Бесконечная книга с рисунками от А до Я - Энде Михаэль Андреас Гельмут. Страница 54

Бастиан и сам не мог оторваться от этих фруктов.

— В давние, давние времена наша Детская Королева была тяжело больна, ей требовалось новое имя, которое мог дать ей только человеческий ребенок. Но люди больше не приходили в Фантазию, никто не знал почему. И вот однажды человек все же пришел — это был маленький мальчик, он назвал королеву Лунианой. Она снова выздоровела и в благодарность пообещала мальчику, что все его желания будут исполняться — до самого последнего, истинного. Мальчик долго путешествовал — от одного желания к другому, и каждое исполнялось. Это были не только хорошие, но и плохие желания, а Детская Королева не делала различия между ними, для нее все одинаково важно в ее королевстве. И даже когда разрушали Башню Слоновой Кости, она не противилась этому. Однако с исполнением каждого желания мальчик забывал часть того, что он помнил о своем мире. Его это не огорчало, потому что он не хотел возвращаться. И так он постепенно истратил все свои воспоминания, а без них ничего нельзя пожелать. Он уже почти совсем стал фантазийцем. Но путь привел его в Дом Перемен, и он должен оставаться тут до тех пор, пока не почувствует в себе свое истинное желание. Ведь Дом Перемен не только сам меняется, тут меняется и тот, кто в нем живет.

Она прервала рассказ, заметив, что Бастиан сидит с надкушенным плодом, глядя на нее.

— Если не нравится, спокойно отложи его и возьми другой.

— Что? О нет, очень вкусно!

— Тогда все в порядке, — сказала женщина довольно. — Но я забыла сказать, как звали мальчика, которого так долго ждали в Доме Перемен. Многие в Фантазии называли его просто Спаситель, другие звали его Господин и Повелитель или Великий Знаток. Но его настоящее имя было Бастиан Балтазар Букс.

Она с улыбкой глядела на гостя, он проглотил кусок и тихо сказал:

— Так зовут меня.

— Ну вот видишь! — совсем не удивилась женщина.

Почки на ее шляпе распустились все разом и расцвели.

— Но в давние-давние времена меня еще не было в Фантазии.

— О, на самом деле мы ждали тебя гораздо дольше, — ответила женщина. — Еще моя бабушка и бабушка моей бабушки ждали тебя.

Бастиан вспомнил слова Граограмана о том, что и новые истории могут повествовать о давних-давних временах. Давно Граограман говорил ему это — в самом начале его путешествия. Теперь ему казалось, что и в самом деле прошло сто лет.

— Впрочем, я ведь тебе еще не сказала, как меня зовут. Я — мама Айола.

Бастиан ел фрукты, и каждый следующий был вкуснее предыдущего. Наконец в вазе остался последний плод.

— Хочешь еще? — спросила мама Айола и, когда Бастиан кивнул, нарвала новых плодов со своего платья и со шляпы.

— Разве плоды растут на твоей шляпе? — ошеломленно спросил Бастиан.

— Почему же на шляпе? — Мама Айола не понимала, о чем речь. Потом поняла и рассмеялась: — Ах, ты думал, что это на мне шляпа? Нет, малыш, это все растет из меня. Как волосы. Видишь, я рада, что ты пришел, и сразу расцвела. А когда я печалюсь, на мне все увядает.

— А разве можно есть то, что из кого-то растет? — сомневался Бастиан.

— Почему же нет? Маленькие дети пьют молоко своей матери.

— Да, но только пока маленькие.

— Ну, тогда и ты стань снова маленьким, мой хороший.

Бастиан ел, а мама Айола радовалась и расцветала. Потом она заметила:

— Мне кажется, он хочет, чтобы мы перешли в другую комнату. Кажется, он там что-то приготовил.

— Кто? — Бастиан оглянулся.

— Дом Перемен.

И действительно, происходило нечто удивительное. Комната незаметно преобразилась. Потолок снизился, стены с трех сторон стали теснить стол, и только с четвертой стороны еще оставалось место, — там возникла дверь, и она открылась.

— Идем! — мама Айола поднялась, и стало видно, какая она большая. — У него свои причуды. Если он что-то придумал, сопротивляться бессмысленно. Но он добрый, плохого не сделает.

Бастиан пошел за ней, прихватив вазу с фруктами. Комната показалась Бастиану странным образом знакомой, только все предметы в ней, вся мебель, были огромные, Бастиан вряд ли вскарабкался бы на стул.

— Смотри-ка, всегда что-нибудь придумает. На сей раз он сделал комнату, какой она видится маленькому ребенку.

— А что, этого зала не было прежде? — спросил Бастиан.

— Конечно, ведь Дом Перемен живой. Он на свой лад участвует в нашей беседе. Я думаю, он хочет таким образом что-то сказать.

Они сели, Бастиан никак не мог взобраться на стул, пришлось маме Айоле подсадить его. Носом он едва доставал до края стола. Очень кстати, что ваза с фруктами была у него на коленях.

— Часто тебе приходится так переезжать? — спросил он.

— Нет, не очень. Раза три-четыре в день. Иногда он шутит и все переворачивает вверх тормашками: пол вместо потолка. Но поругаешь его, пожуришь — и он снова становится благоразумным. Мы с ним весело живем.

— А это не опасно? Если, например, спишь, а комната сожмется?

— Ну что ты, малыш, он добр к тебе. Он рад, что ты пришел.

— А если кого невзлюбит?

— Не знаю. Сюда еще никто не приходил, кроме тебя.

— Значит, я первый гость? — Бастиан огляделся. — Странно, что такая большая комната помещается внутри такого маленького домика, — ведь снаружи он выглядит совсем маленьким.

— Правильно, этот дом изнутри больше, чем снаружи.

Между тем смеркалось, Бастиан откинулся на стуле, чувствуя сонливое блаженство.

— Почему ты так долго ждала меня, мама Айола?

— Я всегда мечтала о ребенке, маленьком ребенке, которого можно баловать, который нуждается в моей ласке и заботе — как ты, мой хороший.

Ее голос звучал убаюкивающе, Бастиан зевнул.

— Но ты сказала, что и твоя мать, и твоя бабушка тоже ждали меня.

— Да, и они мечтали о ребенке. Но только у меня ты наконец появился.

У Бастиана слипались глаза, но он все-таки спросил:

— Как же так, ведь у твоей матери была ты, когда была маленькая. А у твоей бабушки была твоя мать. Значит, у них были дети!

— Нет, малыш, у нас все по-другому. Мы не умираем и не рождаемся. Мы все время одна и та же мама Айола. Когда моя мать постарела, она засохла, листья ее опали, как с дерева осенью. А потом однажды снова появились листья, цветы и плоды — и это была уже я. Так же моя мать появилась у моей бабушки. Мы, Айолы, получаем потомство, только увянув. Поэтому я так рада тебе.

Все это Бастиан слушал уже в полусне. Он почувствовал, как она встала, склонилась над ним, поцеловала в лоб, взяла на руки и ласково отнесла в постель, потом раздела и спела песенку:

Проснувшись наутро, он нашел себя в уютной комнате в детской кровати — правда, в очень большой. То есть в кроватке, какой она видится маленькому ребенку. Бастиану приятно было чувствовать себя ребенком, ведь вся сила, которую подарила ему Фантазия, еще оставалась при нем. И знак был при нем.

Он встал, умылся, оделся и вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, он попал в большую столовую. Мама Айола за столом поджидала его с готовым завтраком. Все на ней цвело, она пела и пританцовывала, а после еды отправила его гулять, чтоб он дышал свежим воздухом.

В Розовом лесу, видимо, царило вечное лето. Бастиан слушал птиц, играл с ящерицами, вдыхал запах роз и ни о чем не думал.

Так проходили дни, он не замечал времени. Мама Айола не могла на него нарадоваться, и он весь предался ее материнской заботе и ласке. Оказалось, он так натосковался по этой заботе, что никак не мог насытиться ею.

Он множество раз облазил весь дом с подвала до чердака. Это не могло ему наскучить, ведь дом все время менялся, стараясь развлечь гостя. Он создавал то игровые комнаты, то железную дорогу, то кукольный театр, каток или даже карусель.