Последние страницы моей жизни (СИ) - Шир Лина. Страница 46
Пройдя через весь зал в небольшую каморку, где пахло хлоркой и женскими духами, вперемешку с чем-то очень гадким, я прошёл к зеркалу и тяжело выдохнул. Болезнь не щадила никого, но я все еще выглядел… нормально. Засучив рукава легкого свитера, подаренного Юлей на праздник всех влюбленных, я взглянул на новые синяки. Они появлялись совершенно из неоткуда и в разных местах, словно напоминая о том, что скоро… уже скоро… Они появлялись и раньше, но тогда я не обращал на них внимания, а теперь наблюдал за каждым. Я будто бы завороженный стоял и смотрел на синяк, как вдруг дверь позади хлопнула, я вздрогнул и обернулся.
Юля. Она стояла на месте и смотрела на меня, словно что-то хотела сказать, но не решалась. Потом все же сделала шаг ко мне, поправила очки и растерянно улыбнулась.
— Тебе хуже? — тихо спросила она, и я не сразу понял, что означала ее улыбка.
Эта улыбка — неправильная защитная реакция. У многих людей так… Я видел людей на кладбище, которые смеялись до колик, другие плакали, убиваясь, а кто-то просто молчал, впадая в транс. Юля — девушка, которая в сложные моменты может испытать все эти три эмоции разом. Покачав головой, я опустил рукав, достал из кармана коробочку с таблетками и высыпал их на ладонь. Они разные, но как они помогали. Работали в тандеме. Закинув их в себя, я включил воду и, набрав в ладонь поднес к губам, запивая таблетки. Останется не забыть этого сделать перед сном и все, можно надеяться на то, что я проживу еще немного. Хотя бы до конца лета… или до осени… до Нового года, а там…
— Марин?! Все хорошо? — Юля дотронулась до моего плеча, и я сразу же обнял ее, прижимая к себе покрепче.
— Все отлично. Все… знаешь? А знаешь, о чем я подумал? Нам стоит подать заявление.
— Какое заявление? — она нахмурила брови и удивленно взглянула на меня.
— Лето скоро… да и судя по самочувствию, я думаю, что я доживу до него…
Кажется, что Юля не понимала о чем я. Она продолжала смотреть на меня с удивлением и ждать очередную подсказку, после которой все станет понятнее. Неужели я говорил загадками? А может быть она уже и не хочет за меня замуж? Я с каждым днем становлюсь только болезненнее, если так можно было выразиться. Обилие чертовых раковых клеток становилось больше, а может быть стояло на месте. Но в какой-то момент все закончится… Может быть Юля передумала быть со мной до конца? Может передумала и теперь боялась сказать об этом? Нужно было поговорить с ней дома. Общественный туалет — не место для выяснения отношений.
— Марин? — тихо позвала она меня, дотронувшись до руки. — Ты… серьезно? Ты хочешь на мне жениться?
— Если только ты этого захочешь. — Выдохнул я, не зная как себя вести.
Ее привычная улыбка дрогнула, блеск в глазах напугал, но Юля быстро взяла себя в руки. Шумно втянув воздух, она провела рукой по губам, что предательски дрожали и не давали ей говорить.
— Юль… ну что ты? Если не хочешь, я же не принуждаю… просто у нас был договор, я хотел не показаться… пустословом… Прости, если обидел, я…
— Дурак ты! — вырвалось у нее, а затем последовали крепкие объятия и слезы.
Только мне казалось, что она плакала не от радости, а от того, что возможно скоро все закончится. Мы не сможем больше поговорить, обняться, даже просто поговорить… Я умру, а она останется с клеймом. Все, кто плохо знает нашу историю будут говорить ей о том, что она — вдова. Такая молода и уже осталась одна. Больно. Мне самому больно от этой мысли, но такова судьба… такова моя судьба.
Прижав Юлю крепче, я уткнулся носом в ее светлые волосы и вдохнул аромат сирени… от нее пахло сиренью. С момента нашего знакомства и до последнего момента, который запомню навечно, я буду помнить запах сирени. Лето, сирень… красивое белого платье и слезы счастья… слезы от осознания и принятия скорого конца.
— Ну все, все… перестань плакать, все же хорошо. — Улыбнулся я, целуя ее в висок. — Хочешь, мы прямо сейчас, отсюда поедем. Они там еще работают. Примут, и мы уже будем знать точную дату. Выберем тебе белое платье… туфли… бантики…
Юля рассмеялась, шмыгнула носом и подняв очки на лоб, вытерла слезы, ладонью. Осторожно, чтобы не размазать аккуратный легкий макияж. Все же она любила меня… до безумия, до дрожи внутри, до мурашек… так же как и я ее. Только прожив с ней все эти месяцы, я понял насколько был глуп раньше. Теперь пришло осознание, что любовь — это не слабость… далеко нет. Любовь — лучшее чувство. Это то чем награждается каждый человек. Каждый должен испытать именно это чувство. Теперь я начал понимать, что с Леной все было по-другому. Не так как с Юлей. Совсем не так. Но почему? Почему так? Ведь когда-то я думал, что люблю Лену, а теперь понимаю… там не было любви. Просто… желание узнать что такое «взрослая жизнь». А Юля… она совсем другая. На Лене жениться я не собирался, был не готов, а на Юлей… наверное хотел. Почему наверное? Потому что мне страшно за нее. Что будет, когда меня не станет? Кто защитит? Кто заступится?
— Нас, наверное, уже потеряли… — проговорила Юля, вытирая последние слезы и прошла к двери, которая уже открывалась, и я заметил обеспокоенного Ваню.
— Вы чего так долго? Я думал, что случилось что-то. — Проговорил Петриков, кивая мне.
— У нас были небольшие семейные обсуждения.
— Ах ты ж, смотри какой важный.
— Делать предложение в общественном туалете, ммм, романтика. — Усмехнулся я, выходя обратно в зал, где нас ждали друзья.
Мы сидели, смеялись, а потом потихоньку начали расходиться. Сначала уехали Стас с Риммой, сказав, что позвонят завтра, чтобы уточнить, что именно им нужно брать с собой. После них мы еще какое-то время решали куда отправиться, на сколько, а самое главное с утра или к вечеру? Кирилл с Филиппом предложили собраться у них на даче, вместо того, чтобы сидеть где-то на полянке в палатке. Ваня поддержал мысль, потому как всегда выбирал удобство и комфорт. Юля только кивала, держа меня за руку. Следом уехали близнецы, а потом и Ваня, сказал, что нужно заехать на работу, чтобы передать какие-то бумаги другому терапевту.
Юля допила кофе, доела пирожное, и мы отправились в ЗАГС. Как всегда, на дороге пробка. Не любил проводить большую часть дня в дороге, но как оказалось, что в этот день все было благосклонно ко мне. Вывернув руль, я внимательно взглянул на здание, которое было уже так близко, и задумался в последний раз: «А стоит ли?». Может лучше было бы, если бы мы с Юлей оставались на расстоянии. Если мы станем одной семьей, то боль после моего ухода будет в несколько раз сильнее. Но лучше ведь так, чем потом она будет винить меня в том, что исполняла все мои мечты, а я даже не удосужился исполнить ее одну мечту.
Женщина, сидевшая в просторном кабинете смерила нас уставшим взглядом, протянула руку, молча требуя паспорта, внимательно изучила их, после чего протянула нам экземпляр заявления. Волнение, которое я испытал, заполняя его, не передать простыми словами… его нужно прочувствовать. По-другому просто нельзя понять насколько рад и одновременно напуган был я. Что пугало? Все. Как только мы станем семьей, на меня ляжет ответственность, но ради Юли я готов на все. Пусть это будет не надолго, пусть потом будет больно, но это будет. Воспоминания. Фотографии. Короткие видео, снятые на старую пленку, которые время от времени будут пересматриваться. Это все будет, но уже без меня… Но главное, что будет. Может быть я еще успею насладиться жизнью… семейной. Думаю, что я успею.
— Ближайшая дата… — наконец-то заговорила женщина, высматривая пустые даты в календаре. — Так, ну это точно июнь… пятнадцатое число, подойдет?
— А скорее никак? — спросил я, на что женщина смерила меня таким взглядом, словно я сказал что-то обидное или оскорбительное в ее адрес.
— Пятнадцатое нам подходит! Очень подходит! — довольно проговорила Юля, взяв меня за руку.
Не знаю, что в тот момент подумала о нас женщина, но вряд ли она бы позволила своей дочери выйти замуж за такого, как я. А какой я? Почему я вечно думаю о себе, как о… ком-то, совершенно бесполезном? Ведь я изменился. И только потому что мне удалось это сделать, мы с Юлей сидели и обговаривали дату свадьбы. Изменилось все. Абсолютно все. Больше нет того депрессивного Марина, который был никому не нужен… над которым все вечно смеялись и подшучивали, издевались. Теперь у меня есть друзья, и очень забавно то, что люди, которые издевались надо мной много лет назад, теперь были моими близкими друзьями.