Принцесса Кики (СИ) - Сакрытина Мария. Страница 24

Советник снова кивнул, глядя, как до этого Властелин, в окно.

– Конечно, Ваше Величество. Как я мог думать иначе?

Ромион покосился на своё отражение в зеркале. Худенький бледный юноша в нём стремительно (портные работали быстро) превращался в величественного короля, великолепного, красивого и неотразимого.

– Действительно, как?

К полудню вся столица Сиерны превратилась в огромный праздничный зал. Из фонтанов на улицах бил лимонад (вечером он должен был смениться вином – строго после заката, чтобы празднующие побуянили и заплатили больше штрафа за шум). Цветочные гирлянды украсили каждый дом – ещё утром к ним прикрепили фонарики, и сейчас они с шипением искрились, время от времени взрываясь. Вместе с искрами из них вылетали голуби, которые потом красиво взмывали ввысь, в небо, там же превращались в цветы и дождём падали на мостовую. Скоро все улицы были сплошь устланы цветами – фиалки, незабудки, пионы, конечно же, розы. Но лучше всего волшебникам удались хризантемы – желтые, усыпанные золотистой пылью, точь в точь как у фей королевского рода, они ярко сверкали и переливались в солнечных лучах. У сиернской детворы теперь только и забав стало как находить их да плести из венки и вставлять в букеты. Ими потом украсили дома – в довершении к уже имеющимся декорациям.

На столичных площадях установили длинные столы и помосты для актёров, которых утром порталами переправили сюда со всего мира. Говорили, король приготовил бесплатное угощение, не уступающее тому, что будет на пиру в его дворце. Деликатесы должны были выставить после полудня, когда состоится свадьба – одновременно с пиром для аристократов. На помостах же – а кое-где и на столах – танцевали волшебные звери, и герои известных легенд рассказывали о своих подвигах. Да, придворные волшебники поработали на славу. Иллюзиями, цветами и сладостями король наполнил свою столицу буквально до отказа: на улицах с утра раздавали мороженое, на перекрёстках за одну ночь целые сады конфетных деревьев, а у домов весело резвились зверушки, из воздушного зефира. Установленные на каждом шагу сахарные фигуры – включая статую самого короля, украшенную позолотой и перламутром – поражали мастерством придворных кондитеров и магов.

С объявления о свадьбе прошли только сутки, а столица уже преобразилась до неузнаваемости.

Народ высыпал на улицы ещё утром, а уже в полдень дома, наверное, не остался никто. В своих лучших праздничных одеждах, горожане спешили на дворцовую площадь, где ещё ночью построили и щедро украсили цветами помост: королевская свадьба была делом публичным, и Его Величество пожелал, чтобы гостями стали не только придворные и послы, но и весь народ.

Весь народ на площадь, конечно, не поместился: билеты на неё продали ещё вчера, и все деньги, естественно, пошли в казну. Горожане были не против: в столицу съехались желающие поглядеть на королевскую свадьбу со всей страны даже из-за границы – конечно, цены на съёмное жильё взлетели до небес, а окна домов, окружавших Дворцовую площадь, раскупили просто вмиг и за бешеные деньги. К тому же, простые сиернцы за пять лет правления Ромиона так полюбили своего короля, что за возможность сделать ему свадебный подарок скинулись всем миром. Что там билеты – советник не просил, но из столицы, а за ними и из провинции королю на свадьбу за одни только сутки собрали весьма внушительную сумму. Ромион искренне изумился, когда ему об этом сказали, а уж когда наутро перед свадьбой услышал, сколько, чуть не потерял дар речи.

В полдень, когда на раззолочённых каретах стали прибывать аристократы, народа на Дворцовую площадь натолклось, как селёдок в бочку. Но теснота как будто никого не смущала – пожалуй, кроме самих придворных и послов: те привыкли к большим удобствам. Но король, по слухам, заявил, что простой народ – который вообще-то составляет 80% населения – для него важнее. Так что аристократам пришлось терпеть. Конечно, для них соорудили трибуны, а для особенно важных гостей – ложи; но шум, духота – день выдался солнечный и жаркий – угнетали.

А ещё, как бы гвардейцы не теснили зевак, они всё равно умудрялись проникнуть сквозь заграждения – очень уж интересно было посмотреть на разряженных в пух и прах лордов и леди. Бросали в воздух лепестки роз, ошалевших голубей, а кто-то особенно ушлый – даже воробьёв. Те в панике метались и – так как были вполне настоящими, а не иллюзией – гадили на толпу, не разбирая, аристократ там или простолюдин.

Высоким гостям это, конечно, пришлось не по душе.

– Да тут прямо церемония награждения на «Оскар», – хмыкнула принцесса фей, когда её карета выехала из дворца на площадь. – Даже ковровая дорожка есть. С ума сойти, почему на мне не платье от «Диор»?

– Ты прекрасно выглядишь, – сжал её руку Дамиан и снова нервно глянул в окно.

– Дами? Всё в порядке? – поймала его взгляд фея.

– Народ… Столько народу, – пробормотал демонолог. На свадьбе это не было принято, но он всё равно был весь в чёрном. Правда, с серебряной оторочкой и серебряной же, очень богатой вышивкой на дублете – но любимому цвету Дамиан не изменил.

– Да, мне тоже не по себе, – призналась фея. Она была в сиреневом, усыпанном фиалками платье, как будто сотканном из нежнейших цветочных лепестков. – Но, чёрт возьми, Дами, Ромион женится. Я так хотела на это посмотреть! Жаль конечно, что с его невестой так получилось…

– Виола, держись поближе ко мне, – перебил её Дамиан, и голос его прозвучал напряжённо. – Пожалуйста.

Фея успокаивающе улыбнулась.

– Обещаю.

Потом карета подъехала к дорожке, и лакеи открыли дверцу. Дамиан вышел первым.

Народ на площади замер. Шепотком, как порывом ветра, пронеслось: «Властелин… Тёмный Властелин…» Где-то, разорвав напряжённую тишину, заплакал ребёнок. Плач подхватил ещё один младенец – надрывисто и отчаянно. Потом их кое-как успокоили – и снова настала мучительная, злая тишина. Словно и этого было мало, на яркое, жарящее солнце наплыло одно из облаков, и на площадь упала тень – казалось, даже похолодало. И наверняка на миг каждый из гостей вспомнил, каково им жилось при правлении Тёмного Властелина, злого, жестокого, просто обожающего превращать людей в каменные статуи. А заодно собак, кошечек и голубей. Особенно голубей.

Дамиан, сглотнув, обернулся, обвёл взглядом притихшую площадь и, склонившись, подал руку жене.

Радужным сном, видением под розовой пыльцой и солнечным тёплым зайчиком показалась из кареты принцесса фей. Маленькая, тоненькая, усыпанная золотой пыльцой и сверкающая на солнце, как дорогая игрушка, она просто лучилось любовью, светом и добром. Ледяная, тревожная тишина от её улыбки разбилась сама собой. Облако уплыло, выглянуло солнце – Виола подала мужу руку, а вторую подняла и помахала, радостно улыбаясь.

«А-а-ах!» – выдохнула в ответ площадь. К фее потянулись, как замёрзший к огню, – все, даже гвардейцы, которые вообще-то должны были защищать её от зевак.

– Дами, поцелуй меня, – шепнула фея. – Пожалуйста? Я, кажется, перестаралась с флером.

– П-при всех? – Властелин покраснел.

Виола с улыбкой провела пальцами по его щеке. И встала на цыпочки, шепнув:

– Я твоя.

«А-а-а-а!» – разочарованно протянула площадь; и, волной, люди отступили. А потом захлопали в ладоши и кто-то закричал:

– Слава принцессе!

– Долгой жизни и счастья!

…Бывший Тёмный Властелин и наследница Садов шли рука об руку по красной ковровой дорожке, и их обсыпали розами, как молодожёнов.

– Как я это ненавижу, – прошептал Дамиан, отворачиваясь.

– Я тоже, милый, но улыбайся, прошу, – усмехнулась фея, встречаясь с ним взглядом. – Они же не знают, что мы с тобой оба такие безнадёжные социопаты.

– Кто?

– Да неважно… О господи! Дея! – Виола остановилась, выглядывая кого-то в толпе. – Де-е-ея!

– Виола, что ты делаешь? – схватил её за локоть Дамиан, но фея вырвалась и бросилась к гвардейцам у заграждения. – Пропустите, там мои друзья! Де-е-ея!

– Ви! – звонко завопила в ответ малышка трёх лет, сидящая на плече бледного юноши в форме элитной Сиернской школы. Он испуганно озирался – все взгляды вслед за принцессой обратились на него.