XVII. Аббат (СИ) - Башибузук Александр. Страница 24

После секундного замешательства братия взорвалась ликующим ревом:

— Виват, его преподобию!

Я обернулся к брату Игнатию.

Некоторое время я думал, что начальник боевых монахов не имеет никаких слабостей — эдакий стойкий оловянный солдатик. Но как недавно выяснилось, ошибался. Игнатий оказался бытовым алкоголиком. Сначала он усердно молился, видимо испрашивая разрешения от Господа, а потом в течении дня усердно нажирался. На следующий день делал перерыв и снова нырял в объятия Бахуса. И так постоянно. Ну что тут скажешь, слабость как слабость, все мы люди. Справедливости ради, эта слабость никак не влияет на выполнение служебных обязанностей.

— Мое разрешение касается и ваших людей, но с вас никто ваши обязанности не снимает. Справитесь?

Боевой монах алчно сглотнул и свистящим шепотом пообещал:

— Мышь не проскользнет, ваше преподобие!

Я развернулся и молча пошел к себе в резиденцию. Сел в кресло и со странной тоской провел взглядом по кабинету. Тяжелый стол из эбенового дерева, несколько массивных кресел, стены закрыты панелями: на них скромное распятие, несколько гобеленов на религиозную тематику и мое оружие. В углу большой камин с фигурной кованой решеткой. Доставшие по наследству статуэтки обнаженных ангелочков и прочую фривольную лабуду, я приказал убрать, сейчас из изваяний осталась только каменное изваяние в натуральную величину девы Марии с младенцем на руках.

В итоге получилось вполне скромно, правда мрачновато.

Еще раз зачем-то вздохнув, я перевел взгляд на аккуратные стопочки монет на столе. Вчерашняя экспроприация имела неожиданный дополнительный эффект — сегодня поутру ко мне заявилась толпа местных арендаторов и исправно погасила недоимки, вдобавок с радостью согласились перезаключить договора. Видимо пошел слушок, что аббат скор на расправу и действует прямо от имени короля и кардинала — сказалось присутствие мушкетеров и гвардейцев.

Приятно, хотя работы еще непочатый край, главная схватка предстоит с гораздо более могущественными людьми. Забрать положенные денежки с них будет куда, как трудней.

Вздохнув, я приказал притащить из темницы ревизоров из Сито, что было немедленно исполнено.

Монаси за эти дни заметно раздобрели, что не особо не удивило — их кормили как на убой в качестве некоторой компенсации за лишение свободы.

Встретил я их молчаливым тяжелым взглядом.

Клаустральный приор отец Мавр заметно занервничал, остальные уткнулись глазами в пол.

Я немного подождал и доброжелательно извинился:

— Прошу простить меня братья, сами понимаете, присутствие королевы в обители накладывало на меня определенные обязательства и сильно стесняло в свободном времени. Надеюсь, вы не претерпели стеснений?

— Нет, нет, что вы, ваше преподобие! — часто закивал брат Мавр с раболепной мордой. — Никаких претензий, мы все понимаем.

— А что вы еще понимаете? — лязгнул я голосом.

Монахи даже отшатнулись, но я смягчился.

— Передайте главе капитула, что я выражаю ему глубокое почтение и уверяю в своей преданности. При первой же возможности, я упомяну его заслуги пред Орденом в беседе с его высокопреосвященством и его величеством.

Прозвучало это четко и понятно: я принимаю его главенство, но буде опять вздумает совать мне палки в колеса — настучу кардиналу и королю.

Ревизоры все прекрасно поняли и рассыпались в уверениях, что исполнят поручение, как должно.

В общем, снабдил братию щедро провизией и деньгами на дорогу и отпустил с Богом. Понятное дело, религиозная мафия из Сито так просто не успокоится в своих кознях, но хотя бы поумерит свой пыл. А я за это время подготовлю план, как заткнуть их раз и навсегда: компромата для этого хватает с головой.

Вынырнув из мыслей, я почувствовал, что мне очень хочется выпить: от желания даже свело скулы.

Поддавшись слабости, достал из шкафчика стеклянную бутылку в серебряной оправе и вытащил плотно притертую пробку. По кабинету сразу поплыл густой ароматный запах вишни.

Я страдальчески вздохнул. Мигрени уже прошли, но вполне может статься, как только тяпну песярик, все начнется заново.

— Оно мне надо? — задумался вслух и сам себе ответил: — А вдруг, не начнется?

Налил в рюмочку, залпом выпил и замер в ожидании.

Но вместо головной боли по телу прошла приятная горячая волна.

Я улыбнулся и пошел спать.

За неделю гребанного паломничества умаялся как ломовая лошадь. Днем гребанные молитвы и гребаные насущные заботы, а ночью в поте лица трудился на королеве: поспать удавалось всего пару часов за сутки.

Поудобней устроился, проверил пистоль под подушкой, удовлетворенно глянул на шпагу рядом с кроватью и закрыл глаза.

Мысли сразу свернули на возможные последствия визита Аньки.

В аббатстве все прошло без сучка и задоринки, ночные бдения с королевой остались для всех без исключения за кадром. По прибытию в Париж, дамы из свиты ее величества, обязательно нажалуются королю на жестокость и прочие притеснения, которые они претерпели в аббатстве. Да и сама королева хвалить меня не станет, мы с ней специально этого оговорили. Что все очень на руку, потому что король специально меня предупреждал, чтобы никакого снисхождения не было.

А дальше? Дальше, чем черт не шутит, королева действительно может забеременеть. А вот на этот случай, было бы очень хорошо, чтобы Луи отметился в спальне жены сразу после ее прибытия. Тут я уже бессилен, но Мадлен обещала, что устроит свидание. Каким образом, даже не представляю, остается только надеяться, что у нее получится. Иначе как объяснять беременность Анны? Остается только непорочное зачатие, но это как-то уже слишком — вряд ли поверят и живо отделят мне башку от тела, а попутно все остальные выступающие части.

Обдумав все, я с чистой совестью заснул и сразу провалился в очень странный сон…

Совершенно четкая картинка, просторная. светлая комната, манекены, шпаги и прочий холодняк в стойках у стен, а на самих стенах плакаты с упражнениями для боя холодным оружием.

Светловолосый мальчуган лет десяти возрастом, в тренировочном костюме для фехтования с короткой шпагой в руке стоит в атакующей позиции.

— Вот так, так и так! — он бросается вперед, совершает несколько ударов, а потом горделиво салютует клинком. — Ну как?

— Плохо! Очень плохо! — в сцене появился новый персонаж, худощавый мужчина, тоже в фехтовальном костюме. — Отвратительно Луи, отвратительно, считайте, что вы уже мертвы!

Его красивое лицо немного портило злое, недовольное выражение.

— Но я же скоро стану королем! — своенравно бросил мальчик. — Кто посмеет меня убить?

— Еще как посмеют! — насмешливо ухмыльнулся тренер. — И будут сметь постоянно.

— А моя охрана? — упорствовал парнишка.

— На охрану надейся, а сам не плошай! — властно заявил тренер. — Вы должны уметь защищать себя! В позицию! Живо! Выше руку, выше! — он щелкнул своей рапирой плашмя по предплечью ученика. — Вот так!

Несмотря на то, что мальчик назвал себя королем, в голосе мужчины не прослеживалось абсолютно никакого почтения.

Занятие продолжились, тренер безжалостно гонял ученика, но тот послушно все исполнял, правда иногда своенравно роптал. Но в этом нарочитом своенравии все-равно чувствовалось глубокое уважение.

— Вот! Уже лучше! — наконец, довольно воскликнул мужчина. — Но все равно пока недостаточно. Теперь отработаем «длинную стойку».

— А охота? — недовольно протянул юный король. — Мы же хотели сегодня еще пострелять куропаток?

— Успеем! — рыкнул тренер. — Еще раз…

Но занятиям помешала стремительно вошедшая в зал миловидная женщина в усыпанном драгоценностями платье.

— Ваше величество, — тренер и ученик немедленно склонились в поклоне.

— Ваше преосвященство, — мягко улыбнулась женщина и присела в легком книксене. — К сожалению, я вынуждена забрать сына…

— Но мама!!! — мальчик гневно топнул ногой. — Мы еще на охоту собрались.

— Идите, — мужчина подтолкнул парнишку к королеве. — Король не принадлежит себе…