Девять жизней (СИ) - Шмелева Диана. Страница 22

***

Настоятельница, конечно, согласилась подготовиться к приёму раненых и сразу стала обсуждать с комендантом и хирургом вопросы лекарств.

— Сеньор комендант, аптекари, наверное, нам что-то предоставят, но воспользуются случаем завысить цены.

— Не хотелось бы угрожать им от имени инквизиции, но в крайнем случае…

— Должна сказать, лекарств для заживления ран у них и взаправду немного — войны не было двадцать лет. А раньше для раненых гораздо больше делали травницы, а не аптекари.

— Скверно, что в Сегилье распугали всех травниц. У нас рядом с замком Суэда спокойно живут, и никакой беды от них нет, только благо.

— Если вы не против, дон Себастьян, сейчас в монастыре оказалась бежавшая из предместья моя старая знакомая, Фелисия Ортис. Она была раньше опытной травницей, а нужные книги я в монастыре сохранила.

Хирург недоверчиво хмыкнул:

— Где взять в городе травы?

— Сеньора Фелисия что-то говорила о старых посадках… Не будем терять времени, её сразу и спросим.

Старая травница быстро рассказала о заброшенных аптекарских огородах, часть из которых могли не прополоть, и, что уже интереснее, скрытых посадках в губернаторском парке и некоторых садах при домах знатных жителей города. Дон Себастьян узнал хозяйку Негрито, которая вызвала у него симпатию готовностью защищать своего питомца, внимательно её выслушал, поверил и обещал полное содействие.

— Вам понадобятся пропуск и сопровождение. Не думаю, что хозяева богатых домов станут препятствовать сбору трав, но на всякий случай пусть это будет от моего имени.

— Мне ещё внучка поможет, — старушка с гордостью посмотрела на Инес, сидевшую с шитьём на скамейке неподалёку.

Дон Себастьян проследил за её взглядом, заметил, что девушка очень красива, и, как всегда в таких случаях, сразу отвёл глаза, не позволяя себе без необходимости присматриваться к молодым женщинам, особенно привлекательным и выглядящим благородно. Впрочем, он вспомнил:

— Вы говорили, ваш зять…

— Да, моя Инес дочь служившего в полку вашего отца лейтенанта. Она немного знает латынь, её помощь мне очень нужна — я ослабла глазами и не всегда смогу разобрать названия в книгах матери Анхелики.

«Понятно, почему она даже в простой одежде выделяется среди других…», — инквизитор вновь посмотрел на юную сеньориту и слегка поклонился ей как дворянке. Девушка встала и ответила изящным неглубоким поклоном, а потом вернулась к своей работе.

— Здесь, кстати, Менго, писарь из инквизиции. Мать Анхелика, прошу вас предоставить ему перо и бумагу, всё сразу оформим.

***

Следующий разговор оказался ещё важнее. Приехал ли граф Тевора в это время случайно, или же он искал встречи с новоявленным комендантом, но старый вельможа без промедления подошёл к сеньору де Суэда и, поздоровавшись одним словом, спросил:

— Как в городе с продовольствием?

Дон Себастьян рассказал коротко, будто докладывал. Граф покачал головой.

— Масштабные обыски, даже под благовидным предлогом, тем более, конфискации сделают торговцев вашими врагами.

— Купцы должны понимать последствия сдачи города.

— Не забывайте, мы не знаем изменника. И даже верные люди среди торговцев могут рассчитывать на торговые связи, на выкуп, на тайники. Они согласятся, скрипя зубами, дать продовольствие гарнизону. Могут, под расписку и грабительские проценты, кормить моряков. Но беднота из предместья в их глазах лишь обуза.

— Я часть из бедняков взял в стражу. Часть пока при работе.

— Наверняка недостаточно, да и сегильская беднота вряд ли имеет большие припасы.

— Голодные бунты купцов не страшат?

— Дешевле кормить небольшую охрану.

— Где голод, там эпидемии.

— Если осада затянется.

— Сейчас можно взять продовольствия ненадолго.

— Второго раза не будет. Скорее испортят, чем выдадут.

Проблема была, очевидно, крайне серьёзной. Дон Себастьян нахмурился, стиснул зубы, подумал и произнёс:

— Поговорю с губернатором. Я дона Армандо, правда, арестовал, но, надеюсь, долг для него важнее обиды. Быть может, городская казна выделит средства, или герцог подпишет от имени города обязательство. Конечно, торговцы постараются завысить цену, но я, как инквизитор, смогу повлиять, чтобы они умерили жадность.

— Не уверен, что герцог сочтёт своим долгом при осаде кормить бедняков.

— Попытаюсь. Он, конечно, скажет всё, что обо мне думает, но без разговора не обойтись, выхода нет.

— Есть выход. Я подпишу личное обязательство, если сумеете договориться с торговцами о разумной цене и оформите документы, что припасы пойдут на нужды города при осаде. Тогда я смогу позже добиваться возмещения от короны.

Весь разговор граф почти не менялся в лице, и его голос звучал одинаково ровно. Дон Себастьян был изумлён, благодарен, обещал ускорить расчёты и в ближайшее время собрать всех купцов, торгующих продовольствием. Напоследок прибавил:

— На такое способен только благороднейший человек.

Впервые граф усмехнулся:

— Куда мои земли денутся из Эспании? Торговцы свои капиталы переведут, как только прижмёт, а богатым дворянам прямая выгода — служить государству.

— Не все так считают.

— Не все видят дальше своего носа.

Вскоре граф уехал из монастыря, напоследок заметив:

— Надеюсь, дочь теперь сможет хоть недолго остаться одна. Она очень напугана этой осадой, но, кажется, успокоилась.

Не желая быть неучтивым, дон Себастьян поклонился графине, про себя подумав: «Почему у достойнейшего аристократа такая жалкая дочь?», ему было неловко от её навязчивого внимания.

16. Начало осады глазами кота

Моя пятая жизнь началась на руках моей драгоценной Инес. Я увидел сеньору Фелисию и стал полностью счастлив. Огляделся. Хозяйки мои шли по городской улице и скоро оказались в большом каменном здании с небольшим двориком — в монастыре. Здесь уже получили прибежище несколько растерянных, перепуганных семей, а на тряпье лежали раненые, помятые в давке. Женщины в простых чёрных платьях и белых платках — монахини, суетились, метались, стараясь помочь, тоже были испуганы. Инес меня ласкала недолго. Помогла здесь, принесла там. Потом стала что-то писать, подходила к людям предместья, спрашивала, успокаивала. К пожилой женщине, здесь самой главной, Инес обратилась:

— Мать Анхелика, вот списки. Всего сто двадцать пять человек. Женщины, дети, раненые — я всех записала.

— Благодарю, дочь моя. Почерк хороший… Тебя отец обучал?

— Да, писать, считать, и немного латыни. Бабушка побоялась учить травам.

Настоятельница монастыря вздохнула и подошла к моей старой хозяйке.

— Здравствуйте, сеньора Фелисия! Давно мы не виделись.

— Ох, мать Анхелика, кто бы подумать мог, что встретимся так!

— Я постараюсь скорее узнать о припасах. На монастырских долго не продержимся. Колодец у нас, к счастью, свой.

— Чувствую, и раненых будет много, и больных, и уставших. Может быть, разрешите мне собрать трав по старинке и сделать отвары?

— Если что уцелело из старых посадок… Спрошу коменданта. С началом осады везде караулы, разговор об измене.

— Дон Бернардо — человек разумный. Я слышала, у него нет предубеждения против травниц.

— Вы не знаете, сеньора Фелисия — изменники убили дона Бернардо. Теперь комендант — дон Себастьян де Суэда.

— Господи, как же так?

— Дон Себастьян ночью поднял тревогу и приказал пустить людей из предместья, а теперь всем распоряжается, — мать Анхелика слегка улыбнулась. — Странный достался нам инквизитор — то разбойников ловит, то город спасает.

— Будем надеяться, что спасёт.

Всех как-то пристроили: кого в кельях, кого во дворе. Здоровым мужчинам стражники приказали подойти к площади на отбор ополченцев. Инес и сеньоре Фелисии разрешили разделить каморку с молодой женщиной, о которой мать Анхелика сказала:

— Хосефа здесь на моём попечении по приказу следователя инквизиции, у неё эпилепсия.