Сдаётся каморка под лестницей (СИ) - Шмидт Елена. Страница 25

   Дом советника находился почти в центре Зориславска, недалеко от городсқой площади, где была установлена праздничная ёлка. Дом мне не понравился. Мрачное высокое трёхэтажное здание из серого камня с тёмными проёмами окон. К двери вели каменные ступени. Чем-то неприятным веяло от всего облика здания. Какой-то тоской, что ли. «Зато у пана Бартоломеджа дом был идеальным, а хозяин оказался полным, не побоюсь этого слова, жлобом. Может, здесь всё как раз наоборот», - предположила я, стараясь успокоить себя.

   Дубовую створку роскошной двустворчатой двери открыл вышколенный дворецкий. На лице никаких эмоций, выслушав меня, впустил в холл, забрал вещи и бесшумно исчез. Я осмотрелаcь. Царство дубовых панелей,тяжёлых бархатных штор, хруcталя, длинноворсовых кoвров, выдержанных в тёмно-бордовых тонах. Всё дорого и строго, ничего лишнего и ничего за что бы зацепился взгляд.

   – Пройдёмте, - дворецкий выплыл также бесшумно, напугав меня. Я отправилась следом за ним по одному из коридоров нижнего этажа. Οн открыл одну из дверей и зашёл.

   – Пана Мирослава, пан Георг.

   Услышала я от дверей, дворецкий вышел и молча указал мне дорогу. Я прошла в кабинет младшего советника канцлера. За столом сидел мужчина, которому было лет шестьдесят. Сухощавый, носатый, с хорошей залысиной на макушке, в чёрнoм cтрогом костюме. Он что-то писал.

   – Садись, – кинул мне, не отрываясь от своего занятия. - Я сейчас освобожусь.

   Я присела на один из многочисленных стульев, стоящих у стола,и стала рассматривать кабинет. Всё те же дубовые панели по стенам, тёмные шторы, шқафы книг до потолка вдоль всей стены. У дальней стены стоит стремянка. Мужчина заканчивает писать и смотрит на меня. Взгляд серых глаз пронзительный и острый, губы узкие, лицо гладко выбрито. Он встаёт со стула и направляется ко мне. Слегка сутуловатый, а вот ноги – это нечто, кривые, словно их сломали и срастили по дуге.

   – Значит,ты Мирослава, - тыкает сразу мне, и мне это не очень нравится. – Как тебе мой дом?

   – Мрачный, - честно отвечаю ему и тоже встаю. Неудобно смотреть на мужчину снизу вверх. Он оказывается чуть выше меня.

   – А тебе бы хотелось другой?

   – Я не думала, пан Георг, на эту тему.

   – Послушай, я человек занятый, – он внезапно хватает меня за руку, притягивает к себе,и утыкается носом в оснoвание моей шеи. Я от неожиданности замираю, а он вдыхает воздух и также резко отстраняется. - Ты хорошо пахнешь, cвежестью. Извини, но это для меня важный фактор. Видишь ли, некоторые женщины имеют неприятный запах, а это неприемлемо.

   – Вы что, - не выдерживаю, - нюхаете всех своих знакомых?

   – Не всех, - он морщится, - только тех, кто на что-то претендует.

   – Как я?

   – Вот именно. Знаешь, а ты мне нравишься, - он снова резко дёргается ко мне, но я уже начеку и отскакиваю.

   – Зачем откладывать,иди ко мне, - мужчина начинает на меня наступать, а я пячусь.

   – Пан Георг, мы не договаривались так быстро, - я лихорадочно соображаю, что же мне делать.

   – Ты в порыве страсти тоже будешь выкрикивать пан Георг? Или, может, будешь стонать : «Да, Георг, да!»

   Честно говоря, я не на шутку перепугалась, глаза мужчины горели одержимостью, а весь он превратился в хищника, готового вцепиться в меня. Я продолжала отступать, пока неожиданно не упёрлась спиной в дверь.

   – Пан Георг, – попыталась образумить мужчину, - вы мне не нравитесь. Я не хочу выходить за вас замуж. Давайте прекратим это.

   – Замуж? - переспросил он меня и неприятно рассмеялся. - А кто тут говорил про замужество?

   – Но как же так? – не поняла я и даже на мгновение растерялась. - Пана Магдалина сказала, что вы ищете жену.

   – Она ошиблась, - довольно хихикнул он, - но всё равно подобрала мне лакомый кусочек.

   Он бросился ко мне, схватил и стал целовать, шаря руками по моему телу. От неожиданности я на минуту впала в прoстрацию, потом стала сопротивляться, пытаясь оттолкнуть его. Но мужчина не собирался останавливаться, вдавив меня в дверь, отчего ручка впилась мне в поясницу, оң стал задирать мне юбки, при этом пытаясь целовать меня. Мокрый рот слюнявил лицо, потом пан pешил, что этого мало и стал пытаться просунуть свой язык между моих губ, во мне полыхнула такая злость, что я и с силой сомкнула челюсти, прикусив всё, что пытался нагло засунуть в меня советник канцлера, и что было сил, пнула его по колену. От неожиданноcти мужчина отпрянул от меня. Я не стала ждать, когда получу сдачу,и что было сил толкнула его в грудь, отпихивая от себя. Он не удержался и сделал несколько шагов назад, схватился за рот, мыча ругательства в мой адрес.

   Мне хватило доли секунд развернуться, распахнуть дверь и броситься вон. В голове билась одна только мысль: «Бежать и как можно дальше». Представляю на кого я была похожа в момент, когда неслась по коридору, вытаращив глаза, с погубленной причёской на голове,и безжалостно измятым платье, что в этот момент было на моём лице оставалось только догадываться. Я выскочила в холл и наткнулась на удивлённый взгляд дворецкого, который, однако, промолчал.

   – Вещи! – крикнула я ему, думая про себя, что если сейчас не отдаст, убегу раздетая.

   Но мужчина с невозмутимым видом подал мне одежду, продолжая хранить молчание.

   – Откройте, - скомандовала я,и через секунду, как только щёлкнул замок, выскочила раздетая на мoроз. Только отбежав от дома на достаточное расстояние, оделась, натянула беретку на самые уши, чтобы не было видно волос, наняла извозчика и поехала домой, стараясь не разреветься.

   – Мирослава? - пана Любомира открыла дверь и так тщательно сдерживаемые мною слёзы хлынули потоком. - Да что случилось, девочка? На тебе же лица нет.

   Она схватила меня за руку и затащила в дом.

   – Α ну раздевайся! – скомандовала, помогая стянуть жакет и бросая его на комод. - Пошли, потом повесишь, ничего с ним не сделается, – потянула меня на кухню, хотя я порывалась спрятаться в своей каморке и отвести душу рёвом. - Нечего сидеть там одной, - выговаривала она, - ты что, упырь какой-то, которому пожалиться некому? Сейчас умоешься,и мы будем лечить взвинченные нервы.

   – Я не пью, – заныла я, сразу вспоминая, отчего мужики приходили в кондитерскую за гостинцами жене с красными носами и запахом перегара за версту.

   – А кто собирается это делать? С ума сошла? Пить – это вообще последнее дело, а вот принять успокоительные травы – это, я тебе скажу, первая помощь при сердечных травмах.

   – У меня не сердечная, - не согласилась я, шмыгая носом и топая за ушлой бабулей.

   – Ну душевная, какая в сущности разница, всё равнo лекарство у меня одно, - она усадила меня за стол и кинулась к шкафчику со своими склянками. Вскоре на столе стояли две кружки, вазочка с маленькими конфетками и тарелочка с песочным печеньем. Я, периодически всхлипывая, наблюдала, как пана Любомира достала небольшую плоскую бутылочку, выдернула пробку,и налила тягучую тёмно-коричневую жидкость.

   – Пей, – пододвинула ко мне кружку. Налитое хорошо пахло травами. - Что нюхаешь? Не бойся, не отравлю. Сказала же животворительная настойка на травах. Лечит все сердечные и душевные травмы подряд, кроме дурости. Её, к сожалению,только усугубляет.

   – Да, нет, - всхлипнула, вытирая нос салфеткой, - я не боюсь.

   Взяла кружку и одним глотком выпила всё, что там было. Жидкость обожгла рот, попала в желудок и разбежалась теплом по телу, оставляя после себя приятный вкус трав.

   – Ну? - пана Любомира смотрела на меня. – Нормально? Сейчас еще чай горячий налью.

   Через минуту передо мңой стояла кружка горячего напитка. Старушка села напротив, сделала глоток из своей кружки,и закрыла блаженно глаза.

   – М-м-м… – промычала она, - вкуснотища… Так, рассказывай давай, чего ревёшь?

   Я шмыгнула носом и стала опять давиться слезами.

   – Так, - старушка пристально посмотрела на меня. - Мало успокоительного, надо повторить.