Мимолетная страсть - Корнуолл Лесия. Страница 48

— Слушай, я знаю, что Чарлз занимается чем-то, что можно делать только под покровом ночи. Не такая уж я глупая, как им кажется. Может быть, Онория и не догадывается, но я точно знаю, что происходит что-то плохое, что-то зловещее.

— Каждый джентльмен в Лондоне уходит куда-то по ночам, Изабель, и большинство из них не рассказывают дамам, что у них на уме. Это может казаться зловещим, но на самом деле…

— И многие ли джентльмены загружают в свои кареты тяжелые ящики, чтобы посетить клуб или бордель? — сердито осведомилась она.

Насколько знал Финеас, ни один. Он ждал, продолжая смотреть на нее бесстрастно.

Изабель кинула на него молящий взгляд.

— Если ты тот, кто я думаю, то очень надеюсь, что ты мне поможешь.

— И кто я по-твоему, Изабель?

— Вероятно, сыщик с Боу-стрит. Человек, который расследует подозрительные дела других людей. — Изабель резко перевела взгляд на его лицо. — Если ты именно такой человек, Блэквуд, то я хочу нанять тебя, — закончила она.

Финеас стоял, почти не дыша. Она поразительно проницательна! За все те годы, что он этим занимался, никто даже не подозревал, что он вовсе не наглый гуляка и кутила. Финеас пытался подобрать нужные слова, что-нибудь банальное, чтобы развеять ее подозрения, прогнать страхи, заткнуть ей рот, но его мучило любопытство.

— Ты хочешь нанять меня? Зачем, Изабель?

Она прикусила губу, и в ее глазах вспыхнул страх.

— Чарлз… ммм… предположил, что если Робин умрет, он сам станет графом Эшдаун. Он считает, что сможет жениться на Мир… ммм… жениться на той девушке, на которой захочет, если у него будет титул.

Финеас увидел, что в глазах ее заблестели слезы, но она сморгнула их и свирепо посмотрела на него.

— Я не хочу, чтобы ты как-то вредил Чарлзу. Просто хочу, чтобы ты выяснил, чем он занят, чтобы у меня появилось… появилась возможность пригрозить ему — и спасти сына.

Финеас всмотрелся в ее лицо и понял, что она верит в то, что говорит, верит, будто сможет спасти сына, сообщив Мейтленду, что ей известно о его прегрешениях.

Изабель представления не имеет, что человек, безжалостный до такой степени, что может убить ребенка, даже глазом не моргнет, убив вместе с ним и его мать, если она ему помешает. В груди словно возникла дыра, заполнившаяся отвращением к Чарлзу Мейтленду.

— Прочему бы тебе просто не забрать Робина и не уйти из Мейтленд-Хауса? Разве это не проще? — спросил он.

— Робин находится под опекой Чарлза. Я никуда не могу его увезти.

В ее голосе звучала безысходность.

— Но ведь ты его мать! Когда умер сэр Алан Денби, он оставил тебе деньги и несколько имений, так?

Изабель подняла на него широко распахнувшиеся глаза.

— Почему не забрать Робина и не уехать в одно из этих имений? Мейтлендов наверняка можно подкупить.

В ее глазах гордость боролась со стыдом.

— У меня нет денег.

Его брови взлетели вверх. Изабель должна быть одной из самых богатых женщин в Англии! Разве только Чарлз проиграл ее состояние вместе со своим.

— В таком случае как же ты собиралась нанять меня? — мягко спросил он.

Она прикусила губу и вспыхнула.

— Я бы на некоторое время стала твоей любовницей.

Финеас едва не свалился со стола. Вот так просто? Не нужен ни дом, ни драгоценности? Он напомнил себе, что следует быть очень бдительным, в особенности сейчас.

— И надолго?

На ее лице промелькнуло раздражение.

— Полагаю, мы бы смогли договориться, но ты мне поможешь?

Финеас медленно пересек комнату, почти ожидая, что Изабель убежит, но она стояла на месте.

Изабель начала что-то лепетать, и чем ближе он подходил, тем быстрее вылетали у нее слова:

— Мне кажется, что-то происходит в аббатстве Уотерфилд, в Кенте. Мой управляющий… то есть управляющий Чарлза, потому что имением распоряжаюсь не я… ему нужны деньги, и я не понимаю, почему их нет. Я не бывала там много лет, с тех самых пор, как моя мать…

Изабель замолчала. Финеас подошел к ней вплотную, и чтобы посмотреть на него, ей пришлось запрокинуть голову.

— Я думаю, Роберт умер на…

Стукнула щеколда на двери, и последние слова замерли у нее на устах. Дверь медленно начала открываться. Изабель ахнула, ее лицо исказилось от ужаса.

Через несколько секунд их обнаружат.

Глава 31

Стук щеколды показался громким, как ружейный выстрел в тихой комнате. Изабель резко повернулась, слишком ошеломленная, чтобы что-то сделать, она могла только смотреть, как поднимается отполированная ручка. Она сверкнула в свете свечи, дверь заскрипела и начала открываться. Желтая полоса света упала на пол, прикоснулась к туфлям, начала взбираться по юбке…

Попалась. С Блэквудом, его последним скандалом.

Только на этот раз это будет ее скандал, и она потеряет все. От ужаса Изабель окаменела.

Она едва ощутила его руки на своих плечах. Блэквуд потянул ее за занавеску, в нишу, которую она даже не заметила, и там, в этом узком пространстве, крепко прижал к своей груди. Она чувствовала, как быстро бьется его сердце рядом с ее. Изабель попыталась оттолкнуть его, но он держал крепко. Импровизированный чуланчик был узким и темным, заполненным тенями мольбертов, кистей и холстов.

В комнату кто-то вошел, громко зашуршала тафта.

Изабель стиснула кулачки, прижатые к твердым мускулам на груди Блэквуда, и снова попыталась его оттолкнуть, но он ее не отпустил. Еще мгновение, и ее обнаружат в его объятиях, и…

— Да бросьте, Эвелин. Я хочу увидеть этот портрет, уж больно много о нем говорят!

Изабель буквально почувствовала, как ее зрачки расширились, а коленки обратились в прах. Онория!

Блэквуд вжал ее лицо в свое плечо, заглушая вскрик ужаса. Она ноздрями втянула запах чистой рубашки, сандалового мыла и знакомый запах его тела.

— Насколько я поняла, Августа не хочет, чтобы портрет видели, пока его не закончат, — нервным шепотом произнесла Эвелин Реншоу.

Онория фыркнула. Закрыв за собой дверь, она даже не пыталась понизить голос.

— Дверь была не заперта, а девчонка в любом случае выйдет за Чарлза. И раз портрет все равно будет висеть в моем салоне в Мейтленд-Хаусе, не понимаю, почему бы мне не увидеть его сейчас.

Изабель сжалась в комок, услышав такое самодовольство в голосе Онории. Почувствовав, как напрягся Блэквуд, она подняла на него взгляд. Он наблюдал за двумя женщинами в комнате сквозь узкую щель в занавеске. В полутьме челюсть его сильно выдалась вперед, а глаза пылали, как раскаленные угли.

— Миранда Арчер согласилась выйти за Чарлза? — с недоверием переспросила Эвелин.

— Можно считать, да, — пробормотала Онория. — Осталось всего несколько формальностей. — Тут она с отвращением фыркнула. — Ну и ну! Если это тот портрет, о котором леди Августа без конца говорит по всему городу, должна заметить, я разочарована! Девушка совершенно на себя не похожа, правда?

— Мне кажется, он прелестен. Ее живой характер отражен тут замечательно, — дипломатично произнесла Эвелин.

— Ну, этот характер обуздают, когда она выйдет за Чарлза, — сказала Онория. — Мейтленды не терпят неприличий, даже если их оправдывают «характером». В семье вполне достаточно одной черной овцы, и потребовались годы, чтобы выбить из Изабель влияние потаскушки Фрезер.

Унижение обожгло Изабель с ног до корней волос, но руки Блэквуда ласкали ее, успокаивали. Она не хотела его жалости. Изабель гневно сверкнула на него глазами, выгнулась, как рассерженная кошка, но он легко удержал ее, завладел ее губами и целовал так, словно она для него дороже золота, или рубинов, или любой другой женщины на земле.

Она прильнула к его губам, чувствуя, что слезы обжигают глаза, а сердце в груди распускается, как роза. Голос Онории отдалился, превратился в бессмысленное жужжание под влажным жаром его губ, его дыханием на ее щеках, на веках. «Он не считает, что я опозорена, — поняла вдруг Изабель. — Он помогает мне почувствовать себя красивой и почти любимой».