Грёзы и чернила (СИ) - Моро Джинкс. Страница 18

Вот чего она точно не ожидала, так это того, что Орфей, откашлявшись, произнесет хорошо поставленным голосом:

– “Живые оковы” — комплекс мер, предпринимаемый в качестве наказания для тех Древних и волшебников, что нарушили законы Шабаша. Дух, извлеченный из истинного тела, помещается в пустой сосуд, чаще всего смертную оболочку, лишенную магии или любых, равных по силе, способностей. Данный вид наказания назначается на срок от сотни лет до вечности. Бессмертный, заключенный в человеческую плоть, не дает “оковам” стареть, что делает этот вид наказания подходящим для мятежных духом Темных.

Изумленная столь исчерпывающей лекцией, Майра промямлила:

— Никогда не пробовал преподавать?

— Я веду два курса у новичков Шабаша, — Орфей подарил ей самодовольную улыбку. — Факультатив, но очень познавательно.

Майра хотела заметить, что большая часть обучающихся сбежала бы, сверкая пятками, если бы узнали, что их харизматичный препод — чудовище в привлекательной шкуре, не имеющее понятия о сострадании, но атмосфера в кофейне неуловимо изменилась. Майра, чувствительная к подобным переменам, оглянулась через плечо опасаясь того, что может там увидеть.

Двое Древних — юная девица и бородатый мужик в кожаной жилетке — устроили перепалку. Они кричали друг на друга на каком-то древнем, тягучем языке, размахивая руками, и воздух искрил от остаточной магии. Над головами гостей что-то громыхало, как будто под потолком собиралась гроза.

Что-то назревало. Она рассеянно смотрела на то, как трескается стекло бокала, распадаясь на куски прямо в ее ладонях. Руки обожгло холодом, и одна стена, увешанная плакатами с фальшивыми автографами, отодвинулась на многие метры. Пространство кофейни оказалось одновременно шире футбольного поля и меньше игольного ушка.

Первым, что происходит, сообразил Орфей. Он подскочил на ноги, роняя стул, и грубо толкнул пожирательницу к выходу за ее спиной:

— Уходи, сейчас же!

Та попятилась, задев рукой другой пустой стакан. Он покатился по столу и рухнул с края, точно обрыва, разлетаясь стеклянной крошкой, хрустящей под ногами. Но Майра не слышала удара, стремясь поскорее убраться подальше от разгорающейся драки.

На улице было темно и холодно. Липкий, мелкий снег сыпался с неба, оседал на ресницах, таял на шее и скатывался противными каплями за шиворот. Но Майре было плевать. Дуя на ладони и пытаясь их согреть, она напряженно всматривалась в суматоху внутри.

В кафе что-то сверкнуло беззвучно, и витрина пошла трещинами. Они змеились, расщепляясь, пока не покрыли собой тонкое стекло. Невредимым остался только золотой треугольник, насмешливо взирающий на Майру.

— Во что я ввязалась? — произнесла она вполголоса, пытаясь разглядеть, что происходит внутри, но серый вязкий туман, заполнивший кафе, не давал такой возможности. Он клубился внутри, и в нем проступали силуэты диковинных тварей с оскаленными пастями, с крыльями, расставленными в атаке.

Дверь скрипнула, распахиваясь, и на улицу вывалилась уже знакомая светловолосая дева-Древняя. Она хромала, прижимая к себе безвольно опущенную руку, а на землю капала и капала кровь — густая, как кленовый сироп. Нечеловеческая.

Не замечая пожирательницы снов, дева уселась на грязное крыльцо, бормоча себе под нос ругательства на неизвестном языке. Хриплый голос царапал слух. Она причитала и всхлипывала, пытаясь остановить кровь, но та продолжала струиться и с гулким звуком заливать ее кожаную куртку и ветхие джинсы.

Когда Майра опустилась рядом с ней, стягивая с шеи тонкий шарф, девица отпрянула. И угрюмо молчала, пока ей перевязывали глубокую рану, в которой белела тонкая кость.

“Как же ее так угораздило?” — недоумевала Майра, пока накладывала повязку и туго стягивала углы. Но потом память услужливо подкинула свирепое лицо бородача, и все встало на свои места. Это было в природе Древних: один только намек на неуважение, и они бросаются рвать горло обидчику. Вместо крови по их венам текла едкая гордыня.

Лишь когда дело было сделано, Древняя хрипло засмеялась, растерянная, точно чужая помощь застала ее врасплох:

— Теперь я буду тебе должна.

Майра отмахнулась от нее с неловким смешком. Она и сама не знала, зачем полезла не в свое дело, но кровь, пропитавшая ее шарф, и боль на лице девы-Древней, не могли оставить ее равнодушной. Майра, конечно, монстр, но…

— Спасибо, но никаких сделок. Однажды меня уже обманули.

Кто знает, чем Древние могут отплатить за доброту? Они коварны и жестоки. Майра убедилась в этом на собственном опыте.

— Мы не умеем лгать, — буднично, словно они беседовали о погоде, сказала Древняя и улыбнулась. — И если я говорю, что однажды мы сочтемся, так и будет.

Через минуту она уже скрылась на парковке рядом с кафе, прихрамывая и напевая себе под нос. Майра смотрела ей вслед, катая на языке новое, незнакомое на вкус имя — “Айя”. И еще фразу, брошенную девой вскользь: “Мы не умеем лгать”.

Тихий стук отвлек ее — Орфей манил к себе из-за разбитого стекла витрины. Туман сгинул, оголив внутренности кофейни — сплошь сломанные стулья и растрепанные гости. Что бы тот бородач ни натворил, они были явно не в восторге. Даже саблезубый бармен с хмурым лицом протирал бокалы с плохо сдерживаемой яростью.

— Древние же не умеют лгать? — спросила Майра прямо, вернувшись внутрь. И удостоилась сразу десятка возмущенных взглядов со всех сторон.

Орфей поморщился, качая головой:

— Нет, конечно. Лукавить, недоговаривать, пускать пыль в глаза, чтобы отвлечь от сути, — это все про них. Прямая ложь? Исключено.

Майра перевела дыхание, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

— Тот Древний сказал мне, что в склянке амброзия. Что она сможет вылечить мой голод.

— Так.

— Но там был яд.

— Верно, — чародей кивнул, медленно проводя языком по обветренным губам.

Она вперилась в мага взглядом, надеясь, что до Орфея простая мысль дойдет раньше, чем она озвучит ее сама.

— Он солгал тебе, — медленно ответил маг, и лицо его помрачнело, словно собрав кусочки головоломки, он оказался в тупике. — Он солгал.

Майра закивала, радуясь его сообразительности:

— Именно, а значит…

— Это был не Древний.

Сон пятый. Призраки прошлого

Орфей выразился ясно — сидеть тихо и не высовываться.

“Он уже знает, что мы его ищем, и попытается убрать тебя. Снова”.

Майра сомневалась, что хоть кому-то в Столице, кроме Орфея, есть до нее дело. Но почти сразу же вспомнила, что “Древний” действительно уже пытался ее убить. И план его был хладнокровным и расчетливым, точно партия в шахматы. Пожирательница снов оказалась маленькой черной пешкой, чей удел был до смешного трагичен: ей полагалось стать съеденной ферзем в первые же минуты матча.

После стычки в кафе они с Орфеем прошли вместе до моста, перекинутого через обмелевшую реку, как будто были не в силах расстаться. Сливовая улица пролегала совсем в другой стороне, но Орфей упрямо шел вперед, как будто домой не торопился, а Майра — за ним, спотыкаясь и пригибая голову, чтобы увернуться от мокрого, липкого снега, зарядившего после полуночи.

Они постояли у набережной, глядя на огни, мерцающие на противоположном берегу. Орфей, небрежно облокотившись на парапет, снова ковырялся в телефоне, беспрестанно отправляя и получая сообщения, а Майра гладила серый шершавый камень, не отводя глаз от темной спокойной воды внизу.

Это было не безопасно. В столичных водоемах обитали русалки, плотоядные хитрые бестии, которые чувствовали чужой взгляд, как акула ощущает пролившуюся кровь в ее охотничьих угодьях. Они обязательно покажутся, стоит только подождать.

— Не вздумай высовываться, — голос Орфея был так слаб, что его сразу же унес ветер. Но Майра расслышала и тут же возмутилась — с какой это стати? Она не ребенок, которому нужно указывать, что делать.

— Сама разберусь, — буркнула она, но тут же ощутила, что в волосах сжимаются невидимые пальцы. Боль вспыхнула у основания черепа, как будто кто-то без лишних сантиментов тянул ее за волосы, вынуждая запрокинуть голову.