Красно-белый. Том 2 (СИ) - Порошин Влад. Страница 34

— Большое спасибо, — сказал Высоцкий, когда футболисты их жёны и подруги исполнение очередной песни встретили дружными аплодисментами. — Может быть, в зале есть какие-то вопросы? Пожалуйста, не стесняйтесь, задавайте.

— По Москве ходит много слухов, что у вас не всё в порядке со здоровьем, когда вы, наконец, ляжете на медицинское обследование? — Спросил я. — Здесь собрались почти одни спортсмены и каждый подтвердит, что запускать травмы и болячки — это недопустимо.

— Словно мухи, тут и там, ходят слухи по домам, а беззубые старухи их разносят по умам, — отшутился Владимир Семёнович и, отставив гитару, упёрся руками в стул и сделал «крокодила», такое упражнение, когда всё тело на локтях замирает параллельно полу.

Тут же послышался смех и редкие хлопки в ладоши. Смеялись, конечно, надо мной, а хлопали нашему гостю, который демонстрировал какой у него замечательный пресс, мышцы ног и спины. Но вдруг поэт покачнулся и рухнул на пол, после чего захрипел.

— Врача! — Заорал я. — Мужики из духоты нужно срочно вынести Высоцкого на воздух! Быстрее помогите!

Я перескочил через передний ряд и подлетел к поэту, который хрипел, что всё нормально.

— Нихрена не нормально, — прошептал я и с Романцевым, Хидиятуллиным и Ярцевым аккуратно перенёс Высоцкого на улицу, где к нам уже с аптечкой подбежал врач команды Виктор Челноков. — Разойдитесь! Разойдитесь! — Закричал я, вновь разгоняя зевак. — Это нервное! Это пройдёт!

— Что с ним? — Нащупав пульс, спросил доктор.

— С сердцем что-то, в духоте поплохело, — пожал я плечами и задал вопрос поэту, который всё ещё пытался улыбаться. — Теперь вы верите, что в Среднюю Азию на гастроли ехать категорически нельзя?

— Живы будем, не помрём, — просипел он. — Что-то воздуху мне мало: ветер пью, туман глотаю…

— Пропадаю, пропадаю, — прошипел я, пока врач что-то искал в своей сумке. — Так думать — это самоубийство, а самоубийство — это смертный грех. Надо жить, надо работать и творить, потому что если все талантливые люди загнуться от водки и от простуд, то на их место придут козлы и всё прострут.

— Все не загнуться, — прохрипел Высоцкий и без всяких медикаментов приподнялся с зелёного газона.

На следующий день происшествие с Владимиром Семёновичем быстро забылось, ведь футбольный календарь так насыщен и стремителен, что не даёт времени оглянуться назад и посудачить о том и о сём. Тем более поэт, немного полежав на травке, закончил концерт бодрячком, получив немалую долю восторженных комплиментов от наших дорогих дам.

Нам же в этот четверг 7-го июня задача предстояла не из лёгких. На стадионе «Локомотив» 30 тысяч человек вновь жаждали увидеть очередную победу нашего «Спартака». Но, как и на тренировке, как и в прошлой игре со СКА, мы бились об защиту наших гостей, «Крыльев Советов» из Куйбышева, словно головой в бетонную стену. Ростовские армейцы хоть иногда переходили в контратаки, а «крылышки» заранее вышли умирать в защите, но не пропустить.

Кстати, с первых минут мы играли по схеме: 3−1-4–2, где двойка — это количество нападающих, которыми стали я и Саша Калашников. Во втором тайме Николай Старостин ещё раз перекроил схему на 2−1-4–3, где к Калашникову добавился нападающий Сергей Родионов и опорный полузащитник Вагиз Хидиятуллин. Я же снова перешёл на правую бровку, с которой неустанно навешивал в штрафную площадь гостей. Однако, голкипер «Крыльев» Борис Логинов сегодня был непробиваем, и если где-то защита не могла вынести мяч, где-то ошибалась, то на последнем рубеже всё что летело в рамку он либо брал, либо отбивал.

На 88-ой минуте стадион уже вовсю освистывал наши безуспешные действия. Некоторые болельщики быстро забыли, что ещё недавно готовы были носить на руках Старостина. Теперь судя по малочисленным, но обидным выкрикам — мы были зажравшиеся и поймавшие звезду игрочишки. И никому не докажешь, что подобные бетонные защитные построения из футболистов, которые умеют терпеть в обороне, останавливали в разные времена атаки мадридского «Реала», каталонской «Барселоны» и мюнхенской «Баварии».

— Что делать, Никон? — Растеряно спросил меня Николай Старостин во время небольшой паузы, когда валялся, тянул время и кривлялся якобы от боли футболист гостей, используя законную маленькую футбольную хитрость.

— Молиться и передвинуть в атаку всю защитную линию, оставим Дасаева и за вратаря, и за защиту. — Ответил я, размазывая пот и грязь по лицу.

— Кому молиться, чёрт побери? Я — коммунист, — пробубнил «Дед» и, махнув рукой, сказал. — Хрен с вами, пусть все идут в атаку.

«За двадцать секунд до конца можно и Дасаева отправить к воротам соперника», — подумал я и, пробежавшись на свою половину поля, выкрикнул:

— Мужики, осталось меньше полминуты! Все в штрафную площадь «Крыльев»! Дасаев! Ринат, ты остаешься за последнего и единственного защитника!

— Один хрен не забьём, — пробухтел, пробегая мимо, Володя Букиевский.

— Я тебе покаркаю! — Погрозил я кулаком и на всякий случай задержался около центрального круга, повинуясь некому внутреннему чутью.

Именно в этот момент, я почему-то явственно представил, что сейчас выбросим аут с левой бровки, в штрафной гостей начнётся борьба и толкотня, и мы получим разящую контратаку. Тогда прощай и нулевая ничья. «Не дай Бог», — подумалось мне, когда главный судья из Харькова Юрий Сергиенко, посмотрев на часы, дунул в свисток.

Сергей Шавло разбежался по гаревой легкоатлетической дорожке и, что есть силы, швырнул мяч из-за головы в штрафную площадь команды из Куйбышева. Что там, в пыли началось мне с центра поля видно не было. Но внезапно оказалось, что голкипер гостей Логинов первым добрался до мяча и, заметив как нападающий «Крыльев» Роман Сидоров рванул в контратаку, выбил бедный мяч далеко в поле.

Судья вновь бросил взгляд на часы, готовясь дать финальный свисток, а я ломанулся как раз туда, куда должен был приземлиться черно-белый футбольный снаряд. Секунда, другая, и вот он родимый мячик опускается на газон, точнее не на газон, а на мою, занесённую для удара, ногу.

— Бум! — Раздался гулкий громкий шлепок по мячу и стопу моментально обожгло неприятной, но вполне терпимой болью.

И это футбольное ядро по шикарной навесной траектории устремилось в ворота наших самарских, точнее пока ещё куйбышевских гостей. Голкипер Борис Логинов попятился назад, ещё надеясь, что мяч пролетит выше ворот, но в последнюю секунду мячик передумал пролетать и нырнул точно под перекладину. Логинов выпрыгнул, но до футбольного снаряда не добрался!

— Гоооол! — Взвыл разом весь стадион, благополучно позабыв все нелицеприятные эпитеты, которыми осыпал нас последние десять минут.

— Даааа! — Заорал я и побежал к скамейке запасных, чтобы поздравить Старостина и сидящих там парней.

И неожиданно с громким визгом со зрительского места на первом ряду, где смотрели матч наши дублёры, понеслась ко мне юная журналистка Тамара, которую я тут же заключил в объятья.

— Вот это футбол, — прошептала она, поцеловав меня в первый раз в жизни.

Глава 17

В воскресенье 17-го июня с Ленинградского вокзала наша красно-белая команда в полном составе отправилась на выездную игру с ленинградским «Зенитом». Николай Старостин, припомнив неудачный вылет в Алма-Ату, когда рейс был задержан, в этот раз решил перестраховаться. В представлении нашего старшего тренера мы должны были спокойно приехать поздно вечером, разместиться в гостинице, и на следующий день огорчить местную команду и местных болельщиков. А вот в представлении большинства футболистов «Спартака» в поезде, который шёл семь часов, нужно было как следует гульнуть, и уже потом — гостиница, сон и вечером футбольный матч.

К сожалению, я влияния на эту часть игроков не имел. В мою компанию входили — Саша Калашников, Фёдор Черенков, Серёжа Родионов и в последнее время старались ко мне прислушиваться второй вратарь Лёша Прудников и полузащитник Женя Сидоров, который в этом году уже вовсю стучался в первый состав. Костяк же команды держал в своих руках капитан Олег Романцев, за исключением двух друзей Юры Гаврилова и Сергея Шавло, составлявших ещё одну маленькую группировочку. К счастью, такое внутренние дробление коллектива не сказывалось на игре и тренировках, на поле мы становились единым кулаком, способным на многое.