Князь Барбашин 3 (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович. Страница 104

Почти четверть часа длился бой на палисадах. Однако рижане вовсю воспользовались своим главным преимуществом: огневым боем. Удар ядра из крепостного ружья не держал ни один доспех и умывшиеся кровью поместные, не выдержав, отхлынули от вала. И лишь своевременный удар конных сотен Курбского во фланг атакующим горожанам не позволил рижанам закрепить свой успех.

Подхватив своих раненных, они спокойно отошли к воротам, от которых в преследующих их поместных конников тут же полетели ядра и картечь. Ворваться в город на плечах отступающих дворянам не удалось, так что понеся потери, они были вынуждены отойти на исходные позиции.

Осада Риги продолжилась, а князь-воевода стал ещё сильнее торопить пушкарей. Рижане показали, что биться они будут до конца, а драгоценное летнее время стремительно уходило...

Наконец пушки были установлены, и Шуйский немедленно отправился на батареи. Здесь под приглядом нарядного воеводы князя Михаила Ивановича Кубенского колдовали старые княжеские знакомцы по былым походам: Григорий Собакин да Якуб Ивашенцов.

- Что же, други, одолеем каменную твердыню?

- А чего же не одолеть-то, батюшка-княже, - весело ответил Собакин. - Чай дело-то знакомое. Оно, конечно, камень не древо, но и его покрошим со временем. Сам видишь, какие у нас красавицы.

И он перстом указал на огромную пушку, длиной в добрые две сажени, возле которой уже заканчивали возится приданные пушкарям мужички. Шуйский согласно покивал головой. Что может государев наряд он хорошо представлял, но всё же некое сомнение грызло воеводу.

- Ну что, начнем, боярин? - спросил закончивший с наводкой огромного ствола Ивашенцов.

- Пали! - махнул рукой воевода.

Пушкарь с зажжённым фитилём на длинной палке встал сбоку к пушке и вытянул руку.

Шуйский привычно открыл рот, прекрасно зная, каково это, выстрел из подобной монструозины. Оглушительный гром заставил его потрясти головой.

- Сторонись! - привычно прокричал пушкарь перед тем, как огромная пушка, вследствие отдачи, откатилась-отпрыгнула назад.

- Следующий! - заорал Собакин, углядев воеводскую отмашку.

И вновь злое шипение затравочного пороха сменилось грохотом выстрела, после чего густой белёсый дым окутал всю батарею.

- Прицел правь, раззява, - гаркнул Ивашенцов, углядев, как очередное ядро упало на землю, не долетев до стены.

Поняв, что здесь его указки никому не нужны и батарея приступила к привычной для себя работе, князь со спокойной душой отправился по полкам.

Три дня безустанно грохотали батареи. Пушкари так направляли свои выстрелы, чтобы они били примерно в одно место. В ответ рижане старались сбить русские батареи стрельбой из своих самых мощных пушек. Ни у тех, ни у других большого толка от усилий пока что не вышло. Толстые городские стены, получив видимые повреждения, тем не менее устояли, а урона русским батареям и вовсе практически не было.

Тогда по совету князя Кубенского воеводы порешили поставить пушки напротив портовой части города, дабы вести огонь по городу со всех сторон. Для этого решили использовать практически необитаемые острова прямо напротив города: Дивельсгольм и Мастерсгольм. Вот только организовать переправу туда воеводам не удалось. Рижане, кроме пеших воинов, имели ещё и целую флотилию из вооружённых купеческих судов, которая стремительной атакой и сорвала переправу. А потом ещё и высадила десант, который изрядно потрепал прибрежный лагерь, после чего ушёл практически безнаказанно.

Оценив новую угрозу, Шуйский тут же решил запереть Двину выше по течению, дабы рижане не захватили ненароком запасы, что подвозили для войска трудяги струги да насады, упорно ходившие по опавшей воде. Для этой цели были выделены царские стрельцы с приданной им батареей, которые молодецким ухватом овладели замком Долен, возведённом на острове Доле. Поставленные возле него пушки теперь держали под обстрелом всё речное русло, от берега до берега.

Однако этот успех на общую картину осады сказался слишком мало. Город и не думал сдаваться, а его стены продолжали упорно противостоять чугунным ядрам.

А пока армия безуспешно осаждала Ригу, флот занимался своими делами.

Дюнамюнде, находившееся на острове в устье реки, была ключевым участком обороны Риги. Крепость своими пушками разила корабли противника, пытавшегося зайти в устье, и тем самым оберегала рижский порт.

У крепости была богатая история. Когда-то здесь располагался цистерцианский монастырь. Однако затем это место выкупил Орден за четыре тысячи кёльнских марок, и славные рыцари быстро отстроили тут замок. Но в конце прошлого века, когда рижане устали платить орденцам деньги за пропуск кораблей, он был захвачен и разрушен так, что от него осталась только одна башня. Однако уже в правление Вальтера фон Плеттенберга замок был вновь восстановлен и усилен четырьмя круглыми башнями с пятью ронделями. Кроме валов замок защищал ров с водой, через который был перекинут деревянный подъемный мост.

Увы, но в начале шестнадцатого века никто не мог представить, что через каких-то шестьдесят лет река промоет себе новое русло и обошедшийся в кругленькую сумму замок станет бесполезен. Однако в 1526 году река ещё не поменяла своего хода, и замок прочно запирал её устье.

Утром пятнадцатого августа морской горизонт близ замка заполонили паруса кораблей приближающегося флота. В крепости тут же начали спешно готовиться к бою, льстя себя надеждой, что это спешат на помощь городу ганзейские корабли. Увы, но надежды эти не оправдались. Флаг, трепещущий над судами, был незнаком рижанам, зато обводы приближающихся кораблей они знали очень хорошо. И пушки крепости первыми ударили по врагу...

Подойдя к берегу, русские корабли легли в дрейф и принялись спускать шлюпки. Бомбардирские же суда, искусно маневрируя под огнём противника, вступили в огненную схватку с крепостью.

Спустя где-то с час шлюпки с десантом одна за другой стали достигать берега, и стрельцы морского корпуса, спрыгивая на прибрежный песок, принялись строиться в колонны, готовые прикрыть место высадки от внезапной вылазки. Однако командовавший гарнизоном Дюнабурга Эберхард фон Оле вовсе не собирался класть своих людей в бесполезной контратаке. Он и удержать замок-то не надеялся, так как боеприпасов ему навезли сверх всякой меры, а вот с провиантом было не всё так хорошо. Однако и сдаваться без сопротивления потомок ландмаршала Ордена тоже не собирался.

Между тем со второй волной десанта на берег были выгружены пушки достаточно лёгкие, чтобы с ними справлялись вручную и достаточно убойные, чтобы причинить вред стенам. Франтишек Бялозор, сотник при наряде полка морских стрельцов, родом из литвинов, ненужно бравируя, расхаживал перед валами, высматривая слабые места.

С кораблей ещё продолжали свозить на берег пушки и припасы, а морские стрельцы, скинув кафтаны и закатав рукава, уже рыли землю под будущие батареи. Когда же высадка была окончена, корабли отошли мористее и легли в дрейф.

Поскольку спешить под Ригу большой нужды не было, Андрей велел брать Дюнамюнде в полноценную осаду и постараться принудить её к капитуляции без излишней крови.

Три дня русские возводили батареи и давали людям отойти от морской болезни, которую подхватили многие из стрельцов, попав в небольшое волнение на переходе из Пернова к Риге. А на третий день поутру эскадра подошла вплотную к берегу и открыла беглый огонь по крепости. К канонаде тут же присоединились пушки на берегу, посылая в замок не только ядра, но и каменный дроб навесным огнём из специальных пищалей. Как говорится, смеяться над подобной стрельбой можно, но только до той поры, как упавший с небес камень не стукнет вас по железному шлему. Нокаут вам точно обеспечен, а то и проломленный череп или внутренние повреждения причём, скорее всего, несовместимые с жизнью. В общем, ходить по двору или открытым местам под таким вот рукотворным каменным дождём мало кому пойдёт на пользу.