Клуб космонавтики (СИ) - Звягин Андрей Юрьевич. Страница 45

Домой, наверное, уехал. Даже пирожки не могли подсказать, ведь Петя брекетов не носил.

…Оценила публика мое выступление, поежилась, представила нашу столовую. И стрелка в приборе задрожала, качнулась до середины шкалы. Она у всех, кроме Родиона, показывала какие-то цифры, и Паша записывал их на бумагу, как судья заполняет карточки после раунда в боксерском поединке. Когда рассказы закончатся, будут подведены итоги и объявлен победитель. Надеюсь, им окажусь я. Нескромно, но история видела много нескромных личностей, так что потерпит, ей не привыкать.

Я считаю, что пионерские страшилки — серьезный литературный жанр, наравне с какими-нибудь комедиями и драмами, потому что в хорошей страшилке есть и комедия, и драма.

Из невыступавших остался только Глеб, но не думаю, что он расскажет что-то любопытное. Литература, знаете ли, не математика. Не его конек. Эх, насчет призов мы не договорились. Что-нибудь вкусненькое сегодня мне не помешало бы.

…Глеб обвел взглядом комнату, потер лоб и обреченно начал:

— Ок-коло п-пионерского лагеря н-находилась заб-брошенная секретная военная база…

Стрелка прибора сдвинулась с места и дошла до центра. Я ошалело вытаращился на нее. Как это? Что происходит?

Глеб продолжал рассказывать, уставившись взглядом в одну точку.

— П-пионеры п-подумали — а н-не сходить ли н-ночью на эту базу…

Стрелка отклонилась еще дальше.

— И п-пошли туда.

Стрелка дошла до красной зоны и принялась биться в ограничитель, как муха в оконное стекло.

Глеб замолчал и посмотрел на прибор. А я и Артем — друг на друга. Вот как побеждают на литературных конкурсах! Небось там тоже стоят приборы со стрелками, только побольше и покапризней. Выписывают премии тем, кто понравится их железному организму.

А наши соседи остались спокойны! Ну разве что у некоторых досада на лице, будто забыли о чем-то важном.

— Через реку от нашего лагеря на самом деле есть заброшенная военная база, — объяснил Миша. — Секретная, поэтому о ней все знают. Прибор посчитал рассказ правдой и перепугался.

— Подумаешь, база, — скривился Артем, — рядом с нашими домами тоже такая стоит. Ее уже всю облазили.

Но ребята дружно покачали головами и объяснили нам, что это не обычная заброшенная секретная база, обычных и у них на районе две штуки. Около лагеря что-то страшное, и называется оно — "Военная часть 51–17". Вроде когда-то базу принялись под землей расширять и нечаянно раскопали тоннели еще одной, совсем старой заброшенной военной базы. Такой древней, что ее даже на картах нет. Солдаты после раскопок начали сходить с ума, поэтому их перевели в другое место, а подземелье замуровали. Ну, как замуровали — спешили очень, поэтому все замуровали, а главный вход забыли, заходи, кто хочет. Однако никто не хочет.

— Сходили с ума солдаты? — переспросил я.

— Ага!

Во как! Заброшенная военная база, настоящая! Оттуда может удрать какое-нибудь чудовище, перешагнуть забор и пожаловать к нам! Аж мурашки по коже стометровку побежали.

Все это надо тщательно обмозговать. Но позже. Сейчас мы решили посидеть и поболтать, даже не вспомнив о том, что нужно подвести итоги конкурса. Впереди еще много каникульного времени, и отношения с соседями должны быть… добрососедскими. Как говорят дяди с пивной, мы сели поговорить за жизнь. Узнать побольше о людях, отделенных от нас лишь тонкой деревянной стеной летнего пионерского домика.

И мы узнали, что:

район, в котором они проживают, такой же, как наш, и тоже находится в лесу, но ближе к Москве, поэтому за несколько минут можно доехать до кинотеатра или парка с аттракционами;

их родители трудятся на "заводе светящихся лозунгов", только у Миши папа — водитель троллейбуса, а у Ромы мама — начальник капустной базы, поэтому она шутит, что нашла его в капусте, Миша до шести лет в это верил, а потом засомневался, но рассказывать о том, что случилось на самом деле, мама с папой не хотят, говорят "сам как-нибудь узнаешь";

в школе всем очень скучно, но деваться от нее некуда, после школы придется поступать в институт, не исключено, что и там будет невесело;

живые портреты дедушек-руководителей СССР тоже висят у них в школе и тоже любят пялиться на молоденьких уборщиц и студенток-практиканток, почему — непонятно;

несколько лет назад в районе построили большой спортивный комплекс, в котором работает куча секций, есть футбольное поле и даже плавательный бассейн;

Клуб космонавтики у них был, но закрылся, потому что никто его не посещал, а "танковый клуб" работает и процветает, но детей там нет, их вытеснили взрослые, рядом с ними неуютно, да и на стене в клубе висит плакат с надписью "танки детям не игрушки";

все до одного хотят стать какими-нибудь летчиками-моряками-космонавтами, однако понимают, что, вероятно, всю жизнь проработают, как и их родители, на лозунгосветящемся заводе;

Леша замечательно рисует, но это тайна, о которой никто не должен знать, а иначе он все лето будет разрисовывать стенгазету;

У Родиона тетя — тренер по парашютному спорту, и ему разрешили один раз прыгнуть с вышки;

Рома однажды чуть не утонул, Дима как-то заблудился в лесу и его нашли только ночью, а Пашу мама два года водила в музыкальную школу на пианино, но потом, к счастью, потеряла всякую надежду;

а также многое другое.

Мы тоже рассказали о себе. Конечно, о чердаке и любви к фантастике умолчали, тем более что книг, как выяснилось, наши новые знакомые читали ненамного больше школьной программы.

Но это мелочи. Неплохие у нас соседи. Повезло. Еще бы футболистов на какой-нибудь Северный полюс отправить.

Лишь одно нам с Артемом не понравилось… ну или как не понравилось… если относиться здраво, то это не могло не случиться. Глеб вышел в туалет, и нам посыпались вопросы — а кто он и почему такой странный. Когда просил сыграть с футболистами, так на него было страшно смотреть — лицо вспотевшее, глаз подергивается… Никто не говорит, что он плохой… но ведь странный!

Объяснили им, как смогли. Сказали, что Глеб — наш старый товарищ, мы его в обиду не дадим, и что в математике он разбирается, как профессор. Но с людьми ему тяжело, с этим не поспоришь.

Ребята пожали плечами, сказали, что ничего против него не имеют, но захотели узнать, что да почему. Вот и узнали. Тут Глеб вернулся, и тему сразу сменили.

Но я поймал взгляд. Не кого-то одного в комнате, а общий, коллективный — на нас смотрели люди, стены, потолок, даже ночь сверкнула глазами сквозь оконное стекло. И взгляд этот говорил — да вы все втроем странные. И останетесь такими навсегда.

Ну и пусть! Ты, ночь, тоже непонятная. Увидь себя в зеркале и убедись. Признайся самой себе. Не бойся.

А соседи… что тут скажешь. Они хорошие. С ними можно поговорить, обсудить страшилки, попросить их кое о чем. А большего и не надо. Для настоящей дружбы хватит и нас троих. Такие же отношения с другими у нас в школе и во дворе. Поэтому все хорошо. И даже прекрасно.

— Неужели правда военные сбежали оттого, что им страшно стало, — сказал я, когда мы возвратились к себе.

Артем махнул рукой.

— Миллион раз слышал такие россказни…

— Да, маловероятно, — согласился Глеб. — Н-нервных в военные не берут. Если только в часовые, им как раз нужно волноваться из-за каждого шороха. Вроде для этого и создают специальные психические роты.

Глава 21 Ночная прогулка

В свою комнату мы пришли за полночь, однако спать и не думали. Чем мы хуже футболистов, которые могут выйти из дома после отбоя?

…Но конспирация — как полагается. Свет не включали, разделись, легли. Понаблюдали в окно — никого там? Вроде нет, не видно и не слышно. Вожатые или не были на пляже, или уже искупались. Значит, вперед!