Гнев Империи V (СИ) - "Findroid". Страница 26

— С самого начала… — вздохнула она. — Казалось бы, для такой как я, кто жил в то время, это должно быть легко, но все не так просто.

— Почему?

— Потому что Одноглазый отнял у нас память. Она была нашим даром ему, тем, что мы отдали, признавая его власть. Память о старом мире, память о том, кем мы были раньше. После его смерти часть воспоминаний вернулась, но далеко не всё.

Фрейя отложила губку, закончив со спиной, и теперь начала разминать мои плечи.

— Я мало что помню о начале его пути. Знаю, что он был человеком, явившимся откуда-то с юга. Завербовался в дружину одного мелкого ярла и довольно быстро сколотил себе репутацию. Свирепый, непобедимый воин, которого боялись враги и уважали соратники. За десяток лет он обрел такую репутацию, что ярл испугался, что однажды тот попробует отобрать власть, и попытался убить его.

— И у них ничего не вышло.

— И не могло выйти, ты сам это прекрасно знаешь.

Я кивнул.

— В итоге он убил и ярла, и всех преданных ему людей, — продолжила она. — Сам занял трон заявил, что тот, кто хочет власти, в любой момент может вызвать его на поединок. Вначале желающих было много, в те края стекались воины со всей Инглии, и не только. Но никто не мог ничего ему противопоставить. Его сила и влияние росли, и из правителя небольшого поселения он стал главой десятков городов севера. Думаю, тогда-то мы и заинтересовались им.

— Мы? Боги?

— Да. Нас всегда интересуют смертные, особенно выдающиеся. А он определенно был одним из таких. Я ещё тогда это поняла, и даже больше. Я была уверена, что это только начало его подвигов. Кажется… — она на миг задумалась. — Я даже посетила его на одном из пиров.

— Не уверена?

— Слишком плохо помню те времена.

— Тогда не напрягайся. Что было дальше?

— А дальше он стал королем. Королем всего севера, подчинив себе всех ярлов от нынешних границ до западного края континента. Его завоевания распространялись все шире, почти дошли до земель мавров, но на юге появился свой правитель. Более сильный.

— Полагаю, речь про османского императора?

— Тогда он назывался иначе, но да. Он тоже начинал свои завоевания в это время, покоряя народы юга. И после того, как случились первые столкновения с ним, для короля севера все изменилось. Одноглазый, что тогда ещё не носил это имя, понял, что ему нужно больше сил. И вместо того, чтобы покорить новые народы, он пришел в Асгард.

— Полагаю, что вы этого не ожидали?

— Ожидали. Но недооценили его силу. Мы ожидали встретить смертного, который возможно однажды станет подобным нам. Мы могли поделиться с ним Искрой Созидания и помочь ему вознестись до божественности, но это ему не требовалось. Он был Стремлением, зачем ему частица воплощенных богов, когда у него было нечто гораздо более сильное?

— И к тому времени у него в подчинении уже была огромная страна, которая его боготворила, — понял я.

— Да. Когда он пришел в Асгард, то был уже сильнее, чем кто-либо из богов. Удивительно, но я хорошо помню тот день. Помню пышный пир, песни и пляски. А затем распахнулась дверь, и вошел он. Вошел как хозяин, как тот, кто правит этим местом, и сила расходящаяся от него…

Внезапно Фрейя прижалась ко мне. Её руки заскользили по моей груди и прессу, нежно и страстно, с нескрываемым желанием.

— И что было дальше? — я попытался спросить так, чтобы голос не дрожал.

— Он вызвал Одина, нашего короля, на поединок. Один на один. Все над ним насмехались в тот момент. Все кроме меня. Знаешь… Меня называют богиней любви, но за всю свою жизнь до того момента я не любила ни одного мужчину. Тогда внутри меня словно что-то произошло. Взрыв. Я увидела его, ощутила его силу и поняла, что хочу принадлежать только ему.

— Фрейя… — тихо прошептал я. Руки женщины сейчас были совсем не на моей груди…

— Ты очень напряжен. Думаю, нам стоит прерваться, — томно прошептала она мне на ухо. — Расслабься, я не кусаюсь… Если, конечно, сам не попросишь…

Глава 20

Холодало.

За то время, пока мы с Фрейей развлекались, здание уже успело остыть. Мы лежали на полу, укрытые шкурой медведя, которую богиня притащила из предбанника, восстанавливаясь после пережитого. И говоря «восстанавливаясь», я имею в виду не только потраченные силы. Фрейя была очень страстной любовницей… Настолько страстной, что плохо контролировала силу в процессе, итогом этого стал перелом таза, пары ребер и целая куча менее значительных травм.

— Ты в порядке? — спросила она, сев.

— Жить буду.

Подобные раны для меня не серьезны. Большая их часть уже успела исцелиться.

Она рассмеялась, после чего выбралась из-под шкуры и потянулась.

— Тут холодновато, может продолжим в доме?

— Давай.

И через десять минут я был у неё в гостях. Фрейя растопила очаг и вручила мне горячительного, чтобы немного согреться.

— Так что было дальше? — спросил я. — Ты рассказала только самое начало истории.

— А на чем я остановилась?

— На том, что прошлый Гнев пришел в Асгард и бросил вызов богам.

— Не богам, богу. Одному конкретному — Одину, Всеотцу. Но над ним все только посмеялись. Смертный нашел тропу в обитель асов и бросает вызов королю. Один был не самым сильным воином среди нас, его старший сын — Тор, был гораздо сильнее, если говорить про прямое столкновение. Но Один был хитер, умен и ловок. Он не воспринял всерьез чужака, посчитав это очередной выходкой Локи.

Один не стал сражаться, повелев своему сыну принять вызов. А Тор никогда не отказывался от двух вещей: выпивки и драки. Так он что с радостью взял на себя роль дуэлянта. Мы вышли на главную площадь Асгарда и сделали круг щитов, арену для битвы. И я была одной из тех, кто стоял в круге, держал щит.

— Дай догадаюсь, Гнев победил?

— Разумеется, и даже пощадил Тора, что показало его благородство. Но Одина проигрыш сына не порадовал. Он приказал схватить этого смертного и бросить в темницу. «Ни один смертный не способен ранить бога» — сказал тогда Один. Он испугался. Я впервые видела Всеотца напуганным. Может тогда, во время схватки, он понял, кто перед ним, но было уже поздно. В одночасье в Асгарде вспыхнула битва, в ходе которой чужак пытался добраться до Одина, а все остальные — ему помешать. Итог, думаю, тебе известен. Он убил Всеотца и омытый кровью взошел на трон богов Асгарда. Даже удивительно, как мало богов погибло в той битве. Думаю, он специально жалел нас, желая подчинить, а не истребить. Но знаешь, что было самым смешным во всем этом?

— Что?

— Лепет остальных про Рагнарёк. Что Один должен был погибнуть иначе, что должен пасть в битве с Фенриром. Что это будет эпическая битва с тысячами и тысячами воинов, от которой будут пылать небеса. Что Сурт своим огненным мечом сожжет Асгард. Но ничего этого не случилось. Одина убил человек, в одночасье встав во главе богов. Они просто не могли принять реальность происходящего.

— По мне, ты слишком много от них хотела. Они же воплощения, как и ты. Продукт людской веры. И многое в вас задает именно эта вера. Если люди говорят, что вы злые, ваша суть становится злой. Мне скорее интересно, а правда бы случился этот Рагнарёк, если бы не появился Одноглазый?

— Кто знает, — пожала она плечами. — Как ты правильно заметил, мы воплощения людской веры. И если люди хотели Рагнарёка, то однажды он бы случился. А может и нет, и он был бы страшилкой. Ведь если Рагнарёк случится, то исчезнут и боги, и истории о них. Слушать истории о мертвых богах и о тех, кто ходит с тобой по одной земле, это разные вещи. Поверь моему опыту. Истории обо мне сказывают и сейчас, но сила, что я получаю, совсем не та, что в былые времена.

Пока Фрейя всё это рассказывала, она не прекращала заниматься домашними делами. Например варила похлебку, порцию которой я получил прямо сейчас. Та оказалась вкусной, наваристой, с большим количеством мяса, но в то же время немного островатой. Даже чересчур, я бы сказал, но учитывая, что я ещё не до конца согрелся, это было даже хорошо.