Пленница греха - Кэмпбелл Анна. Страница 33

Рядом с ним стоял Талливер. Уильяме сидел у кормы. Талливер и Уильяме должны были на этой же шхуне вернуться домой после венчания.

Чариз удивило то, с какой уверенностью и сноровкой Гидеон правил шхуной. Впрочем, ее не должно было это удивлять. Он вырос на берегу моря, и кровь Черного Джека Тревитика текла в его жилах.

И вообще, было ли что-то, чего он не мог? О да, он не мог заставить себя жить со своей женой так, как полагается жить мужу с женой, верно?

Не надо злиться. Дабы успокоиться и отвлечься, Чариз стала смотреть на приближавшиеся доки. День выдался ясным. Ярко светило солнце. До заката еще далеко. Они успеют обвенчаться сегодня же., А потом ей придется решать, как жить дальше. Да поможет ей Бог.

Чариз стояла рядом с Гидеоном. Розовощекий пухлый викарий совершал обряд венчания.

Гидеон в своем темно-синем камзоле был великолепен, он выглядел как воплощенная мечта любой девушки о прекрасном принце. Высокий, красивый, заботливый. Рядом с ним Чариз чувствовала себя как нищенка в дешевом розовом платье Доркас и соломенной шляпке с розовыми лентами. Одному Богу известно, что думал викарий, венчая такую странную пару.

В затянутой в перчатку руке Чариз держала скромный букетик цветов. Талливер успел сунуть ей букет в руки за минуту до того, как к ним в гостиничный номер вошел викарий.

Неожиданная доброта и предусмотрительность Талливера, совсем чужого ей, человека, едва не вывели Чариз из состояния ступора, в котором она пребывала с того самого момента, как ступила на борт шхуны. Номер в гостинице заказывал Гидеон, он же организовал венчание.

— Кольцо?

Не забыл ли Гидеон про кольцо? То, что они делали сегодня, было злой насмешкой над символом вечной любви.

— Чариз?

Гидеон пытался вернуть ее к реальности. Чариз подняла глаза, оторвав взгляд от букета. Нежные фрезии расцветали здесь, на острове, недели на две раньше, чем в остальной Англии. Гидеон протянул руку с кольцом. Чариз машинально переложила цветы в правую руку и протянула левую.

— Перчатку? — сказал он.

Чариз поискала глазами кого-нибудь, кому она могла передать цветы, но ни Уильямса, ни Талливера не увидела. Гидеон, поджав губы, стащил с ее руки белую кружевную перчатку, некогда принадлежавшую его матери.

Руки ее дрожали, когда он неуклюже надел ей на палец простое золотое кольцо. Теперь она навечно связана с этим трудным, умным, таинственным, чудесным мужчиной. Если бы Гидеон хоть чуть-чуть любил ее, этот день стал бы самым счастливым в ее жизни.

Но ее избранник, ее герой, се любимый мужчина взял ее в жены, не питая к ней никаких чувств, разве что сострадание.

Как ей теперь с этим жить?

— Вы можете поцеловать свою жену, сэр Гидеон, — сказал викарий. — Славная у вас женушка. Красавица. Желаю вам много здоровых деток, леди Тревитик.

Чариз прикусила себе щеку, чтобы не огрызнуться. Не закричать, чтобы он убирался к черту со своими пожеланиями. Если у нее и будут здоровые детки, то родятся они не от Гидеона. Родить их она могла, только нарушив все брачные обеты, которые только что давала.

Она ждала, что Гидеон сейчас отчитает викария. Сам виноват — за что боролся, на то и напоролся. Но Гидеон схватил ее под руку до того, как Чариз успела отвернуться.

— Я с удовольствием поцелую свою жену.

Дрожащая, потрясенная, Чариз даже при желании не могла бы сопротивляться. На мгновение ей вспомнилось то, как он отреагировал на ее поцелуй вчера. Если сейчас это повторится, она закричит.

Неуверенная, напуганная, истомленная желанием, Чариз подняла глаза. Взгляд его был стеклянным. Рука на ее предплечье словно окоченела. Даже самая тщеславная из женщин не могла бы подумать, что он хочет ее поцеловать.

Тогда она вспомнила, что им надо изображать теплые чувства перед немногочисленной аудиторией на случай, если Хьюберт и Феликс решат оспорить легитимность их брака. Она также вспомнила обо всем, что Гидеон сделал для нее. Она умела быть благодарной. Она не отплатит ему злом за добро.

— Я с удовольствием поцелую своего возлюбленного супруга.

По крайней мере в этом она не солгала.

Восхищение озарило его взгляд за мгновение до того, как он опустил голову и прижался губами к ее губам. От потрясения она уронила букет. На нее нахлынул целый сонм ощущений, вполне узнаваемых, несмотря на то что до этого они целовались всего один раз.

Его чистый запах. Лимонное мыло. А под ним свежий солоноватый запах его кожи. Он вымылся и переоделся. И все равно от него пахло морем. Его рост. Иногда она забывала, насколько он высок и строен. Он был горячим, как печка. Стоять рядом с ним все равно, что стоять у костра. И при этом никогда не согреться.

Он скользнул губами по ее губам, слегка надавив на них. Она инстинктивно приоткрыла губы и вдохнула его дыхание.

Еще ни с кем никогда она не испытывала такого чувства близости. Она закрыла глаза. Пощипывающее тепло растекалось по телу от его губ. Ниже, ниже. Чариз вздохнула и, подняв руки, подалась ему навстречу.

Она открыла глаза и увидела, что он отступил. Он был бледен, но собран, когда быстро пожал викарию руку. Она осознала, что продолжает стоять с протянутыми к нему руками, словно нищенка. Покраснев, она обхватила себя руками, чтобы скрыть их дрожь.

Гидеон поцеловал ее лишь для того, чтобы соблюсти приличия. И все же она льнула к нему, как плющ льнет к стене. Если она не будет осмотрительнее, он может начать презирать ее за то, что она навязывает себя мужчине, которому она по меньшей мере безразлична. Но как найти в себе силы сдержать чувства, которые сильнее ее?

— Какая красивая пара, — говорил викарий. — Я счастлив, что оказался полезным такому выдающемуся джентльмену, национальному герою.

По необходимости Гидеон открыл их настоящие имена человеку, который должен был их обвенчать. Апартаменты в гостинице он снял под вымышленным именем. Для мистера и миссис Джон Холлоуэй.

Выражение лица у Гидеона не изменилось, хотя, как она догадывалась, льстивое напоминание о его героизме вызвало у него раздражение.

— Преподобный Бригг, помните, вы получили двадцать гиней за то, что пообещали никому не раскрывать моего настоящего имени в ближайшие две недели. Мы с женой хотели бы некоторое время пожить инкогнито.

— Конечно-конечно. Вы оказали честь мне и нашему острову тем, что венчались здесь. Подумать только, герой Рангапинди венчался у нас, в Сент-Хельер. Теперь мне есть о чем рассказывать внукам.

— Вы можете им об этом рассказывать не раньше, чем через две недели.

В голосе Гидеона звучала угроза.

— Слово джентльмена и священника, сэр Гидеон. Никто ничего не узнает, пока вы не покинете Джерси.

— Благодарю вас, — сказал Гидеон, обращаясь к священнику, и голос его звучал надменно, холодно и уверенно.

Викарий закрыл псалтырь.

— Мы должны подписать какие-нибудь документы?

Викарий покачал головой.

— Нет. Все формальности соблюдены. Вы муж и жена. Вы и леди Тревитик отныне перед Богом и людьми связаны праведными узами брака. Все, как положено.

— Прекрасно. Мы желаем вам всего наилучшего.

Талливер и Уильяме подошли к ним, как только отъехал викарий.

— Дай вам Бог счастья, леди Чариз, — тихо произнес Талливер.

— Дай вам Бог счастья, миледи, — вторил ему из-за спины Уильяме.

— Спасибо, — пробормотала Чариз.

— С вами все в порядке? — спросил Гидеон, наклонившись к ней.

Она поморщилась словно от боли.

— Да, — еле слышно ответила она.

Чариз крепче вцепилась в его рукав, но тут же отдернула руку.

— Простите, — выдохнула она.

Ему противны ее прикосновения. Он схватил ее руку и вернул на место.

— Мы должны выглядеть как нормальная счастливая пара, — едва слышно произнес Гидеон.

— Тогда улыбайтесь, — прошипела Чариз.

Гидеон повернулся к своим компаньонам.

— Вам пора домой. Если в Пенрине заметите что-то неладное, сразу же отправьте сюда весточку на имя Джона и Мэри Холлоуэй. Мы сами вернемся в Пенрин в следующем месяце.