Красно-белый. Том 2 (СИ) - Порошин Влад. Страница 12

Кстати, после этой перепалки он заметно успокоился. Но по ногам мне всё-таки засветили, на 80-ой минуте центральный защитник хозяев Владимир Малыгин рубанул по голени, словно дубиной и прервал мой дриблинг в двадцати метрах от своих ворот. Судья без раздумий свистнул штрафной удар. Ворошиловградцы выстроили «стенку» из шести человек, оставалось нам только решить — кто исполнит удар с очень хорошей позиции по центру ворот. И кандидатов было несколько: Гаврилов, Хидиятуллин и я.

— Мужики, без обид, мне важнее, — я кивнул в сторону Бескова, который сидел на скамейке запасных. — Если не забью, то кого-нибудь из «Зари» точно покалечу.

— Ладно, у меня ещё нога побаливает, — пошёл на попятную Вагиз Хидиятуллин.

— Только никого не убей, — хохотнул шутник Юра Гаврилов.

— Не боись, наши не пострадают, — пробурчал я и отошёл на пять метров от мяча.

«Ну, Никон, не промахнись, — шепнул я сам себе. — Лучшего бомбардира команды упрямый Бесков, даже если захочет, то на лавке мариновать не будет. Давай, родной, за 'Спартак»!«. Вдруг словно сквозь вату до меня донеслась трель свистка, я резко рванул и что есть мочи шарахнул в обход стенки прямо во вратаря. Но мяч, по которому я пробил 'шведкой» так здорово закрутился, что прямо перед Федосеенковым вильнул в левую сторону и хоть голкипер чуть-чуть зацепил его рукой он всё равно вонзился под перекладину ворот.

— Гооол! — Заорала в тишине гостевых трибун вся наша красно-белая команда.

— Молодец, Никон, — персонально поздравил меня Николай Старостин, когда главный судья, при счёте — 1: 3 в нашу пользу, дал финальный свисток и команды с диаметрально противоположным настроением пошли в подтрибунное помещение. — Не зря я из-за тебя с братом поругался.

— Спасибо, Николай Петрович. — Кивнул я, смахивая пот со лба. — Вы ещё про Федю Черенкова не забудьте. Ему давно пора в основу. И тогда начнётся совсем другой футбол.

— Всему своё время, — похлопал меня по плечу «Дед». — Дай мне только срок. И Заварова я твоего тоже возьму.

— Не пожалеете, зуб даю, — усмехнулся я.

Глава 7

На следующий день в среду 11-го апреля почти весь основной состав команды решил заглянуть в новенький ворошиловградский ресторан «Перник», названный в честь болгарского города-побратима Перника. Можно было конечно взять разливного пива, минералочки, сухой рыбки и завалиться в близлежащий к нашей гостинице «Октябрь» сад имени 1-го мая на берег маленького прудика, но Юра Гаврилов настоял, что отметить трудовую победу нужно в ресторане, культурно. Тем более сам Константин Бесков объявил сегодня выходной, так зачем было прятаться по кустам с разливным пивом? Но в то же время старший тренер намекнул, что завтра начинается подготовка к матчу 4-го тура против «Пахтакора» и те, у кого утром давление будет выше нормы, «получат по шапке», вплоть до отчисления из клуба.

Кстати, что касается ташкентского «Пахтакора», то эта игра официально являлась нашим первым домашним матчем в чемпионате. Правда, из-за безобразного состояния московских полей её решено было перенести в маленький городок в сорока километрах южнее Ворошиловграда, в Стаханов на стадион «Труд». Вот поэтому мы в городе на речушке Лугань и застряли почти на неделю.

Ресторан «Перник», где мы заняли сразу три столика, мало чем отличался от своих собратьев других отечественных увеселительных заведений — барная стойка, живой музыкальный ансамбль, гуляющий, танцующий и выпивающий народ. И чтоб слиться с толпой наш футбольный коллектив заказал бутылочное пиво и варёных раков.

— Как говорит Бесков, — взял вступительное слово Гаврилов, — когда употребляют без тостов — это пьянка, кода с тостами — выпивка. Так не будем превращать наш культурный поход в ресторан в пьянку. Давайте, мужики за победу.

— Точно, все болезни от бескультурья! — Поддакнул я, чокнувшись с парнями, но пиво лишь пригубил, ибо алкоголь ещё из той первой жизни был не интересен, а вот женщины более чем интересовали.

Поэтому когда музыканты затянули ретро-хит «Поющих гитар» — «Нет тебя прекрасней», я, напомнив Фёдору Черенкову, что капля алкоголя убивает лошадь, а завтрашний тест на давление перечёркивает футбольную карьеру, пошёл пригласить кого-нибудь на танец. «А что? — подумалось мне, когда я встал из-за столика. — Мужчина я видный, одеваюсь прилично, волосы чистые, пахнет от меня приятным шампунем, зубы белые, галстук под цвет глаз. А тут в ресторане оказывается и пригласить-то некого. Обламанская ситуёвина. Хотя постой!». Мой взгляд упал на очень интересную женщину, которая сидела со своей подругой и, слушая её в пол-уха, смотрела на меня. «Странная какая-то», — сказал я сам себе, но на танец незнакомку с длинными чёрными волосами пригласил и приобнял под приятный вокал местного музыканта:

Для меня нет тебя прекрасней,

Но ловлю я твой взор напрасно,

Как виденье, неуловима,

Каждый день ты проходишь мимо…

— А я знала, что вы меня пригласите на танец, как только вы вошли в ресторан со своими друзьями, — призналась мне женщина с огненно-карими глазами.

— Потомственная ясновидящая гадалка, снимаю сглаз, порчу, венец безбрачия, — усмехнулся я. — Это не про вас?

— Вы зря смеётесь, Александр, — неожиданно «гадалка» произнесла моё имя из той жизни. — Я правильно угадала ваше имя?

— Вообще-то Владимир, — буркнул я. — Владимир Александрович, если быть точнее.

— Странно, — пробормотала женщина. — И возраст ваш я чувствую как 45 лет. Хотя выглядите вы значительно моложе.

«Всё, потанцевали, валить надо, гадалки мне ещё не хватало! Я и сам в будущем могу поковыряться», — подумал я, и хотел уже было откланяться, сославшись на расстройство пищеварения, но вдруг незнакомка мило улыбнувшись, произнесла:

— Проводите меня, пожалуйста, домой. Я живу здесь недалеко.

— А ваша подруга как же?

— А мы уже собирались уходить. — Опять странная женщина улыбнулась и, прижавшись всем телом, очень быстро поцеловала меня своими горячим, словно уголь, губами.

После этого отказаться от прогулки с красивой, фигуристой, черноволосой женщиной я уже был не в силах. «Чёрт бы тебя побрал», — буркнул я про себя, прощаясь с парнями, у которых веселье только-только началось.

В гостиницу «Октябрь» на улицу Пушкина я возвращался уже на рассвете. Любопытненькая ночка получилась, смесь любовного свидания и похода к гадалке-знахарке, которой оказалась моя новая знакомая Оксана. На чём она только не гадала — и кости бросала, и карты со странными рисунками раскладывала, в перерывах между прыжками в «омут любовных страстей», но ничего в моём будущем разобрать не смогла. У Оксаны выходило, что мне либо 7 лет, либо 45, то по одним раскладам я появился на свет на Урале, то в городе на берегу Черного моря. Заплёл я новой подруге своей странной попаданческой биографией все извилины. После чего неутомимая в любви знахарка решила, что моя душа странным образом откуда-то перелетела в этот мир, и сделано это было по воле высших сил. А когда мы прощались, Оксана сказала, что ждёт меня невиданный взлёт карьеры через год или через два, но и опасности какие-то мне угрожают со смертельным исходом. Я же ответил, что для футболиста смерть — это травмы, которые больше не позволят играть как в лучшие годы. Порвал кресты или связки голеностопа — всё, смерть.

Кстати, жила знахарка в частном секторе за железной дорогой недалеко от нашей гостиницы «Октябрь». Поэтому выйдя от неё в пять утра, в половину шестого я уже тихо крался к своему номеру. «Не дай Бог, кто заметит», — подумал я, как тут же открылась дверь соседней комнаты, и в коридор вышел врач команды Виктор Александрович:

— Доброе утро, Владимир Александрович. Всю ночь не спали, гуляли где-то? Придётся вам завтра с Константином Ивановичем объясняться и если причина будет не уважительной, то у нас в «Спартаке» законы суровые.