин Необъятный сделает это, отправит Груорига в проклятую долину, рискнёт всем, ибо его жадность превыше уз крови и мыслей о престолонаследии. А ведь юнец никогда не командовал больше чем сотней…

— Крэндамора!!!

Его локти ударили в пол, бессильное тело изогнулось в тяжёлой броне и поднялось против всех законов бытия.

— Раньше эти горы опадут пылью, чем гном проиграет человеку, отродье глины! Давай же! Ху-ра! Ху-ра!

Чудовище заклокотало, вскинуло руку и ударило. Семиконечный щит закрыл Оредина, однако, боль сотрясла всё тело, каждую связку, каждую кость; хребет застонал от напряжения. С криком наследник оттолкнул тяжёлую лапу и, не помня себя от боли, сделал яростный выпад. Рунный меч врубился в левое колено гиганта, заставив опуститься ниц, освободился, крутанулся вместе с кистью хозяина и вонзился в подбрюшье, сквозь крепкие тугие мышцы, с трудом, всё дальше, пока не добрался до позвоночника.

— Клянусь кремнием и камнем, тварь, — закричал гном нависшей над ним громадине, — ты кончишься здесь!

Огромная ладонь сжала пальцы на правом предплечье наследника. В ту секунду тусклый свет ламп впервые скользнул под капюшон и едва очертил лицо гиганта: грубое, изуродованное болью и яростью, но такое обычное… и эти пронзительные льдисто-голубые глаза. Во рту гиганта не хватало зубов, по подбородку текла кровь, из тела торчало больше десяти стрел, но он был жив и смертоносен.

— Элрог… — выплюнул гигант вместе с кровью, — грядёт…

Одним движением лапы человек согнул локоть Оредина в обратную сторону, треск и ужасная боль вырвали из гнома протяжный вопль, пальцы потеряли рукоять меча.

— Глина! — завопил наследник, ударяя снизу-вверх щитом.

Щит врез а лся в челюсть гиганта ещё раз, и ещё, окованный сталью край рассёк кожу и сломал кость, кровь оросила шлем наследника горячим дождём, а Оредин продолжал исступлённо бить, теперь уже по запястью, только что сломавшему его руку. Каждый удар отдавался волной тошнотворной боли в теле самого гнома, но остановиться он не мог, и продолжал, пока враг не отпустил, пока не завалился на спину. Правая рука Оредина повисла плетью, левая из последних сил держала покрытый кровью и клочками кожи щит.

«Не отступать!» — Он хотел выкрикнуть это, но сил хватило только на стон.

Мечи людей тускло блистали во мраке, а у Оредина не хватало сил даже приподнять щит, левая рука онемела и больше не слушалась. Позади раздался громкий хлопок, один из врагов лишился половины головы, а клинок второго скрежетнул по щиту подоспевшего Собственного. Оредина схватили и потащили назад многочисленные руки, в поле зрения промелькнула дыхательная маска с застеклёнными линзами.

— Господин, уходите, мы задержим их!

Огнеметатели подняли трубки и затопили тоннель пламенем, Оредин ослеп, к сломанной руке прибавилась колющая боль в глазах, и наследник просто позволил вести себя, спотыкаясь на каждом шагу.

Бегство длилось как будто вечность, слышались неверные шаги, шумное дыхание, бряцанье металла, а ещё кости в сломанном суставе скрежетали друг об друга. Оредину одновременно хотелось уснуть и умереть.

— Держись, мой мальчик, — хрипел где-то рядом Озрик, — они везде, они ищут нас, держись, нужно уйти подальше!

Сколько поворотов минуло? Сколько раз шершавый пол уходил под уклон или поднимался в горку? Он потерял счёт, становилось всё жарче, очень хотелось спать, но нельзя было обвиснуть на плечах воинов как мешок с крысиным помётом. Шаг, ещё, следующий. Его всё сильнее подташнивало, и голова грозила скатиться с плеч. Как жарко!

///

Когда ему позволили присесть, наследник уже едва держался, казалось, что пока снимали шлем, чуть не открутили голову, глаза ничего не видели, дышалось с трудом. Оредин пытался сказать об этом, но только открывал и закрывал рот как рыба на суше.

Рядом хлопотал Озрик. Заставив осторожно снять рунные доспехи наследника, он занялся рукой, всё происходило в темноте, боль была мучительная. Несколько раз Оредин терял из-за неё сознание, но также часто приходил в себя, пока, наконец, всё это не кончилось. Измученный, он заснул.

///

Открыв глаза, наследник крови долго не мог понять где он и почему так темно. Поднёс к лицу левую руку, но ничего не разглядел. Гномы не видели в полнейшей тьме, нужна была хотя бы лучинка, но либо вокруг её не было, либо он совершенно ослеп. Понимание происшедшего постепенно возвращалось вместе с болью в сломанной руке.

— Сколько нас?

— Половина арбалетчиков, тринадцать рексовых Собственных, один инженер, один старый я, да ещё ты со сломанной рукой.

— Где мы?

— Где-то в кишках огненной горы. Чувствуешь этот жар? Он идёт от самих стен, хорошо, что воздух чистый.

— Враг?

— Ещё недавно он был везде, но мы покинули их тоннели и спрятались в естественных полостях. Дальше забраться не удалось, слишком жарко.

Оредину действительно сильно хотелось пить. Губ что-то коснулось, в рот полилась тёплая вода.

— Вот так, хорошо.

— Кха…

— Подавился?

Оредину потребовалось время, чтобы прокашляться.