Неприкаянные души (ЛП) - Беннет Джен. Страница 17

– Это не так плохо, и мне нравится помогать людям и разбираться с прошлым. – Она положила скальпель в карман пальто и достала перчатки. – И к вашему сведению, я так зарабатываю на пропитание и жилье.

Аида была крепче, чем ему казалось. Уинтер посмотрел на очертания ее лица под полями шляпы «колокола». На вздернутый носик ложилась тень от подстриженной челки, пряди слегка завивались у щек. Медиум заметила его взгляд и отвернулась, пробуя ногой цементную лестницу. Почувствовав, что ступеньки надежны, она спустилась на одну, затем еще на одну и задела носком деревянную доску на третьей.

– Я, вообще-то, не совсем то подразумевала, когда говорила о своем желании проводить сеансы, – сказала Аида, стоя к Уинтеру спиной. – Уверена, вы считаете, будто сделали мне большое одолжение, предложив это хорошо оплачиваемое мероприятие, но мне не нужна помощь, чтобы найти работу. И сколько бы денег мне ни швыряли, если меня не воспринимают всерьез, я с таким же успехом могу напялить шутовское одеяние и станцевать чечетку.

И почему она на взводе?

– Слушайте, я не пытался оказать вам услугу…

– И я не хотела расстраивать вашу любовницу, но если бы вы объяснили мне ситуацию вместо того, чтобы вынуждать ее приглашать меня сюда…

– Эй-эй! Мы с Флори не спим. Ну, со времен колледжа. Вообще-то нас и тогда нельзя было назвать влюбленной парочкой, просто это казалось…

Аида повернулась и сложила руки на животе:

– Просто это казалось?…

– Удобным, – наконец ответил Уинтер. – Уверен, я вас шокировал.

– Шокировал? – Она рассмеялась, громко и язвительно. – Как и вашей дурацкой коллекцией почтовых открыток?

– Кажется, вы назвали меня извращенцем и ненормальным, а не дураком.

– И правильно назвала, но это не значит, что я ханжа. Может не такая распущенная и прямолинейная, как миссис Бичем или другие вертихвостки, с которыми вы заводили интрижки «для удобства», но и не девственница.

Ого, а она любит преувеличивать! Может, Аида решительная, независимая, не девственница, но, судя по ее нервозным оправданиям и тому, что она часто моргала и не смотрела ему прямо в глаза, а также по реакции на открытки в кабинете и поведению в гримерке, Уинтер понял: не такая уж она легкомысленная и современная в отношении секса. А он вчера так распереживался о собственных чувствах, что не разобрался в ее мотивах.

Аида не беспокоилась о приличиях, она просто стеснялась.

– Сколько вам лет? Шестнадцать? Семнадцать? – поддразнил ее бутлегер.

Аида прищурилась:

– Двадцать восемь.

– Ну просто старая дева. И сколько у вас было любовников?

– Не ваше дело.

Уинтер поставил ногу на нижнюю ступеньку:

– Вы только что обвинили меня в глупости и распутстве, так что я имею право спросить. Так сколько? Один?

– Два, – ответила Аида, поднимаясь на еще одну ступеньку и не поворачиваясь. – И оба едва умели целоваться, не говоря уже обо всем остальном, так что меня не впечатлили. Как я уже говорила, я могу сама о себе позаботиться.

Теперь удивился Уинтер. Неужели она говорит о том, о чем он подумал?

Мисс Палмер прикусила щеку и отвернулась.

Вот так-так. Еще ни одна женщина из его знакомых не признавалась в самоудовлетворении, а ведь он, с присущим ему любопытством, спрашивал, и не раз. Честно говоря, Уинтер уже начал верить, что женщины подобным не занимаются, хотя и не мог понять почему. Вот ему нравилось доставлять себе удовольствие – а как иначе, раз он полжизни проделывал это ежедневно.

Он представил себе Аиду лежащей на кровати и с рукой под юбкой. Зря. Уинтер попытался вспомнить, о чем она говорила до того, как призналась, что способна сама о себе позаботиться, но не помогло. Рыжеволосая красотка намекнула, что у нее было два не очень умелых любовника. И когда кровь из головы хлынула в член, бутлегер принял ее слова как вызов.

– Так вы утверждаете, что способны определить сноровку мужчины по поцелую?

– Я… нет, по-моему, я такого не говорила.

– Но подразумевали. Хотите я вас поцелую, чтобы вы смогли оценить меня?

– То, что вы потрясающе выглядите в этом смокинге, еще не значит, будто я захочу с вами целоваться.

Потрясающе? Она считала его привлекательным? Наверное, у нее неважно со зрением, потому что, судя по неловким взглядам, которые ему всякий раз приходилось выносить на публике, это просто невероятно. Вот раньше – да, он был красив. Однако Уинтеру так захотелось поверить в искренность собеседницы, что он дал себе слабину и поднялся на одну ступеньку.

Аида нервно фыркнула и попыталась отступить, но выше лежал кусок древесины, а дорогу вниз перекрывал Уинтер. Пятнистая дикая кошечка оказалась в ловушке.

– Не подходите!

– Вы уверены?

– Конечно, уверена, и это мое последнее слово.

Уинтер усмехнулся:

– Вы это и Флори о сеансе говорили, а в итоге уложили ее на лопатки.

– Да, ну… сейчас я уверена. Что это вы делаете?

– Собираюсь вас поцеловать.

– Мне бы очень этого не хотелось.

Магнуссон опустил голову к Аиде и снова почувствовал аромат фиалок, что довело его до легкого безумия. Он задышал чаще, как и она. Минуту смотрел, как поднимаются и опускаются ее груди под тяжелым пальто.

– Почему нет?

– Уверена, что у меня есть очень веская причина, но вы мешаете мне ее вспомнить.

Он ухмыльнулся, а она ответила застенчивой улыбкой.

– Может, вы даже поцелуете меня в ответ, – решил взять быка за рога Уинтер.

– Сомневаюсь, но если вы настаиваете, как я могу вас остановить?

От ее жаркого взгляда новая горячая волна прилила к и без того твердому члену.

Боже! Аида его дразнит. На мгновение лишившись рассудка, бутлегер задумался, начал ли все это сам или им ловко манипулировали. Может, она не такая уж скромница.

Уинтер наклонился еще ближе. Аида пахла так хорошо… он испугался, что потеряет сознание и размозжит голову о тротуар. Прямо-таки видел заголовок в желтой прессе:

Он оперся рукой о кирпичный столб, чтобы удержать равновесие. А затем тихо и с большей уверенностью, чем испытывал, произнес:

– Вот, что случится. Я вас поцелую – просто поцелую, даже пальцем не коснусь. Если вам не понравится, если вы решите, что я не достоин, то можете спихнуть меня с лестницы. Договорились?

Аида секунду поколебалась, а потом едва слышно ответила:

– Хорошо.

В его крови бушевала смесь триумфа и головокружения. Уинтер судорожно сглотнул и наклонился вплотную. Но не поцеловал. Ее теплое дыхание овевало его губы. Они соприкоснулись носами. Бутлегер попытался не закрывать глаза, но веки оказались тяжелее мокрого песка.

«У нее такой изящный ротик». На мгновение Уинтер встревожился, чувствуя себя неуклюжим гигантом, но притом слишком голодным, чтобы отстраниться. Пульс скакнул, в ушах грохотало. Он закрыл глаза и нежно коснулся мягких губ. Аида приоткрыла рот и тихонько простонала, но реакция бутлегера была совсем другого масштаба, будто какая-то малость повлекла за собой оползень.

Сдержав обещание не касаться руками, Уинтер осторожно осыпал поцелуями уголки ее губ, большую веснушку, которую заметил в их прошлую встречу в кабинете, затем нижнюю губу, ощущая привкус соли. Аида открыла рот шире, и это стало последней каплей. Уинтер пропал. Он полностью отдался поцелую, стараясь не поглотить ее всю, но не в силах сдержаться, когда она прижалась в ответ.

Аида его целовала.

Каждая клеточка его тела запульсировала. Теплые потоки охватили руки, и он, потеряв рассудок, скользнул языком в ее рот прежде, чем понял, что, вероятно, переходит все границы, но каким-то чудом она не сопротивлялась, а застонала и ответила тем же.

Боже, Аида целовала его так медленно и эротично, что Уинтер тут же позабыл, где они находятся. Он был тверже железа и едва не схватил партнершу за талию и не прижал к своим бедрам. Еще никого он не хотел коснуться так отчаянно.