Отец Пепла (СИ) - Крымов Илья. Страница 74
Фуриус Брахил спустился с небес и преклонил колено.
— Хорошо, я как раз собрался звать тебя.
— Как прошло ваше путешествие, мой император?
— Ничего интересного. Хотя я много времени уделил самопознанию.
— А… что делает преподобная мать, мой император?
— Проявляет мудрость, легат.
Туарэй ударил охвостьем копья по земле, позади звонко отозвались монеты с драгоценностями, и живая река золота поднялась над амфитеатром. Она потекла по воздуху, сверкая у всех на виду, несметное богатство, чарующее, невообразимое, вожделенное. Мало что в мире гномы любили больше блеска солнечного металла; а потом по этой реке «проплыли» два исполинских тела. Тысячи пар глаз могли видеть это явление, и скоро о нём будет знать каждый.
Драконьи туши опустились перед Рунной Палатой, а золото влилось в оплавленную рану рексовой крепости.
— Покажи гномам калёную сталь, и они уподобятся ей в своём упорном сопротивлении. Покажи им золото, — и они станут мягкими.
— Ни один металл не устоит перед драконьим пламенем, мой император.
Туарэй кивнул:
— В итоге — да, не устоит. Но нас мало, а впереди война, и враг будет беспощаден, он придёт тьмами. Я не привык упускать хорошие возможности, легат, сейчас военная наука гномов, их Ремесло, ещё нужны мне. Переправьте отроков и отроковиц своих в крепость, пусть будут под охраной, ибо они уязвимы.
— Исполню незамедлительно, мой император.
Ещё один приказ Туарэй отдал мысленно: направил множество гулгомов к Рунной Палате.
Самшит уже руководила разбором руин, ей повиновались легионеры, а, значит, и гномы, за которыми те следили. Сразу же она приказала устроить места отдыха, ясли для детей и удвоить количество выдач горячей пищи. Благое начало.
Туарэй оставил новых подданных на её попечении и поднялся в воздух, увлекая Фуриуса Брахила.
«Груориг Зэльгафивар ещё не вернулся?»
«Нет, мой император. Если позволите, я сомневаюсь в том, что он посмеет».
«Не давай гневу влиять на твои суждения, легат. Из всех гномов именно этот обязательно вернётся. Он дал слово. Не говоря уж о том, что здесь его семья и его народ. Для некоторых ответственность не значит ничего, но для иных её оковы нерушимы. Тебе ли не знать?»
Когда они опустились на площадь перед Рунной Палатой, вокруг громадных драконьих тел уже копошились гномы.
— Как и было обещано, — бросил Туарэй, — гулгомы помогут вам разделать туши и перенести их внутрь. Готовьте машину к работе.
— Со всей расторопностью, мой бог! — горячо воскликнул старший мастер, чьи глаза наполнила бесконечная алчность. — Обработаем сырьё и поместим в топку, начнём аккумуляцию энергии! Это займёт… это должно занять…
— Будь осторожен, гном, назначив срок, ты поставишь на него голову.
Угроза отрезвила старшего мастера, он закусил губу, крепко сжал свои блестящие инструменты.
— Мы будем готовы через десять дней, мой бог.
— Десять дней, — повторил Туарэй, расправляя огромные яркие крылья. — десять.
Вместе они с легатом устремились к крепости.
«Мой император, я не смею перечить вашим суждениям, но возможно ли доверять этим карликам?»
«Никакого доверия быть не может, они не более верны мне, чем были верны Улдину Зэльгафивару. Разница лишь в том, что я держу в руках их жизни и самый драгоценный ресурс. Они будут подчиняться».
Верные в крепости салютовали, когда мимо двигался их бог и император. Весть о том, что дети переправились в Охсфольдгарн уже распространилась в умах легиона и наполнила радостью сердца полубогов. Не все, но многие из них вскоре воссоединятся со своими отпрысками, младшими братьями и сёстрами.
— Слава божественному императору! — доносилось отовсюду.
Сокровища старого Омекрагогаша не отправились в хранилище, они были горами рассыпаны в уцелевших галереях и залах крепости рекса, звенели и скользили под ногами, мешали пройти, но слуги не жаловались, а лишь бродили по несметному богатству с пустыми глазами.
«Пусть легионеры обустроят себе места для отдыха, — драконам положено спать на золоте».
«Они бесконечно высоко ценят вашу щедрость, мой император».
Вскоре Туарэй достиг тронного зала, где чёрные стены мерцали в жёлтых бликах. Каждый шаг отдавался звоном, а от солнечного металла поднимался разряженный, однако, столь приятный магический фон.
Из всех металлов золото лучше прочих накапливало и удерживало в себе сырую гурхану, часто бывало так, что за тысячи лет, проведённых в земле, золотая жила впитывала огромный запас природной магии. Когда золотоносную руду добывали и перерабатывали, получившиеся ценности сами по себе не создавали особый энергетический фон. Однако же будучи собранным в одном месте, большое количество золота порождало марево рассеянных эманаций. Всё это было ценно для драконидов, — золотое ложе помогало им быстро восстанавливать силы, исцеляться от ран и, самое главное, копить белое пламя.
Воссев на троне, Туарэй позволил Драконьему Языку парить рядом, а сам подпёр кулаком подбородок и велел:
— Говори.
— Слушаюсь мой император. Волшебница Шираэн Гурдвар отказалась от возможности покинуть город. Её семья вернулась в собственный дом и приступила к ремонту. Сама Гурдвар занята восстановлением целостности сборочного цеха в подземном городе.
Бог едва заметно кивнул.
— Теперь у меня есть придворный маг. Дальше.
— Бунтов за время вашего отсутствия не было, виновные в единичных актах неповиновения, наказаны.
— Каким образом?
— Испепелены.
— Хорошо. — Бог прикоснулся когтем к виску. — Объявляю консилиум.
Фуриус Брахил почувствовал, как его разум и разумы всех центурионов соединяются прочной сетью.
«Первое. Мои офицеры, сообщаю вам, что мы покинем перевал через десять дней. К этому времени приказываю завершить сбор припасов, который начнётся сегодня же. Избранные вами декады посменно будут вылетать в горы для охоты на яков, туров, козерогов и прочую скотину, пригодную в пищу. Поручаю вам организовать налёты на окружающие поселения вплоть до городов с целью захвата продовольствия, алхимического и металлургического сырья. Убийство подданных горной короны необязательно, но в случае сопротивления дозволяю применять силу. Также приказываю начать сбор древесины для заготовки топлива. Скоро откроются сушильни и коптильни».
«Будет исполнено, мой император,» — донеслись мысленные ответы.
«Второе. До сих пор нет никаких признаков ответных действий со стороны Горного Государя. Ваши мысли?»
Первым из всех отозвался Атмос Брахил:
«Мой император, паршивые горные карлы до сих пор не понимают, что ударило по них. Они растеряны и испуганы».
«Не один ли из этих паршивых горных карлов едва не убил тебя в прошлом, примипил?»
Остальные центурионы разразились импульсами веселья, а виновник этого молча горел злобой и стыдом. Только Фуриус Брахил остался холоден к брату как вечная мерзлота.
«Легат?»
«С вашего позволения, мой император, отсутствие зримых признаков ответных действий не означает отсутствия самих ответных действий. Гномы никогда и никому не прощали и меньшего, личные счёты для них святы. Враг хочет подготовиться наилучшим образом и не совершает поспешных действий. Я не сомневаюсь в том, что все горы вокруг Охсфольдгарна, да и сам город кишит соглядатаями. Вы желаете, чтобы мы усилили присмотр за гномами?»
«Нет. Запомните мою волю, Верные: дело Первого легиона — сражаться так яростно, как никто другой никогда не сможет, побеждать врагов, непобедимых для всех остальных, быть всесокрушающим огненным вихрем. Вы не станете сеять, не станете пожинать, не станете строить, не станете править, не станете подглядывать, но вы будете воевать, а если когда-нибудь наступит время долгого мира, вы будете готовиться к войне. Таков ваш жребий и жребий всех ваших потомков до конца самого бытия».
Офицеры молчали, благоговея перед величием момента. Их судьба, и судьба всех их потомков решилась раз и навсегда. И только они, эти немногие, объединённые силой мысли бога, стали непосредственными свидетелями.