Дочь от бывшего босса (СИ) - Блэк Джесси. Страница 26

— Ира! — предупреждающе огрызаюсь я, а она делает ко мне шаг за шагом.

— Я хочу, чтобы ты ушла, — плюет мне в лицо, замерев слишком близко ко мне, чтобы я не чувствовала запах ее приторных духов. — У меня почти все было в руках, понимаешь? Он уже был почти моим, тупая ты сука. У меня была работа и перспективы, думаешь, я бы не смогла его уложить, если уж у тебя вышло? А это я еще просто не старалась. Проваливай, ясно? Иначе... я такое ему про тебя расскажу, мало не покажется. И маме его тоже. О, она-то с тобой нянчиться не станет! С моей помощью мы все придумаем, и ты свалишь отсюда в свою дыру. Я ей, знаешь ли, нравлюсь в отличии от тебя, дворняжка.

— Ира. Ты. Больная. Идиотка. Уйди, пожалуйста, и...

— Слава про тебя пойдет на весь твой сраный городок, не сомневайся. В каждом паблике будут твои фотки и новости про то, как ты соблазнила и шантажировала богатенького москвича. Поверь, всем это понравится. Потом ты с ним под ручку уже так просто не походишь. Ну что, свалишь по-хорошему?

А я даже слушать ее не хочу, потому что во мне бушует чувство справедливости и уверенность в том, что Руслан все решит. Кто она и кто он. Он раздавит ее, как букашку. Да и кому я нужна? Алиса из крошечного городка, которая ничего в этом мире не решает. Я просто не верю, что такие, как Ира, могут сделать хоть что-то. Никаких сомнений.

— Иди к черту!

А она вместо ответа визжит от ярости и толкает меня спиной на раковину. Вот такого я точно не ожидала.

Секунда, и мою голову пронзает такая боль, будто у меня скальп заживо снимают. Ира изо всех сил тянет меня за волосы, и выражение «вырвать клок волос» становится не чем-то эфемерным, а вполне реальным. Я рычу и возвращаю ей удар — толкаю ее в грудь, и она врезается в кабинку. Все это похоже на какой-то сюр, но реально происходит.

Когда она снова с дикими глазами бросается ко мне, я дергаюсь в сторону двери, хватаюсь за ручку и… она отшвыривает меня обратно, толкает, а я больно ударяюсь задницей, завалившись на пол. На инстинктах отползаю, пытаюсь оценить обстановку, придумать что-то. Делаю резкий выпад и, подняв разбитый телефон, швыряю в нее.

Ира уворачивается, рычит, скалится, как бешеная собака, и бросает в ответ крем для рук в керамическом дозаторе. Хороший, кстати, крем, я успела его оценить. Правда, мне становится не до смеха, когда эта штука прилетает мне прямо в лоб. Боже, это прям настоящая женская драка, вот точно как в ромкомах, ничего не скажешь.

Резкая вспышка боли ослепляет меня, в ушах шумит, перед глазами плывет. Это слезы вырываются из глаз. Я не специально, не хотела плакать перед ней, но это чертовски больно. И злит меня. Я в ярости. А когда размытый силуэт приближается ко мне, то я сжимаю кулаки и собираюсь ответить. Так, чтобы она пожалела, что вообще полезла ко мне.

Шаг. Мгновение. Крик. Это Ира скулит, потому что мои ногти прошлись по ее скулам и вонзились в кожу. Она пытается от меня отмахнуться, но я держусь изо всех сил. И лишь когда ловлю себя на мысли, что отпускаю ее, слышу посторонний шум, а в следующую секунду дверь распахивается, сорвавшись с петель, и в уборную заваливается Руслан, потирая плечо, и с телефоном в руках.

Значит, я все-таки позвонила ему?

Боже.

Кажется, я никогда еще не была так рада его видеть.

ГЛАВА 30

Я сижу за угловым столиком с приглушенным светом и прикладываю ко лбу пакет со льдом, обернутый в льняную салфетку. Да уж, это было прекрасное завершение вечера, что сказать. Теперь Золушка с разорванным подолом платья, взъерошенными волосами и синяком на лбу определенно точно превратилась в тыкву.

Чем все закончилось? Руслан оттащил от меня заикающуюся Иру и бросил в руки охранников. Потом вернулся ко мне, сел рядом на грязный пол и просто обнял. А я, как дура, разрыдалась. Это длилось каких-то десять секунд, но стоило всего пережитого ужаса. Жар его ладоней на спине растопил мое сердце. Оно застучало в ритм его дыхания, и… Боже, какая же я дура! Потому что именно в этот момент точно осознала, что… влюбилась. Я отчаянно влюбилась и только сейчас поняла, что никуда мне от этих чувств не деться, даже если сбежать. Они уже со мной.

Когда мы вышли из уборной, где нас никто не потревожил, я выслушала сотни извинений, но не поняла, кто извинялся и почему. Меня усадили за стол и принесли мне лед — вот и все. Слава богу, обошлось без полиции, потому что я сумела убедить взбешенного Руслана, что у меня, как у участника потасовки, тоже могут быть проблемы, и вообще мы только потеряем лишнее время. Он ушел разбираться с партнерами и последствиями нашего с Ирой небольшого представления. И судя по его острому взгляду, ей придется непросто. Руслан и без сотрудников правоохранительных органов сумеет приструнить тупоголовую ревнивую блондинку.

Не знаю, сколько прошло времени, с тех пор как я осталась здесь одна, но вроде бы немного. И вот я как раз беру со стола стакан и делаю глоток воды, когда вижу Гончарова, направляющегося ко мне размашистыми шагами.

Он все еще зол — это видно по сжатым кулакам и проступающей вене на лбу. Он злющий, как черт, и от этого я невольно сжимаюсь вся, хочется даже зажмуриться, но я не буду показывать ему свой страх. Руслан приближается и где-то за шаг до меня весь его боевой настрой куда-то исчезает. Складка между бровей разглаживается, легкая улыбка трогает губы. Он опускается на одно колено, и… боже, если бы он сейчас вытащил из кармана кольцо, я бы без раздумий ответила «да».

— Ты как? — он бегло осматривает мое лицо, трогает плечи, ладони.

Размечталась, Алиса.

— Нормально, все хорошо.

Он не верит. Заставляет убрать лед и чуть морщится, когда видит мой лоб. Все так плохо?

— Пойдем, — произносит он ровным тоном, который невозможно определить. Я вообще не понимаю, чего мне ждать, но послушно встаю и следую за ним, вложив свою ладонь в его большую теплую руку.

Мы молча поднимаемся на лифте. Также молча заходим к нему в номер. Он удаляется всего на минуту в смежную комнату, пока я зависаю, глядя на свое отражение с иссиня-красным лбом.

— Аленка спит. Я попросил Олю задержаться.

Аленка. Точно. Боже, со своими глупыми склоками я будто даже забыла о ней, и меня затапливает чувство стыда. Я таскала за волосы какую-то недалекую дуру, которая претендует на руку и сердце (или хотя бы внушительное, судя по тому, что я помню, достоинство) Руслана, пока мой ребенок находился с чужим человеком. Что я за мать вообще?

— То, что произошло... это моя вина, — выдает Гончаров, стоя у изножья кровати с руками в карманах. Он будет меня отчитывать? Это не я опозорила его, а его личный ассистент. Нужно смотреть, кого нанимаешь. — Я не уберег тебя от опасных факторов. Это недопустимо.

Он только что назвал Иру опасным фактором? Почему это так смешно? Я невольно улыбаюсь.

— Все хорошо, Руслан…

— Ни хрена хорошего в этом нет! — он повышает голос, почти переходя на крик, но не продолжает, метнув взгляд на дверь, за которой спит малышка. Звукоизоляция здесь хорошая, но если орать во весь опор, то… — Пойдем поговорим в гостиной.

Я решаю не спорить. Я жутко устала и просто хочу спать.

— Что она тебе говорила? — спрашивает он.

— Это неважно…

— Это, мать его, очень важно! Потому что она оказалась неадекватной психопаткой и могла причинить боль женщине, которую я…

Он замолкает, а я ловлю себя на мысли, что жду продолжения с приоткрытым ртом. Которую он… что?

— Мои люди позаботятся о ней. Она и на километр не приблизится к вам с Аленкой. Ты должна понимать, — он громко вздыхает, трет глаза и переносицу, — что бы она ни говорила, это неправда. У меня с ней ничего не было и быть не могло, она просто моя…

— Помощница? — спрашиваю я тихо, изогнув брови, и смотрю на него исподлобья.

Он понимает намек. Понимает, что себя имею в виду. Мы продолжаем говорить и бодаться взглядами. Ведь нас тоже быть не должно было так, Руслан? Но даже такой, как ты, совершает ошибки. Мы были ошибкой, Руслан, ведь так? С ней ты тоже мог ошибиться, когда тебе было плохо. Ты ведь человек, а не робот, уверена, тебе тоже может быть грустно и одиноко.