Мимолетная страсть - Корнуолл Лесия. Страница 22

Финеас кивнул запыхавшемуся груму, который подвел к нему кобылу. Красивые темные глаза животного кокетливо мигнули. Кобылка тряхнула золотистой гривой и выгнула свою сильную шею. Прирожденная кокетка, просто создана для Миранды.

— Я беру ее, — сказал Финеас.

Глава 12

— Какая жалость, что леди Миранды нет дома, — в третий раз повторила Онория и прищурилась на картину, висевшую над камином в гостиной леди Августы, прикидывая, сколько она может стоить. Изабель стиснула зубы, так невыносима ей была неприкрытая алчность в глазах свекрови. Онория уже успела оценить фарфоровые чашки — просто взяла изящную посудину в руки, посмотрела на свет и проверила клеймо мастера на донышке.

— Это Гейнсборо, — отрывисто бросила леди Августа, как сыщик с Боу-стрит следя взглядом за Онорией, шныряющей по наполненной сокровищами комнате. — Он был другом моего покойного супруга, и пейзаж этот написан в моем имении в Норфолке.

Изабель бросило в жар от этого откровенного упрека, но свекровь даже не смутилась.

— В самом деле? Скажите, леди Миранда унаследует у вас это место? — спросила Онория. Марианна от изумления поперхнулась чаем и глянула на Изабель смеющимися глазами. Но Изабель не видела ничего забавного в тупой прямоте свекрови и не решалась ответить на взгляд Марианны, когда Онория рядом. Никто не разделил веселья Марианны, и она снова посерьезнела. Августа надменно смотрела на наглую гостью, не отвечая на вопрос.

На каминной полке тикали часы, и только их тиканье нарушало напряженное неловкое молчание. Изабель сделала глоток чая. В тишине этот звук показался ей раскатом грома. Она аккуратно поставила чашку на блюдце; та задребезжала, как кимвал. Онория снова заговорила, в тихой комнате ее голос был особенно пронзительным. Изабель невольно подскочила.

— Лорд Чарлз тоже надеялся заглянуть к вам сегодня днем, но оказалось, что у него уже назначено другое дело.

Леди Августа выглядела утомленной. Марианна была готова расхохотаться, а Онория моргала, глядя на обеих с таким чванливым видом, что Изабель ждала, что сейчас свекровь лопнет.

Правду говоря, Чарлз не проявил вообще никакого интереса к этому чаепитию. Он всю ночь провел в клубе, домой явился, когда уже рассвело. Завалившись в постель, Чарлз наотрез отказался вставать и сопровождать их, хотя Джейн Кирк принесла ему в комнату множество записок от матери. Ближе к пяти часам Онория все же решила ехать без него и приказала заложить карету.

На самом деле Онорию в приглашении не указали, и теперь Изабель хотелось упасть на колени и умолять о прощении за то, что она навязала Марианне и леди Августе свою свекровь и Чарлза. Пусть Чарлз не присутствовал тут, Онория заполнила им все помещение, завладев разговором и рассказывая о нем истории, которые никто, кроме нее, интересными не считал.

— Чарлз сейчас с управляющим, проверяет счета по всей своей собственности в аббатстве Уотерфилд, в Эшдауне и Крейгхерсте, — не стесняясь, врала Онория. — Видите ли, он внес так много улучшений в эти имения! — Она наклонилась вперед и прошептала Августе: — В прошлом году он получил огромные доходы. Как я жалею, что он не мой первенец! Мой старший, Роберт, никогда не отличался крепким здоровьем, а главное разочарование в жизни… — она показала коровьими глазами на Изабель и снова уставилась на Августу, — …как раз и прикончило его в столь юном возрасте.

— В самом деле? — пробормотала Августа, надменно взглянув на нее.

Изабель пропустила привычное оскорбление мимо ушей, потому что Онория сказала нечто куда более важное. Аббатство Уотерфилд и Крейгхерст были ее имениями, унаследованными от дяди. Когда-нибудь они будут принадлежать Робину, но по завещанию Роберта управлял ими Чарлз. Всего неделю назад он сообщил ей, что вся ее собственность принесла убытки, и добавил, что соответственно ему придется урезать ее квартальное денежное содержание. И вдруг Онория бахвалится тем, что именно с этих земель получены огромные доходы. Разумеется, исключено, что ей позволят самой посмотреть бухгалтерские книги. От презрения и досады спина Изабель словно одеревенела.

— Да, в самом деле, — продолжала Онория, схватив с серебряного подноса еще одно пирожное с кремом. — Брак с Чарлзом будет блестящим, и его будущей жене очень, очень повезет. В Англии нет другого такого человека.

«Вот это, несомненно, правда», — думала Изабель, разглядывая красивых птиц, вышитых на восточном ковре.

— Я слышала, как мой муж говорил ровно то же самое про лорда Чарлза, леди Онория, — язвительно произнесла Марианна. Изабель метнула на нее короткий взгляд, но подруга смотрела на ее свекровь большими невинными глазами. — Я хочу сказать, что он уникален во многих смыслах этого слова.

Только Изабель расслышала в ее голосе откровенную насмешку. Уникально скучный. Уникально глупый. Уникально жадный. Она мысленно перечисляла все то, что Марианна наверняка думала.

— Думаю, мы уже пробыли здесь наши пятнадцать минут, Онория, — пробормотала Изабель. — Нам пора уходить.

— Чепуха! — отрезала Онория. — Мы приглашенные гости, Изабель, а не простые визитеры. Полагаю, мы вполне можем посидеть еще. Мне ведь так много нужно рассказать про Чарлза!

Изабель закусила губу, чтобы не закричать во весь голос.

— Да, посидите еще немного, Изабель, — предложила Марианна. — Может, мы с вами прогуляемся по саду? Вы не против, тетя Августа?

— Полагаю, раз уж это мой дом, я должна и дальше изображать хозяйку для твоей гостьи, — напрямик ответила Августа. — Пожалуй, нужно велеть принести свежий чай и еще пирожных. Смею заметить, для моего здоровья будет весьма полезно, когда в Корси-Хаусе закончится ремонт и ты со следующей недели начнешь развлекать своих знакомых там. А я наконец отдохну.

Марианна виновато улыбнулась и погладила двоюродную бабушку по руке.

— В Корси-Хаусе? — живо заинтересовалась Онория. Ее широко раскрытые глаза метнулись от Августы к Марианне.

— Да, леди Онория, — ответила Марианна. — Это лондонская резиденция моего мужа. В ней идет ремонт, и мы даже не надеялись, что он закончится так быстро, но через неделю мы уже можем туда переезжать, дав наконец покой тетушке.

— Понятно, — протянула Онория. Изабель буквально слышала, как в ее голове проворачивались несмазанные шестеренки. — А леди Миранда поедет с вами?

— Останется здесь, как и подобает, — резко сказала Августа, сердито сверкнув на гостью глазами. — Но разумеется, любые вопросы ухаживания и брачные предложения должны быть обращены к моему брату в Блэквуд-Хаусе.

— Блэквуд? — Улыбка Онории увяла, а голос дрогнул, словно у нее за спиной возник его призрак.

Собственно, так оно и было — он вошел вместе с лордом Уэстлейком.

— Добрый день, — сухо произнес Блэквуд. Онория, вскрикнув, подскочила на месте, повернулась и уставилась на него, прижав пухлую руку к груди, к тому месту, где находилось бы сердце, если бы оно у нее было.

Изабель отметила, что на перепуганный взгляд Онории он ответил лишь легким прищуром, а затем поклонился и посмотрел на нее. Скучающее и мучительно любезное выражение его красивого лица давало понять, что она последний человек на этой земле, кого он ожидал (или хотел) увидеть в гостиной своей двоюродной бабушки.

Марианна встала и поцеловала мужа, не обращая внимания на окружающих.

— Адам! Ты сегодня так рано! Как чудесно.

Блэквуд подошел к камину и облокотился на полку, в стороне от остальных. А может быть, просто выбрал себе место, чтобы как можно выгоднее покрасоваться перед ними.

Изабель пыталась сосредоточенно смотреть на свои пальцы, слегка дрожавшие, но не могла удержаться и время от времени взглядывала на него сквозь ресницы. Узкие сапоги слегка испачканы подсохшей грязью, будто он ездил верхом, коричневые бриджи, плотно облегающие ноги, темно-синий сюртук, кремовый в полоску жилет и белый галстук — безупречная мужская элегантность.

К тому времени как Изабель добралась до его лица, раскрасневшегося от резкого весеннего ветра, она сообразила, что Блэквуд внимательно следит, как она, словно гулящая девка, любуется его телом. Изабель вспыхнула, жаркая волна началась с кончиков пальцев на ногах и докатилась до корней волос. Его губы загадочно искривились — не улыбка, но и не гримаса, а глаза оставались непроницаемы. Внезапно в просторном салоне ей перестало не хватать воздуха.