Неутолимая страсть - Хенли Вирджиния. Страница 47

— Мерзавец! Он же услышит, а тебе наплевать!

— Как, однако, хорошо ты меня знаешь. — Патрик сдался. — Это я так шутил, счастье мое. Спокойной ночи.

Кэтрин легла в постель, взволнованная тем, что он назвал ее своим счастьем.

Утром следующего дня уже Роберт сидел на перекладине, наблюдая за Патриком и Кэтрин, которые гоняли по загону диких жеребят.

— Когда Джон увидит их, он позеленеет от зависти.

— В следующий раз я привезу твоему брату дикого жеребца.

— До отъезда мне нужно повидать Джона с семьей.

— Я поеду с тобой.

Кэтрин хотелось узнать, что Роберт думает о Хепберне, годится ли он в мужья?

По дороге в Хансдон-Грейндж она спросила Роберта:

— Как тебе кажется, Хепберн будет хорошим мужем?

— При хорошей жене, — осторожно ответил тот.

Кэтрин удивленно подняла брови.

— Объясни, что ты имеешь в виду?

— Хепберн станет прекрасным главой семьи. Лиз может меня обвести вокруг пальца. С ним такая женская тактика не пройдет. Он прирожденный вожак и не позволит собой руководить. У него нет состояния. Поэтому Патрик не даст жене транжирить деньги, пусть даже это у нее в крови, в особенности если она человек испорченный. Он не согласится, чтобы его жена околачивалась при дворе. И главное, Патрик всегда будет стоять на защите своей жены и семьи.

— По-моему, это не самое главное, о чем ты хотел сказать.

— Верно. Хепберн признался мне, что хочет тебя.

Вдруг стало тепло на сердце. Ей было все равно: пусть он считает себя главным, пусть думает, что она испорчена. Ее волновало лишь, как он к ней относится, хочет ли ее, значит ли она для него что-нибудь? После слов Роберта у нее пела душа.

Они вернулись в Спенсер-Парк еще до вечера, и Роберт вскоре уехал.

Придя к себе в спальню, Кэтрин подергала смежную дверь, проверив, заперта ли она, и, подчиняясь внезапному внутреннему порыву, вынула ключ и протянула Мэгги.

— Пусть он будет у тебя. Я за себя не ручаюсь.

— Да, сегодня, полнолуние. Будь осторожна, мой ягненочек.

Кэтрин зажгла канделябр и начала раздеваться. Накинув пеньюар, скользнула в постель.

— Кэтрин, проклятая дверь заперта!

Она затаила дыхание и не ответила. В тишине было слышно, как бьется ее сердце. Или это он стучал в дверь?

— Ты там, моя любимая леди?

— Шшш… Тебя услышат, Патрик.

— Меня, кажется, слышат все, кроме тебя. Открывай дверь, Кэтрин.

— Я… У меня нет ключа. — Она помолчала. — Мэгги его забрала.

— Тогда я сейчас пойду и отберу его, — последовал короткий ответ.

— Нет! Не надо, Патрик. Я тебе запрещаю…

— Запрещаешь?

В голосе из-за двери слышалась угроза.

— Извини, Патрик. Я все объясню утром.

Повисла недобрая тишина, которая неожиданно взорвалась грохотом. Патрик высадил двустворчатую дверь. Он возвышался над ней как воин мести.

— Ты объяснишь все сейчас, чертова кошка!

— Как ты посмел? Как ты осмелился вломиться ко мне в спальню, словно буйный бык?

Он схватил ее за плечи и затряс.

— Никогда впредь не закрывай передо мной дверь!

От страха, разочарования и желания у нее хлынули слезы из глаз. Она обмякла в его руках.

— Патрик, я боюсь.

— Не ври, маленькая злючка. Ты не боишься ни Бога, ни черта!

Оттолкнув его, она схватила письмо Филаделфии.

— Почитай, что тут написано. Они называют Мэри Фиттон шлюхой! Вот я кто тебе… Я твоя шлюха!

Иатрик снова схватил ее за плечи и тряс, пока у нее не лязгнули зубы.

— Никогда, никогда не повторяй этих глупостей, Кэтрин. Ты — моя нареченная, моя будущая жена. И была невинной до меня. — Он крепко обнял ее. — Ты — мое счастье.

Прижимаясь к его груди, она почувствовала, как ей стало хорошо, спокойно, и захлюпала носом.

— Я… Я боюсь. Мэри Фиттон забеременела. Вот отчего ее все презирают. Я не хочу, чтобы мы заимели ребенка до свадьбы.

— Только и всего-то? — Патрик испытал явное облегчение. — Можешь довериться мне. Обещаю, что сам позабочусь об этом.

— Королева воспринимает как личное оскорбление, если какая-нибудь придворная дама навлекает на себя позор. Ее ждет суровое наказание. — Кэтрин покусала губу. — Случись со мной такое, мать умрет от стыда.

Словно защищая от всех невзгод, он крепче прижал ее к себе. Она была такой юной и такой уязвимой!

— Все это легко решается, счастье мое. Обещаю, что больше тебе не придется об этом переживать. Теперь тебе легче?

Она серьезно кивнула и не стала сопротивляться, когда Патрик взял ее на руки и перенес на постель.

Глава 24

Медленно выплывая из глубокого сна, Кэтрин уже знала, что ей предстоит столкнуться с чем-то, чего отчаянно хочется избежать. Она открыла глаза и вспомнила. Сегодня первое декабря. Значит, Патрик уезжает. Вся минувшая неделя прошла в каком-то странном ритме. Дни тянулись медленно, потому что долгими часами Патрик сидел с мистером Бёрком, обсуждая разведение коров, решая, что сажать по весне, вникая в бухгалтерские книги и погружаясь в огромное количество мелочей, которые сопутствуют ведению такого огромного хозяйства, как Спенсер-Парк.

Откинув одеяло, она подбежала к зеркалу и увидела, что у нее в ушах висят изумрудные серьги. В уголках рта заиграла улыбка. Этой ночью она была так занята любовью, что даже не заметила, как Патрик вдел ей изумруды в мочки. “Его земляки любят одаривать своих барышень такими игрушками”. Не накидывая халата, Кэтрин кинулась к двери в его спальню и нажала на сломанную ручку.

Спальня была пуста. Ей вдруг стало понятно, что Патрик не просто вышел из комнаты, а уехал из Спенсер-Парка. Уехал, когда она спала.

— Нет, Патрик!

Кэтрин распахнула дверцы гардероба, зная, что внутри ничего нет. Там, в самом низу, валялась забытая в спешке сорочка. Она подняла ее, прижала к лицу и вдохнула его запах. Ни с чем не сравнимый мужской запах. Единственная вещь, которая вместо него пробудет с ней четыре месяца…

— Неправда! — громко произнесла она. — У меня есть кольцо, есть жеребята. И еще со мной его любовь.

Всю следующую неделю она чуть с ума не сходила от тоски. Чтобы убить время, ездила на Жасмин, занималась жеребятами, хваталась за любое дело. Обсудила с мистером Бёрком строительство пивоварни и начала делать эскизы новой пивоварни в Кричтоне. По ночам, раздевшись, она надевала сорочку Патрика, и тогда боль одиночества становилась непереносимой. Дело дошло до того, что Кэтрин решила ехать за ним в Шотландию и даже начала паковать вещи. Ее планы перечеркнул неожиданный приезд Изобел.

— Матушка! Какой сюрприз! Ты прокатилась по снежным дорогам, чтобы навестить меня?

— Что за глупости! Я не собиралась тратить время на визиты. Эта поездка вызвана необходимостью. Ее величество пришла в себя после простуды и приняла приглашения на празднование Рождества. Сесил пригласил ее в Теобальде [15], а граф и графиня Ноттингем будут принимать ее на Новый год в Арундел-Хаусе. Королева придумала новые наряды и была раздосадована тем, что ты находишься в деревне в то время, когда ей нужна твоя служба.

— Мне известно, что скандал еще не закончился, — пробормотала Кэтрин.

— На днях Мэри Фиттон разрешилась мертвым ребенком. Надо сказать, достойное наказание за распутное поведение.

“Боже мой, у тебя не сердце, а кусок льда. Бедная Мэри! Она, наверное, была влюблена в Уилла Герберта”.

— А Пембрук?

— Тот прислал Сесилу письмо с просьбой освободить его из тюрьмы. Но ее величество твердо заявила, что не хочет видеть Герберта при дворе.

Кэтрин вздохнула с облегчением. Хотя ничего, кроме презрения, она к Пембруку не испытывала, ей не хотелось бы встретиться с ним лицом к лицу.

— Немедленно иди собирайся.

Кэтрин поднялась из-за стола и пошла к себе. Закрыв за собой дверь спальни, она достала шкатулку для украшений. Ей была нужна золотая цепочка. Она отцепила ее от жемчужного ожерелья, продела сквозь кольцо Патрика с леопардом Хепбернов. Застегнула на шее и, прежде чем спрятать под платьем на груди, благоговейно приложилась к кольцу губами.