Бэкап Междумирье (СИ) - Коруд Ал. Страница 16

- Что за чушь несешь?

- Ты знаешь, что это не чушь. Ты… - капитан пытается приподняться, - сильнее самого Апостола. Слушай, давай отсюда вместе уйдем? Да? Я тебе буду служить верно. Мы многое вдвоем сделать сможем. Зачем нам здесь погибать? А?

Я решение уже принял. Вот ведь незадача, только устроился! Опускаю пальцем планку предохранителя вниз, хватаю с кушетки подушку. Надеюсь на толстую дверь из настоящего массива и шум в коридоре, госпиталь сейчас напоминает разворошенный муравейник. Даже сквозь подушку звук от выстрела достаточно громкий. Молодой абрек уже все понял и пытается сквозь кляп что-то выкрикнуть. Извини, парень, но тебя все равно бы расстреляли, а я спасаю тебя от излишних мучений, ну а местное ГБ от ненужных вопросов. Добряк, б...ть!

В подвал или наверх? Прислушиваюсь к себе. После двойного убийства снова прошла волна тошноты, голова кружится еще сильнее. Нет, я не могу здесь бросить Машу. Да и что меня ждет на той Стороне? Пристальное внимание Смотрящего? Очередной страшный мир во власти Тьмы? Нет, это не про меня. Вы, как хотите братцы, но я сматываюсь. Быстро поднимаюсь на третий этаж. Надо бы сменить одежду, скорей всего комендачи, и менты еще не приехали, они располагаются в центре города. Успею вырваться.

Дверь! Никого! Свою одежду в самый дальний шкафчик. Что тут у нас? Подходит! Ага, и это берем. Идем. В конце коридора есть запасной эвакуационный выход. Он по хорошей советской привычке всегда заперт, но я его сегодня на плане здания засек. С помощью рукоятки пистолета взламываю легкий запор. Правильно, в случае нештатной ситуации пройти здесь не проблема, а так хоть лишний народ не ползает. Ловлю на себе пару любопытных взглядов. Да черт с ними! На мне сейчас форма военного врача, с лишними вопросами не полезут. Отучены. Выхожу с задней стороны здания. Вот и пригодились прогулки по парку, зато отлично знаю все дорожки и входы-выходы. Вот же черт! У калитки кто-то в ментовской форме уже маячет. А что я теряю? Надеваю очки с невероятно толстыми стеклами и твердым шагом двигаюсь вперед.

- Товарищ старший лейтенант, сюда нельзя.

Голос неуверенный, лицо в этих проклятых линзах ни черта не могу разглядеть.

- А что, собственно, произошло? Я только что закончил смену, устал, как собака, жрать хочу и спать. Вот, пожалуйста, мои документы.

Из куртки достаю удостоверение и машу им перед милиционером. Корчу из себя интеллигентного, недовольного ситуацией врача. Он неуверенно топчется на месте, затем что-то жалобно блеет. Видно, что не из кадровых, пополнение с какой-нибудь захолустной волжской деревни.

- Так это, не знаю, товарищ старший лейтенант.

- Так если не знаешь, почему офицера держишь в воротах?

- Извините, тащ лейтенант, - постовой козыряет и отодвигается. Боязнь высоких чинов затем выйдет этому усатому увальню боком. Хотя, может, четкого приказа еще и не было. Обычная для глубокого тыла сумятица и неразбериха. Вот когда сюда прибудут Гэбэшники, тогда станет по-настоящему жарко. Два нежданных трупа наверху и два в подвале никому хорошего настроения не прибавляют. Тут еще некая странная тварь, которую будто бы застрелили, но затем она таинственно исчезла, и заражение крови, которое также невероятным образом лечится. Любой нормальный следак моментально свяжет эти происшествия со мной, а других в МГБ не берут. Эта контора всегда славилась подбором кадров. Правда, в итоге и она сгнила. Все в этом мире не вечно.

Так, сейчас ловим любую машину и валим на станцию. Постараюсь запрыгнуть на какой-нибудь состав, идущий к фронту. Здесь уже глубокий тыл, проверяют не так жестко. Может, и прорвусь. Глубоко вздыхаю и поднимаю руку, человека в форме должны подхватить без проблем.

Боже, как холодно! Сидеть на площадке, зябко кутаясь в офицерскую куртку и стараясь не заснуть, было тяжко. Желудок жалобно урчал и требовал еды, ведь госпитальный обед по причине поимки террористов я пропустил. Привык за эти недели к упорядоченным приемам казенных харчей. Еще одна проблема – скинуть из организма лишнее прямо на ходу. Если с легким вариантом заморочек особо не было, то… Блин, а как же люди едут в невероятной тесноте товарных вагонов? Как там решают вопросы гигиены и отправления человеческих надобностей? Почему-то об этой стороне бытия все приключенческие книги стыдливо умалчивают. Это теперь я представляю каково было героям Жюль Верна, особенно женщинам.

Но все когда-нибудь кончается. Показалась большая станция, мы сбавили ход, прокатились мимо закрытых позиций ПВО, охранной зоны с колючей проволокой и остановились между составами. Видимо, на соседском пути стоял эшелон с войсками, было людно и шумно, к тому же вечерело. Чем я благополучно воспользовался, еще раз похвалив себя за сообразительность. Ближе к фронту как ни странно в моей аховой спрятаться ситуации гораздо проще. Больше неразберихи, народу и охраны которая сама себе и мешает. Оглядываюсь, привожу одежду в порядок. Чертовы очки, приходится то и дело их приподнимать, ни фига в них не вижу. Это ж какое плохое зрение было у этого Максимова?

Первым дело двигаю в вокзальный туалет, он здесь хоть как-то цивилизован, а не просто будка в чистом поле. В мое время в плане гигиены бардака еще хватало, но мы все-равно уже привыкли к белым унитазам и горячей воде из-под крана. Здесь все намного проще - обычные рифленые площадки под ноги и очко со смывом. Ох, какое же это облегчение сидеть в позе орла пусть в тесной, но теплой кабинке. В дверь уже нетерпеливо стучат, народу по станции бродит много. Хотя мне и лучше, не пристают с дурацкими вопросами. Ох, хоспади, газетная бумага!

Ой, не похож, ой, халтура! Лучше, чем словами из старой комедии и не скажешь. Уныло вглядываюсь в зеркало. Хотя…в этих очках… волосы у Максимова темнее, чем у меня, но можно списать на плохое качество бумаги, пережег фотограф изображение, получилось излишне контрастно. Так, а ведь…

- Братцы, есть у кого бритва?

В эту эпоху уже в ходу безопасные лезвия. Какой-то чубатый паренек молча протягивает мне станок, только сам закончил бриться, вытирает раскрасневшееся лицо полотенцем. Намыливаю морду и стараюсь повторить контуры аккуратной бородки военного медика. За несколько дней у меня успела вырасти знатная щетина, а бриться было лень. Вот и пригодилось. Борода темнее волос, смотрится более отчетливей. Чуть подворачиваю вверх голову, гляжу на зеркало из-под очков. Вроде ничего, если долго не всматриваться. Ополаскиваю лезвие и отдаю хозяину. Что такое СПИД здесь еще не знают.

- Спасибо большое!

Кто-то довольно невежливо меня подвигает в сторону, умывает лицо, громко фыркая и брызгая.

- Есть полотенце?

На меня смотрит здоровый широколобый мужчина. На петлицах сержантские угольники.

- Нет, ничего нет.

- Чего так? Военврач, а ничего нет?

Сержант достает из кармана ватника какую-то ветошь и яростно вытирает покрасневшее лицо.

- От поезда отстал, - уныло отвечаю я. Настроение, и в самом деле, никакое, даже играть потерпевшего не надо.

- Так иди к коменданту. Подсадят, - отвечает сержант и направляется к выходу. Широкая спина, уверенная походка, выправка. Да и обозвал меня по меркам той еще войны. Быстро срисовал мои петлицы. Так что его совету, пожалуй, доверять стоит.

- Ну, шо ты будишь с вами робить? – начальник станции отдает мне обратно удостоверение и горестно вздыхает. Пожилой уже человек выглядит безмерно усталым. Представляю, что творится на его станции в последние месяцы. Да еще и ощущение собственной уязвимости от вражеской авиации давит безотвязно. В эту войну понятие глубокий тыл отодвинулось далеко от фронта.

- Можно хоть что-нибудь предпринять, пожалуйста? – жалобно вою я, входя в роль затурканного обстоятельствами интеллигентного врача. В наше время таких хлёстко обзывали «ботаниками».

- В чем проблема?

В кабинете появляется офицер с петлицами капитана. Уже в возрасте, с седыми висками, чисто выбритый и подтянутый. Свою, такую же безмерную усталость он прячет за показным уставным порядком.