Неутолимая страсть - Хенли Вирджиния. Страница 34

— Я прикажу как следует почистить наших лошадей. А ты иди отдохни. Экономка накормит тебя и приготовит ванну. Можешь даже не напоминать ей об этом. Домой я отвезу тебя завтра.

Экономка встретила ее в дверях.

— Леди Кэтрин, вы, должно быть, проголодались. Вы поедите сейчас или сначала примете ванну, а поужинаете позже, вместе с его светлостью?

— Ванна — это такое наслаждение! Я провела в седле целый день.

В отчаянии экономка закатила глаза.

— О чем он только думает! Он обращается с леди как с простолюдинками, а с простолюдинками как с леди. Невозможный человек!

Подкинув овса Валианту и рыжей пони, Патрик прямиком направился в свою спальню, где вслед за тяжелыми сапогами скинул с себя пропыленный верховой костюм и принял ванну. Переодевшись в сорочку из тонкого полотна и итальянские кожаные туфли, он отправился на поиски экономки, чтобы разузнать насчет ужина.

— Ужин на столе, милорд. Леди Кэтрин решила дождаться вас и поужинать вместе.

Патрик нахмурился. Ему казалось, что Кэтрин уже должна быть в постели после стольких часов, проведенных в седле. Он прошел в малую гостиную рядом с библиотекой, которой пользовался, когда ел в одиночестве, и был готов сесть за стол, сервированный для двоих, как появилась Кэтрин. На ней было какое-то воздушное, как паутинка, платье, и выглядела она богиней. При взгляде на нее у него пересохло во рту. Он отодвинул стул, и она очаровательно улыбнулась, усаживаясь. Ему очень хотелось погладить ее по плечам, но тут на пороге появилась экономка с огромным серебряным блюдом под крышкой и кувшином эля. Пришлось придержать руки и занять место напротив Кэтрин.

— Ты любишь эль с собственной пивоварни.

Это было утверждение, а не вопрос.

— Да, он отлично утоляет жажду. — “А вот как утолить мою жажду к тебе, Кэтрин?”

Патрик принялся за еду, но не мог глаз отвести от ее чудного лица. У нее была изящная манера есть. Кончиком языка она облизывала губы. Это страшно возбуждало и просто изводило его.

Кэтрин рассматривала Патрика, его большие руки, затем взгляд перемещался на губы, поднимался до черных глаз. Потом слегка смущенно она улыбалась и опускала ресницы. Всякий раз, когда их глаза встречались, в них читалось то, что они тайные любовники, которым просто позарез нужно было заявить друг другу свои права.

От жаркой, тянущей боли в паху возбуждение становилось неистовым. Он пытался убедить себя не терять голову, потому что соблазнять ее под своей крышей было недопустимо.

А Кэтрин купалась в этих неистовых взглядах, посылаемых им. Когда они оставались наедине, вот как сейчас, она была полна им, его присутствием рядом. Тягучая, сладкая боль в животе и груди напоминала ей, какой он на вкус, как он пахнет, когда касается ее.

Свечи стали оплывать. По углам комнаты залегли глубокие тени. Десерт был отставлен в сторону. Ее руку, лежавшую на столе, Патрик накрыл своей, Кэтрин переплела пальцы с его пальцами.

В дверях вдруг возникла экономка.

— Простите меня, ваша светлость, только что приехал курьер с письмом.

— Благодарю. Еда была очень вкусной.

Кэтрин встала и обошла стол. Патрик поднес ее руку к губам.

— Пожалуйста, извините меня, Кэтрин. — Отпускать ее было для него как нож острый. — Увидимся утром.

И выругался про себя, глядя, как она уходит.

А сам отправился в главный зал в старой части Кричтона, куда, как он понимал, провели курьера. И совсем не удивился, увидев, что человек, одетый в королевскую ливрею, сидя у огня, наливается элем. Забрав у него конверт, он ногтем большого пальца сломал королевскую печать, и прочитал послание.

Яков сообщал, что РК (то есть Роберт Кери) послезавтра прибудет в Эдинбург. Поэтому король просит Патрика навестить его во дворце Холируд.

— Уже поздно. Переночуете здесь, — сказал Патрик курьеру.

Он вызвал Дэвида Хелберна и распорядился приготовить комнату для королевского посланца.

Отправив в дорогу королевского курьера, Патрик пошел посмотреть на диких лошадей. Потом вернулся в замок и начал паковать вещи, которые завтра заберет с собой во дворец.

— Доброе утро, Кэтрин. Ты уже собралась и готова бросить меня?

Она ответила с улыбкой:

— Обычно я встаю с солнцем.

— Сегодня солнца не будет. С моря нагнало тучи. Будет дождь.

Кэтрин вздохнула. “Мое сердце ноет, словно в него угодила стрела Купидона”.

— Ох, совсем забыла, надо забрать стрелы для лука.

Достав из гардероба две стрелы, она положила их поверх упакованной одежды.

— Откуда они у тебя? — спросил он, встревоженный их сходством с той стрелой, что чуть было не угодила в него во время королевской охоты.

— Кузен Эндрю дал. Что-нибудь не так?

— Все в порядке, — солгал он. — Просто они необычные. С вороньими перьями. Обычно в стрелы вставляют перья серых гусей.

Он закрыл сумку и подал ей накидку. Стоя за спиной, положил ей руки на плечи и поцеловал в черные кудри.

Задрожав от его прикосновения, Кэтрин прикрыла глаза. Потом, пока еще оставались силы уехать, коротко доложила:

— Я готова.

В комнату вошла экономка, чтобы забрать поднос. Поблагодарив ее за гостеприимство, Кэтрин направилась к лестнице.

Нахмурившись, Патрик спросил у экономки:

— А где Дженни?

— Вскочила на рассвете и умчалась со своим дружком.

— С Эндрю Линдсеем из Сетона?

— С кем же еще!

Патрик подхватил багаж Кэтрин и пошел за ней вниз по лестнице.

Въезжая во двор замка Уинтон, они наткнулись на еще одну пару всадников. Дженни Хепберн возбужденно замахала руками и стукнула пятками своего пони, посылая вперед.

— Леди Кэтрин, я так рада видеть вас!

— Дженни, какая приятная неожиданность! Привет, Эндрю!

Хепберн с угрозой посмотрел на молодого человека.

— Скоро начнется ливень. Я провожу тебя до дому, Дженни.

— Спасибо, милорд, но это ни к чему…

Голос ее упал.

— Напротив, — коротко ответил Патрик. Он помог Кэтрин спешиться, отвязал ее сундуки и поставил их перед Эндрю. — Простите мне мою поспешность, леди Кэтрин, и, пожалуйста, передайте поклон графу.

Кэтрин поняла, что место Патрика занял лорд Стюарт. И еще поняла, что у него испортилось настроение, правда, неизвестно, по какой причине. Можно было не рассчитывать на теплое прощание.

— Дженни, возьми ее, не то промокнешь насквозь, не доехав до Кричтона.

Кэтрин протянула ей свою накидку, и девушка спрятала под капюшон свои рыжие волосы.

Патрик держал легкий галоп, а Дженни не отставала от него. Он был мрачен и замкнут. Сейчас все его мысли сосредоточились на Эндрю Линдсее. Нужно было понять причину, по которой тот мог превратиться в угрозу. Проезжая мимо ельника, Патрик услышал звук, который ни с чем нельзя было спутать. Пение летящей стрелы. Чтобы уклониться от нее, он направил Валианта в сторону. Стрела чавкнула, попав в руку Дженни.

— Боже правый!

Он уже стоял на земле, пытаясь перехватить девушку прежде, чем та выпадет из седла.

От боли у нее выступили слезы, но она была в сознании.

— Дженни… хорошая девочка! До Сетона недалеко, но я лучше отвезу тебя в Кричтон.

Патрик осторожно переломил стрелу и сунул ее в седельную сумку. Потом, взяв девушку на руки, забрался в седло и, держа ее перед собой, пустил Валианта в полный галоп.

— Я знаю, тебе очень больно, но никакой опасности нет, девочка, — успокаивал он ее.

“Если стрела предназначалась мне, то почему у меня не было никакого предчувствия? Это уже второй раз, когда мое шестое чувство не предупреждает об опасности”.

Валиант влетел во двор Кричтона, и разверзлись хляби небесные. С Дженни на руках Хепберн соскользнул с конского крупа и бросился к арке, а потом вверх по лестнице в замок.

Экономка, мать Дженни, пронзительно закричала:

— О Господи! Дженни!

— Она молодец.

Патрик сурово глянул на экономку, чтобы та не устраивала истерики. Он понес девушку в библиотеку, а ее мать, сразу успокоившись, кинулась на кухню за горячей водой и молотым тысячелистником, чтобы остановить кровь.