Фрегаты идут на абордаж - Комм Ульрих. Страница 20

— Отчего же вы не хотите заниматься вашим ремеслом дома, в Магдебурге? Насколько я знаю, в речных судах для плавания по Эльбе нужды не меньше, чем в морских.

— Магдебург по-прежнему в упадке, — отвечал Петер Эркенс, — не у всех есть даже крыша над головой, где уж тут думать о речных судах! А в портовых городах владельцы верфей избегают нанимать мастеров со стороны.

— А вы никогда не пытались наняться на судно корабельным плотником?

— Да, конечно, но для этого необходимо по меньшей мере три года проплавать матросом, иначе никакой шкипер не захочет взять вас даже простым корабельным плотником, не говоря уже о старшем — ведь это какникак офицерский чин. Не идти же мне, мастеру, снова в ученики или подмастерья!

— А если я предложил бы вам место на моем судне?

— Сударь! .. Неужели вы говорите всерьез?

Тут вошел Ян Янсен, и беседа прервалась. Штурман доложил, что корабли готовы к отплытию.

— Очень хорошо, штурман. Теперь послушайте меня. Этого человека зовут Петер Эркенс, с сегодняшнего дня он нанят мною старшим корабельным плотником. Будьте ему хорошим товарищем. А вы, Петер Эркенс, извольте выполнять распоряжения штурмана Янсена, моего первого заместителя, с таким же усердием, как и мои собственные. Об остальном поговорим в Гамбурге. — С этими словами он протянул Петеру Эркенсу руку, и тот порывисто пожал ее.

— Вот это быстрое решение! — с восторгом воскликнул молодой фон Герике. Этим решительным поступком гамбургский капитан окончательно завоевал расположение бранденбургского посланника.

Они вышли на палубу флейта и поднялись на полуют. Отсюда фон Герике мог наблюдать за сноровистыми действиями команды. Капитан осторожно вел корабль по узкому фарватеру, обходя многочисленные мели. Лишь изредка им навстречу попадались небольшие суда: прилив все еще набирал силу.

Когда они на закате солнца проплывали мимо Штаде, Карфангер, не оборачиваясь, махнул рукой в сторону города:

— Неплохой порт, к тому же на добрых двадцать миль ближе к морю, чем Гамбург. Они здесь держат хорошую китобойную флотилию, да и торговый флот не из худших: их корабли ходят даже к берегам Африки. Господа шведы в сорок восьмом году очень хорошо знали, зачем присваивают себе этот кусок бременской земли. Н-да… вот и получается, что между Ритцебюттелем и Гамбургом не осталось и пяди немецкой земли, у империи фактически нет владений на побережье.

— Вас это сильно тревожит, капитан? — спросил фон Герике.

— Не радоваться же мне, в самом деле. Подумайте хорошенько: ведь датчане под Глюкштадтом или Альтоной и шведы здесь, под Штаде, могут в любой момент запереть вход в устье Эльбы. И Бремен не в лучшем положении: там шведы перекрыли устье Везера крепостью Карлсбург.

— Но у вас же есть мирные договоры и с Данией, и со Швецией?

— Да, если их можно так называть. Легко может показаться, что они соответствуют своему названию, — возразил Карфангер, — однако не весьма приятно ощущать чужие пальцы на собственном горле, даже если они его не сдавливают.

— Но позвольте, разве датчане вас тоже беспокоят? Разве король Максимилиан не объявил в тысяча пятьсот десятом году Гамбург имперским городом, чтобы оградить его от притязаний датского короля?

— Мало толку быть имперским городом в такой империи. Если разобраться, за нами нет никакой реальной силы.

Несколько минут они молчали. Фон Герике думал о намерениях курфюрста также обосноваться на побережье Северного моря. Хотя Бранденбург после недавнего завоевания Восточной Померании и получил выход к Балтийскому морю, все же ему было мало проку от крошечного кольбергского порта, так как в Штеттине, возле устья Одера, тоже хозяйничали шведы. Чтобы всерьез строить планы относительно создания сильного флота, надо было бы по меньшей мере иметь Штеттин, Штральзунд и остров Рюген, а кроме того, хотя бы один порт на Северном море. Для этого флота понадобились бы и первоклассные мореходы, такие, как этот капитан Карфангер.

Когда фон Герике услыхал, что Карфангер недавно купил «Дельфин», ему вспомнились собственные усилия — правда, окончившиеся безрезультатно, — которые он приложил к тому, чтобы купить в Голландии для курфюршества Бранденбург несколько кораблей. «Генеральным штатам самим нужны корабли, — сказали ему, — во-первых, из-за неутихающего соперничества между Англией и Францией, а во-вторых, из-за постоянной угрозы, которой подвергаются Нидерланды». Говорят такое — и в то же время уступают этот флейт Гамбургу…

Снова воцарилось молчание. Вдали показались огни Альтоны, и Карфангер вновь обратился к фон Герике:

— Поскольку вы остаетесь без ночлега, я почел бы за честь пригласить вас в мой дом.

Фон Герике с благодарностью принял приглашение. Он надеялся услышать от Карфангера много нового и интересного, в особенности его интересовала дружба гамбургского капитана с адмиралом де Рюйтером.

К вечеру корабли Карфангера ошвартовались у портового мола, неподалеку от таможенного пакгауза. Карфангер приказал четверым матросам вооружиться пистолетами и тесаками, чтобы сопровождать его вместе с гостем сквозь лабиринт переулков к новому городу.

— Я вижу, вас удивляет такой эскорт? — с улыбкой спросил Карфангер. — Я считаю себя обязанным позаботиться о безопасности моего гостя: здесь предостаточно шляется всяких сомнительных личностей.

И действительно, вскоре им повстречались первые нищие и попрошайки, вылезавшие из глухих переулков и грязных подворотен. На улицах и площадях перед церквами становилось все многолюднее, молодой дипломат невольно старался держаться поближе к Карфангеру; тот велел двум матросам идти впереди и расчищать дорогу.

Встречались им и богато украшенные портшезы и кареты, запряженные породистыми лошадьми и с ливрейными лакеями на запятках. Они видели развевающиеся страусовые перья, блеск шелковых нарядов, сверкание драгоценных камней; из-за полуопущенных занавесок карет и портшезов доносился вызывающе-кокетливый смех. Из окон бюргерских домов порой слышалась музыка.

— Смотрите, — проговорил Карфангер, указывая на солидный многоэтажный дом, на фасаде которого светились все окна, — вон там веселится человек, имеющий, возможно, миллион талеров. А там, по другую сторону дворца, в подвалах, куда не проникают лучи солнца, ютятся вольные граждане империи, которые хоть и не считаются бедняками, по сути же дела ничем не отличаются от обитателей казенных ночлежек.

Уже стемнело, когда они наконец добрались до нового города. Анна поджидала мужа и его гостя — Карфангер заранее послал к ней матроса с известием. Из прихожей они перешли в гостиную, где вокруг накрытого стола располагалось несколько удобных, глубоких кресел. Анна постаралась на славу: стол ломился от всевозможных блюд из мяса и птицы, на нем стояли вазы с фруктами и бутылка старого вина.

На стенах висели гравюры Франца Поотса с видами Бразилии, где художник побывал во время плавания на корабле де Рюйтера как раз в те времена, когда Карфангер служил у голландца штурманом.

За ужином Карфангер начал рассказывать о своем новом корабле. Затем извлек из кармана сюртука красивое янтарное ожерелье и надел его на шею своей супруге. Большие и маленькие бусины поблескивали, словно огоньки, на темно-зеленом бархате ее платья.

Они еще не успели отужинать, как в дверь постучали, и Карфангер пошел открывать. Это были боцман Клаус Петерсен и Петер Эркенс. Боцман рассказал, что пригласил своего нового товарища в «Летучую рыбу» выпить по стаканчику за их дружбу, и там они невольно подслушали разговор Михиэля Зиверса с судовладельцем Утенхольтом.

— Как, и Утенхольт был там? Вы не ошиблись, боцман? — переспросил Карфангер.

— Что вы, капитан, я сразу узнал его скрипучий голос. Вот только о чем они говорили, я не смог как следует разобрать. Зиверс вроде бы хотел наняться к Утенхольту, а тот ему отказал. Отчего и почему — этого я уж не знаю, слышал только, как Утенхольт что-то такое говорил насчет соблюдения дисциплины, что это, мол, первейшая обязанность каждого моряка.