Дело о мирных переговорах (СИ) - Куницына Лариса. Страница 31

Допрашивать остальных было уже поздно, и он решил отложить это на следующий день. Уже придя домой, он вдруг обнаружил в своём кабинете два полных термоса с целительным отваром и с удивлением понял, что прошедший день провёл, даже ни разу не вспомнив о своей опустевшей фляжке и не заметив такой уж сильной усталости. Он воспринял это как добрый знак и, поужинав, отправился спать.

Следующие дни он допрашивал Мишеля Аркура. Тот держался стойко, с ненавистью глядя на своего мучителя и отвечая оскорблениями на любой вопрос. Им руководила та самая восторженная мечта о северном королевстве, в котором его родные будут высшими сановниками, а их враги низведены до уровня прислуги или изгнаны за пределы нового государства. Вскоре стало понятно, что эти идеи он почерпнул из переписки, а потом и личных бесед с леди Англад. Не граф де Краон, а именно она была для него духовным вождём, и именно ею он восхищался как истинным воплощением святой Лурдес. Это странное смешение мальчишеской влюблённости в прекрасную даму и восторженного преклонения перед героической воительницей помогало ему сносить все пытки и с гневом отвергать саму вероятность предать её.

— Я могу умереть, но наши друзья и сподвижники отомстят за меня и построят новое королевство на ваших костях! — заявил он в какой-то момент. — И наши имена напишут на знамёнах, под которыми пойдут в бой новые герои! Нас будут прославлять, как мучеников, отдавших жизни за свободу северного королевства.

— Свободу от кого? — спросил Марк. — О чём ты говоришь? Кто стесняет вашу свободу? Разве на ваших землях есть наши войска или гарнизоны? Вы платите нам дань? Мы уводим в плен ваших женщин и детей? Нет, вы сами всё это делаете друг с другом. Ты всего лишь мечтаешь о том, чтоб самому командовать другими, безнаказанно грабить и убивать, увозить в свои замки понравившихся девиц, вырывать из рук других всё, что тебе захотелось сделать своим. Какой ты мученик? О чём ты? Весь Сен-Марко говорит о том, что ты всего лишь жалкий комедиант, разыгрывавший для развлечения бездельников скабрёзные сценки! Ты даже не рыцарь в глазах толпы, ты жалкий и подлый шут, который был любовником распутной авантюристки, а потом зарезал её во время любовного свидания. И тебе ведь даже нечего возразить, потому что всё это правда. Ты переоделся в другого человека, надел парик и обзавёлся дешёвой подделкой драгоценного базеларда, и всё лишь для того, чтоб опорочить имя благородного рыцаря, который, не став мучеником, всё же запечатлел своё имя на знамёнах нашего древнего королевства. Твоя жалкая ложь рассыпалась, обнажив всю неприглядность твоих мелких козней. Ты клянёшься в любви леди Англад, а сам развлекал в постели госпожу Меридор. Какое самопожертвование во имя будущего северного королевства! Впрочем, всё ваше королевство — не более чем шутовство и интриганство. Ты умрёшь на плахе под улюлюканье толпы, и тебя запомнят именно таким, бездарным комедиантом, который убил свою любовницу.

— Это всё ложь! Всё ложь! — закричал Аркур, бросившись к нему, и его цепи зазвенели, натянувшись и не дав ему дотянуться до барона.

— Что ложь? Что ты убил свою любовницу? Или что ты изображал Делвин-Элидира, позаботившись собрать толпу возле дома леди Меридор? Или что ты заказал оружейнику сделать похожий на базелард маркиза кинжал, которым убил женщину? А, может, это не ты заманил в ловушку и убил беззащитных слуг? Сколько деяний, Аркур, и ни одного, достойного рыцаря! Ты не хочешь признаваться в своих грехах? Да это и не к чему. Всё уже давно доказано. И я, барон де Сегюр, граф де Лорм, обещаю тебе, что обстоятельства этого дела будут оглашены не только в Сен-Марко, но и на севере, в Беарне, где ты родился и живёт твоя семья, в Абердине, где ты служил оруженосцем, и в Краоне, где ты стал рыцарем. Я позабочусь, чтоб вся правда о тебе дошла до твоих родных краёв, и посмотрим, где и чем намалюют тогда твоё имя!

Он резко развернулся, чтоб выйти из камеры, но возглас Аркура остановил его.

— Не надо этого делать! — крикнул тот в отчаянии.

— Почему? — обернулся к нему Марк.

— Мой позор падёт на весь мой клан, — проговорил Мишель в отчаянии. — Мои братья, сёстры, их дети и внуки понесут на своих плечах этот груз. Они никогда уже не смогут возвыситься.

— Почему это должно тревожить меня? Разве твой клан не заслужил это, выпестовав такое чудовище, как ты?

— Вы… — Аркур напряжённо смотрел на него. — Если я сознаюсь во всём и подпишу все признания, вы сможете сохранить всё это в тайне?

— Нет, тайны уже не существует. Молва давно полощет твоё имя на каждом углу.

— Это лишь слухи, — пробормотал он устало. — Они через какое-то время стихнут. Но если вы отправите на север официальный документ, который веками будет храниться в архивах магистратов, это другое дело. Я прошу вас, пусть всё закончится в Сен-Марко. Ради этого я готов, наконец, сделать что-то, что достойно рыцаря: принять на себя ответственность за свои деяния и понести наказание.

— Этого мало, — неумолимо возразил Марк. — Мне нужно, чтоб ты дал показания против де Краона и леди Англад.

— Он стал бы моим королём, — прошептал Аркур.

— Он был бы плохим королём. Потому что, почувствовав опасность, сбежал, бросив тебя. Ты служил ему верой и правдой, а он даже не изволил предупредить тебя об опасности. Да и что это за король, который рвётся к власти, действуя клеветой и подлыми убийствами? Ты действительно думаешь, что он мог бы стать достойным правителем? Боюсь, дойдя до своего трона по колено в крови, он утопит в ней весь север!

— Может быть… — растерянно пробормотал Мишель. — Теперь и я думаю, что все эти интриги, это как-то мелко, если говорить о грядущем величии. Но леди Англад… — он с мольбой взглянул на Марка, — я ведь люблю её.

— Правда? А она тебя? Ты считаешь нормальным, когда любящая женщина отправляет своего мужчину в объятия другой лишь затем, чтоб тот убил её и покрыл своё имя несмываемым позором? Скольких ещё наивных простаков она использовала так же? Ты думаешь, она писала только тебе? В её комнате нашли письма от Ансельма де Бодена и Арона Делагарди. Хочешь взглянуть на них?

— Нет, — покачал головой он.

— Я это к тому, Аркур, что у тебя есть выбор между верностью этой даме, мечтающей пройти к своим вершинам по окровавленным трупам друзей и врагов, и честью твоей семьи. Или одно, или другое. Решай сам.

— Хорошо, я всё расскажу, — наконец, сдался он, и Марк дал палачам знак ослабить его цепи, а потом обернулся к давно скучавшему за своим столиком писарю с тем, чтоб он, наконец, взял в руки перо.

К концу этого дня Марк был измучен, пожалуй, не меньше, чем его узник. Вернувшись в свой маленький кабинет, где снова было темно, как в сундуке, потому что за окнами наступила душная тёмная ночь, он сел за стол и посмотрел на стопки бумаг, лежавшие перед ним. Это были документы по делам об убийствах Эрики Меридор и сэра Барлода, протоколы, письменные признания, пояснительные записки и документы из личного архива леди Англад. Всего этого было достаточно, чтоб передать дело в суд, незачем было допрашивать высокомерную кузину графа де Краона. Всё было ясно, всё было доказано, вот только эта истина никак не могла изменить того факта, что цель преступников сорвать мирные переговоры между луаром и Сен-Марко была достигнута. Изменят ли что-то эти бумаги, если отправить их альдору, или он сочтёт всё это подделками, призванными скрыть неприглядную правду? Марк понятия не имел, чем руководствовались алкорцы, так резко меняя свой политический курс и переходя в открытую конфронтацию с его королевством. Чем они руководствуются, выдвигая свои обвинения и приостанавливая переговоры? Почему опытный дипломат барон Фромен, который всегда, даже перед войной, проявлял завидную гибкость в общении с самоуверенным и резким королём Ричардом, вдруг позволил себе отчитывать как мальчишку короля Жоана, открыто игнорировать его советников и бросаться бездоказательными обвинениями? И какое отношение ко всему этому имеет сбежавший граф де Краон?