Ты родишь для меня (СИ) - Орлова Юлианна. Страница 8

— Алиса! Прекрати! — отскакиваю назад, больно ударяясь о приборку.

— Еще скажи, что у тебя деньги есть, — подруга складывает губы в прямую линию.

Я прячу глаза в пол и что? А ничего. Денег и правда нет, но я думала сдать все в ломбард, благо украшений была целая гора. Да и обручальное чего только стоило, белое золото с россыпью бриллиантов.

— Нет, но есть ломбард, и я не хочу быть тебе должной.

— Любовь любовью, а ломбард работает всегда, это верно, конечно. Так что не переживай, это нам тоже еще пригодится, если Герман потерял человеческий облик окончательно, но эти деньги возьми. Ты не транжира и лишними не будут, — подруга втискивает в сумку банкноты под мой молчаливый вздох.

Может и правда не хватить. Мне неловко и неудобно, я не привыкла быть должной и сама никогда не брала в долг. Никогда. А теперь чувствую себя отвратительно мерзко. У Алиски дома ребенок, а она мне помогает, взрослой девахе, явно способной прокормить себе самостоятельно.

— Я найду работу сегодня же, и все отдам с первой зарплаты, слышишь? — бросаю на девушку виноватый взгляд.

— Слышу, — словно успокаивает меня подруга. — Ух, Зверь на связи, — девушка кидает взгляд на мигающий экран телефона и комментирует происходящее.

— Давай, удачи…Созвонимся.

— Лучше спишемся, иначе Евкакий загрызет меня.

Впервые за сегодня на лице рисуется улыбка. И это уже не нервный смешок, а вполне себе здоровая смешинка. На самом деле босса Алиски не зовут Евкакий, и никакой он не Зверь, но почему-то меня разрывает на части всякий раз, когда подруга в красках рассказывает о человеке, который сам себе на уме.

Я остаюсь одна.

У меня есть деньги на первое время, но нет работы, связей и хоть какого-то понимания настоящей ситуации. Друг отца так и не берет трубку, а мне не остается ничего, кроме как засесть на сайтах по поиску работы. Как я и думала, все оказывается не так просто, как могло бы показаться на первый взгляд, вакансий и правда тонна, но моего опыта для всего этого недостаточно.

Это если упустить никому ненужные детали того, что пару лет я была не у дел.

С горем пополам и со скрипом создаю портфолио и рассылаю информацию сразу в несколько компаний. В доме нет еды, желудок крутит, но я продолжаю работать. Время на часах неумолимо тянется к полуночи, когда мне на мгновение хочется выдохнуть, и я устало прикрываю налитые свинцом веки, после чего опускаю тяжелую голову на папин рабочий стол. Только на секунду, как говорю я себе, но погружаюсь в довольно крепкий сон без сновидений.

Редкое явление для меня.

Для человека, который не спит.

*******

Утро застает меня в ярких солнечных лучах, я уютно располагаюсь в своей комнате и абсолютно не помню, как я сюда дошла. Помню только, что перед лицом был рабочий стол и бесконечные заявки на работу. Переваливаюсь со скрипом на другой бок, полностью погружаясь носом в мягкое одеяло. Запах застывшего времени вонзается в опухший мозг, что пульсирует как открытая рана от ярких вспышек перед глазами. Они конвейером маячат и не дают выдохнуть.

Возможно, переезжать сюда изначально было плохой идеей, но справиться в других условиях я точно не смогу, не когда в моем кармане шаром покати, а каждый день может принести еще больше проблем.

Блуждающим и расфокусированным взглядом веду бежевой стене, на которой рдеют отблески утреннего солнца, когда слышится настойчивый звонок в дверь. Меня это одновременно пугает и поражает. Кому в такую рань приспичило? Но кинув взгляд на часы, я начинаю понимать, что уже давно за полдень, а я все еще в кровати. Да когда ж такое было, чтобы я так поздно вставала?!

— И таблетки не выпила, — со стоном переваливаюсь на другой бок, чтобы встать с кровати, попутно накидывая на промозглое тело пушистый халат на несколько размеров меньше, чем я сама.

В дверь звонят еще несколько раз, прежде чем я успеваю дойти до нее. Терпение на пределе, а вместе с тем появляется страх. Что если на самом деле это Герман? Во рту моментально все пересыхает.

Я на цыпочках пробираюсь к закрытой двери и осторожно приближаюсь к глазку.

Вздох облегчения звучит слишком громко в наполовину пустой квартире.

— Солнышко, а ты что, спишь еще? — стоит мне открыть дверь, как Лилия Петровна залетает внутрь с ароматно пахнущими пирожками, за них можно было бы продать душу. Я только и успеваю, что моргнуть да вовремя отступить назад. — Вот, я как знала, сразу с пирожками к завтраку, — улыбка женщины стала еще шире.

— Доброе утро, — сиплый голос чужероден для меня.

Агапова внимательно осматривает меня с ног до головы, а затем немного хмурится, как будто видит совсем не то, что хотелось бы. Я поправляю выбившуюся темную прядь и пытаюсь улыбнуться. Интересно, что ее напугало больше? Мой внешний вид, или то, что я долго не открывала?

— Я увидела твою машину у дома, захотела прийти проведать. Но если ты хочешь побыть одна, ты только скажи, все пойму.

Мне было неловко, сон еще полностью не сошел, да и вообще я не знала, как на такое реагировать. Правда, мыслей о том, чтобы выгнать женщину, у меня не возникали.

— Да что за глупости? Вы проходите. Я еще не проснулась, что-то вчера умоталась.

— Давай я тебе сейчас приготовлю чай в лучших традициях, подожди, только метнусь к себе, — Лилия Петровна касается моей руки, сжимает, второй вручает мне пирожки.

За секунду женщины и след простыл, а я прохожу к себе на кухню, где даже тарелок и чашек нет в полном комплекте, все сложено в коробках, кладу пакет на одиноко стоящий стол без скатерти и думаю о том, что при маме тут все было уютно. Хорошо. По-домашнему, а сейчас все стало чужим и отрешенным.

Пока я усаживаюсь на стул, всматриваясь в окно, появляется Лилия Петровна, и еще в обнимку с заварником и двумя чашками. Это настолько сильно трогает меня, что я теряю дар речи.

— Ну вот, сейчас будем пить чай! Я тут похозяйничаю, ты уж меня прости, старуху, но я так давно ни за кем не ухаживала. Все разбежались кто куда…

— Лилия Петровна, ну что вы, в самом деле. Мы ведь не чужие люди.

Слова застревают у меня в горле, потому что и правда ведь, не чужие, но я приложила руку к тому, чтобы мы стали такими. Отвожу от замершей женщины потерянный взгляд и тяжело выдыхаю. Что тут уже сказать? Все понятно без слов.

— Да, детка, вот, приятного тебе аппетита.

— Спасибо, — беру из рук женщины чашку с чаем и пирожок, после чего от радости буквально лопаюсь.

— Как твои дела? — как бы между прочим, спрашивает Агапова.

Я жую ароматную сдобу с вкуснейшей начинкой и неоднозначно киваю головой. Ни да ни нет. Что на такое вообще ответить? Я не очень хочу распространяться о своих проблемах, потому что знаю наверняка, они дойдут и до Влада, а именно перед ним мне не хочется представать той, что сделала выбор в пользу другого, явно не заслуживающего. Пусть изначально никакого выбора и не было. Все мы об этом знаем.

Превозмогая всю внутреннюю боль, я сдавленно отвечаю:

— Все в порядке, — а затем же ослепительно улыбаюсь.

Лилия Петровна недоверчиво окидывает меня взглядом, полным скептицизма.

— Ты ведь знаешь, что мы твоя семья, Виточка? Что бы ни случилось, что бы там ни было, всегда. Всегда мы твоя семья, и ты можешь обратиться за помощью, даже если тебе кажется, что ты справишься сама.

Голос льется успокаивающим бальзамом на мое израненное сердце. Я заставляю себя не выдать свои истинные чувства. Они всегда были для меня не просто друзьями, не просто соседями, это были практически кровные узы, крепкие.

— Да, знаю.

— Так вот, я к тебе еще и с просьбой как к семье. Просьба, исполнение которой окажется полезным и для тебя, — Агапова замолкает на мгновение, выхватывая максимум моего внимания. — Владу сейчас очень нужен дизайнер интерьера, а ты у нас просто звездочка в этом деле. И я уверена, что…— дальше я не слушаю, мне достаточно того, что уже сказано, чтобы почувствовать, как жар плотно оплетает тело, не давая мне сделать вздох.