Магазин работает до наступления тьмы 2 (СИ) - Бобылёва Дарья. Страница 17

И тут Славик наткнулся в безднах ПАВВЛИНа на самый странный онлайн-дневник из всех, что ему доводилось видеть. Скрупулезно нумеруя свои записи — счет уже шел на сотни, — пользователь с ником Иона во чреве описывал грядущий конец света, а также более мелкие катаклизмы, катастрофы и военные конфликты, о которых его регулярно предупреждали по телефону. Звонили ему — и вот это было самое любопытное — покойная жена, отец, тоже покойный, какие-то киноактеры и публицисты, при беглом поиске оказавшиеся не так давно умершими, разбившийся на вертолете министр, популярная рок-группа 90-х, которая сгорела в собственном гастрольном автобусе… Иона во чреве тщательно фиксировал пророчества и передавал их в полицию и прочие компетентные органы, однако его заявления игнорировались. А мертвые абоненты требовали, чтобы он передавал их предупреждения людям, и очень сердились, если этого не происходило. Поэтому он рассказывал всё пользователям ПАВВЛИНа в надежде, что они тоже начнут писать в полицию заявления о грядущем конце света и наконец разрушат стену молчания. В дневнике Ионы во чреве пророчества перемежались размытыми фотографиями, на которых можно было различить какие-то случайные предметы — чаще всего попадались пепельница, электроплитка и старые дисковые телефоны. На некоторых фото были видны части тела — видимо, самого Ионы. Его кожа была сплошь покрыта многочисленными порезами, старыми и совсем свежими, которые складывались в цифры. Между некоторыми цифрами проступали черточки, другие были заключены в скобки… Наконец Славик понял, что на теле сетевого пророка вырезаны телефонные номера.

— Наш клиент! — обрадовалась Матильда и после паузы с неохотой признала: — Неплохо, крум… Напиши ему, спроси, где он живет.

Гордый похвалой Славик, вспомнив свое небогатое расследовательское прошлое, развернулся на полную. Он написал Ионе во чреве подробное письмо, в котором представился сетевым журналистом, исследователем непознанного, посвятившим многие годы изучению электронного голосового феномена, когда призраки и духи оставляют сообщения для живых на различных устройствах. Славик писал, что крайне впечатлен описанными Ионой явлениями, и просил об интервью, чтобы поведать о них миру и обсудить с ведущими парапсихологами. Он вместе с коллегой готов приехать в любое время, нужен только адрес. Заранее благодарю… Славик пробежался по письму еще раз, украсив его подобострастным канцеляритом в необходимых местах, добавил к заблаговременной благодарности надежду на плодотворное сотрудничество и, сам впечатленный правдоподобием написанного, нажал кнопку «Отправить».

Ответ пришел часа через два, когда Славик уже совсем извелся. Короткое послание состояло в основном из матерных обвинений Славика в некомпетентности и вранье, а также из уточнений, на чем именно сетевой пророк вертел ведущих парапсихологов и электронный голосовой феномен. Впрочем, к этому прилагалось снисходительное обещание рассказать Славику такое, о чем он никогда и ни от кого в своей жизни не слышал. И адрес.

Иона жил не во чреве, он жил все в том же южном районе Синицыно, неподалеку от парка, в котором не сошелся человеческий пазл.

***

Матильда быстро собралась, перекинула в новенький рюкзак несколько пачек купюр из спортивной сумки. Эта сумка, врученная ей в секретном баре «Почта духов», была набита наличными разного номинала, и Славик даже особо не удивился, когда Матильда, совершенно не таясь и особо не считая, в первый раз выдала ему оттуда деньги — на новую одежду, кажется. Но он все равно не удержался от вопроса, кто же проявил такую щедрость.

— Касса взаимопомощи, — коротко объяснила Матильда. — Странники всегда помогают странникам.

Гораздо больше Славика удивили сами купюры: среди привычных желтых сотен, ягодно-розовых пятисоток и сине-зеленых тысяч попадались совершенно незнакомые ему апельсиновые, фиолетовые и золотистые купюры странного номинала: четыреста рублей, три тысячи. Отправившись за одеждой и кроссовками в ближайший торговый центр, он долго бродил у касс с уже выбранными товарами, боясь, что деньги фальшивые и продавщица сейчас вызовет полицию. Но нет, у него все приняли и щедро отсыпали сдачу. В этот и во все последующие разы бумажную ее часть Славик отдавал Матильде, а монетами потихоньку набивал карманы. Магазины он посещал нечасто, разве что продуктовый в соседнем доме, дорогу к которому выучил наизусть. Выходить из более-менее обжитой комнаты в чужой мир, в котором он оказался лишним в буквальном смысле этого слова, Славику было боязно.

Он и теперь не хотел идти с Матильдой. Но посмотрел, как она угрюмо одевается, стараясь не пользоваться поврежденной рукой, как опустошает пузырек с настойкой духова цвета, прежде чем привычным жестом нацепить на подбородок маску, — и тоже начал собираться. Кадавр еще не восстановился, и Славик не хотел, чтобы ослабевшая Матильда сгинула где-то там, «на адресе» у сумасшедшего Ионы… И оставила его в этой коммуналке одного, на растерзание другим жильцам.

***

В прихожей, загораживая собой дверь, стоял гигантский тощий Палочник. Его запавшие тусклые глаза неподвижно уставились на единственную уцелевшую лампочку. Он застыл на месте, слегка покачиваясь и как будто не замечая ничего вокруг.

Матильда молча подошла к нему, взобралась на обувную тумбочку рядом, встала там на цыпочки, с трудом балансируя, приблизила свое лицо вплотную к лицу Палочника… и, присмотревшись и принюхавшись, дала ему звонкий сухой щелбан ровно в середину лба. Остолбеневшему от такой культуры общения Славику даже почудилось, что он слышит, как загудела кость.

Прошло несколько секунд, прежде чем Палочник моргнул, сфокусировался на Матильде и начал медленно оскаливаться. Матильда, не отводя взгляда, зашипела сквозь стиснутые зубы. Палочник глухо что-то проворчал и, оттолкнув с дороги Славика, направился в свою комнату. На лбу у него пламенел след от щелчка.

— Ты че-че-чего? — зашептал Славик, приплясывая позади Матильды, пока та открывала дверь.

— А не надо кадавра бросать где ни попадя, когда уходишь. У вас на парковках за такое стекла бьют. Или уже не бьют?

— Не знаю, у меня машины нет…

— Я бы разбила.

***

Сетевой пророк Иона в реальности обитал в хижине с плоской крышей на краю огромного, заросшего репейником пустыря. Когда Славик впервые ее увидел, ему на ум пришло нелепое и при этом уютное домашнее слово «халабуда». Изначально халабуда, похоже, была обычной строительной бытовкой, которую украсили странными, но яркими картинками. Славик разглядел среди пестрых штрихов и бесчисленных кружевных цифр занесенную снегом башню, похожую на замок Снежной королевы, огромное жирное солнце с ядовито-зелеными лучами и танцующих вокруг него человечков. Кроме того, пророк оборудовал бытовку чем-то вроде веранды из палок и прозрачной пластиковой пленки, которая обыкновенно в изобилии встречается на автомойках. Подойдя к крыльцу, Матильда огляделась в поисках звонка и не сразу сообразила, что звонить нужно в бронзовый колокольчик, висящий справа от занавешенного пленкой проема.

Славик достал телефон, намереваясь заснять уютную халабуду, рисунки на ее стенах и самого Иону, силуэт которого уже замаячил в прозрачных недрах пластикового чрева и теперь, темный и размытый, медленно выплывал к ним.

— Маски долой, — отодвинув полог из пленки, пробасил пророк. — Хочу видеть человеческие лица.

Сдергивая маску, Матильда боковым зрением заметила за его спиной, за бытовкой, колеблющуюся огромную тень, заслонившую рыжее предзакатное солнце, моргнула — и снова увидела пустырь, над которым порхали бабочки-лимонницы.

Иона тоже окинул пустырь взглядом, вздохнул и протянул гостям грязную руку:

— Юрий.

Из-под длинного рукава показались вспухшие, еще сочащиеся сукровицей цифры — восьмерка и код.

***

Хижина пророка Юрия оказалась буквально забита старыми телефонными аппаратами — не подключенными к сети, мертвыми и безмолвными. Их пыльные пластиковые тела, разноцветные, угловатые и округлые, большие и маленькие, кнопочные и дисковые, были свалены прямо на пол и сверху, будто снегом, припорошены исписанными листами бумаги. Оставшееся свободное пространство, каждый квадратный сантиметр пола, стен и даже клеенчатых оконных штор, покрывали цифры. У Славика, скрупулезно снимавшего причудливые интерьеры на свою «кильку», зарябило в глазах, и на секунду ему показалось, что поверх всего этого — стен, штор, самого Юрия — кто-то расписывал шариковую ручку, густо заштриховывая пространство вместо обычных завитушек небрежными цифрами.