Нам нельзя. Петля судьбы (СИ) - Драгам Аля. Страница 10

— Я, правда, даже не верю… Столько раз подтверждали, а тут…

— Точно-точно, — спешу успокоить, — Илья не ошибается никогда. Он знаешь какой?

Я сразу хотела поделиться, но не успела. Ночью Илюшку вызвали по срочному делу: одному пациенту стало плохо. Очень плохо. Он уже старенький, но очень жизнелюбивый! Я много раз видела, как он с палочкой ходит вокруг клиники, и каждому, кто с ним знакомиться, рассказывает, что движение — это жизнь. Глядя на его пример, начинает верить не задумываясь!

— И вот Илья до самого утра почти был там, — продолжаю. — И они смогли спасти! Он еще в тяжелом состоянии, но уже точно жизнь вне опасности!

Грудь распирает от гордости. Я правда горжусь братом и есть, за что! Он столько шёл к своей мечте и теперь может заниматься спасением людей.

— Ну раз он такой волшебник, — Женя смеется, — о я, пожалуй, буду верить ему. Мне нравятся перспективы, которые он нарисовал. А ты? Что говорит про тебя брат?

Замолкаю и отвожу глаза. Я очень-очень рада Жениным хорошим новостям. Сама не могу такими похвастаться.

— Пока неопределенно, — пожимаю плечами, отпив глоток воды. — Операцию мне делать нельзя. Вот скоро начнутся неприятые капельницы.

Намеренно не произношу слово «химия», потому что оно априори в сознании омрачает весь настрой. Женя тоже сникает, но ненадолго. Глаза его остаются грустными, но он явно пытается вернуть потерянное хорошее настроение.

— Может, прогуляемся?

Качаю головой: рано. И мне же заниматься надо. Озвучиваю эту причину.

— Тогда вместе заниматься будем.

И мы усаживаемся теперь уже за столом. Зеленоглазик объясняет мне решения, показывает терпеливо, что из чего вытекает, а я внимательно слушаю.

Мы сидим до самого обеда! И нам ни капли не скучно! Женя оживленно рисует пирамиды, стрелки и подчеркивает выводы, а я даже понимаю. Рядом с ним нелюбимая геометрия и тригонометрия становится сносной и даже немножечко интересной.

— Женечка, я ваши назначения оставлю? — Знакомая медсестра заглядывает в палату, и кладет на краешек полки несколько листочков.

Я первой срываюсь и подхватываю их. Не то, чтобы я специально лезла прочитать, нет! Передаю листики Жене, а глаза уже впиваются в напечатанную и выделенную жирным шрифтом строчку: Каминский Евгений Вячеславович…

16

POV Евгений

Die Liebe ist ein wildes Tier

Sie beißt und kratzt und tritt nach mir

Hält mich mit tausend Armen fest

Zerrt mich in ihr Liebesnest

Frißt mich auf mit Haut und Haar

Und würgt mich wieder aus nach Tag und Jahr…

Läßt sich fallen weich wie schnee

Erst wird es heiß dann kalt am Ende tut es weh!

(Rammstein – Amour)*

Настроение Жени падает стремительно и необъяснимо. Мне кажется, она снова начинает загоняться тем же вопросом, которым была озадачена утром. Но, к сожалению, я, видимо, не настолько близкий человек, чтобы меня можно было посвятить.

Облачко из лучезарной становится… чужой. Да-да, именно чужой: нахмуренной и замкнутой.

Я никак не могу понять, чем же её обидел. Мы сухо заканчиваем разбор задач, который до этого проходил у нас со смехом и разными приколами.

Чёрт. Не подумал! Наверняка Женя устала. Или расстроилась, когда я не самым деликатным образом спросил про её здоровье.

— Жень!

Тяну девочку за руку, но она отстраняется и стряхивает моё прикосновение, будто ей неприятно. В глаза моему солнечному Облачку смотреть страшно: они ничего не выражают. Безразличие.

— Извини, мне пора.

И всё. Палата не очень просторная, конечно, но и не тесная каморка. Женя же обходит меня чуть ли не по стенке.

Выдыхаю. Я хорошо помню действие некоторых препаратов, которые угнетают психику и трудно контролировать настроение. Есть шанс, что не я стал противен, а тупо таблетка действует?

Я себя уговариваю, поспешно прощаясь и закрывая дверь за собой. В палате слышен звук, словно что-то падает, и я замираю. Шаги. Значит, не Женя. Просто уронила какой-то предмет.

Сомневаюсь, стоит ли её подождать и вместе дойти до кабинета или уйти. Решает, как обычно бывает, случай. В кармане тонко пищит входящее сообщение. Достаю телефон, и губы сами расплываются в улыбке: Игнат присылает короткие видосики с тренировок, а потом и вовсе начинает трезвонить.

Приходится уйти с так называемой открытой местности, чтобы нормально пообщаться с другом.

Мы перекидываемся шутками, выслушиваем отчёт друг друга. Я даже успеваю рассказать про волшебное утро. Потягиваюсь, как довольный кот, но тут же радость улетучивается: девочка Женя грустит, и я вместе с ней.

Прошу Игната накидать предложений, чтобы устроить новый сюрприз и развеселить Светлову Евгению Несмеяновну.

— Слууушай, брат, мы к тебе в выходные планировали зарулить. Может, привезти ей всяких сладостей? Можно вам?

Запрета на сладкое нет, за исключением вредной газировки. Идея мне нравится и я сам, находясь в режиме разговора, забрасываю в корзину он-лайн магазина различные вкусности.

Зефир, мармелад, пастила, натуральные конфеты — я стараюсь не выбирать шоколад и карамель, помня про место нашей встречи. Да, соврал я другу: похоже, некоторые ограничения всё же присутствуют, хоть я их практически не ощущаю, потому что к сладкому равнодушен.

— Что батя сказал про скандал?

Поднимаю брови, побуждая своим видом Игната развить мысль дальше. Кажется, я что-то пропустил?

В сухом остатке после пересказа новостей из ленты и личного прочтения их на главной странице виджетов, сникаю. Отец очень не любит шумихи и всегда старается избегать громких пересудов и обсуждений. Действует он четко, как положено человеку, связавшему свою молодость с военной службой. Бывает груб, да. Но в его защиту хочу отметить, справедливо груб.

Изучив подробности, прощаюсь с Игнатом.

— Бате звонить собрался?

— Да нет, — прикусываю фалангу пальца, размышляя. — Есть кое-какие догадки.

Всё то, что крутится сейчас в голове… оно вполне может быть. Нетрудно сложить цепочку, находясь в вакууме практически. Судя по времени публикации, Женечка—Облачко могла прочесть новости. А фамилию мою… Ну конечно! Назначения!

Я посекундно воспроизвожу то, как девочка берет листочки, как протягивает мне и меняется в лице. Сразу не придал значения, а теперь всё встаёт на свои места.

Дурак! Какой же дурак, что сразу не догадался!

Бросаю взгляд на часы: с момента нашего прощания прошёл час. Долго же мы базарили, хуже девчонок!

Откладывать назначения нельзя, поэтому следует пройти обследования, прокапаться и потом объясниться.

Вместе с обедом, у меня уходит чуть больше двух часов. Если сам я тороплюсь, капельницу положено отлежать сорок минут. И тут хоти—не хоти: надо!

В палате Жени не нахожу, хотя стучу настойчиво. Выскакиваю на территорию. Первым делом, конечно, проверяю её любимое место. Никого.

Начинаю нервничать и переживать, но натыкаюсь на Женечкиного брата. Илья Викторович расслабленной походкой идет в сторону клиники, сунув руки в карманы халата. Наплевав на правила приличия и то, что девочка-облачко, может, хотела скрыть знакомство, подхожу.

Коротко здороваюсь и спрашиваю, не видел ли Илья сестру.

— Вот только что отец её забрал. Очень просилась домой, хочет побыть в кругу родных несколько дней перед новым курсом химиотерапии. Ты что-то хотел ей передать?

— Я? Да нет. Точнее… Да, но все-таки нет.

Ломаюсь хуже девчонки, не умеющей формулировать свои мысли. Сказать хочу много, но ей в лицо. Глядя в глаза хочу сказать что-то важное. А теперь придется ждать.

Уже не так радостно, а еле переставляя ноги, плетусь к себе. Втыкаю наушники и под любимые треки бездумно вожу грифелем по бумаге. Сегодня не получается рисовать. Я мну один лист за другим, устраивая вокруг постели мусорную кучу.