Инвестиции в семью (СИ) - Морейно Аля. Страница 43

Ложусь рядом, читаю малышу книжку, пою несколько песен, на последней из которых он засыпает.

Вероятно, мне уже пора уведомить Влада, что освободилась и готова идти ужинать. Но что-то удерживает меня от этого. Сама не знаю, чего жду. Сижу в темноте, рассматриваю блики, бегающие по потолку.

Проходит не меньше получаса, когда я наконец приказываю себе подняться и начать собираться. Можно было бы, конечно, написать сообщение, что устала и засыпаю, но не хотелось бы обманывать. Да и конфликтовать не вижу смысла.

За стенкой Галина смотрит телевизор. Она не ушла к себе, осталась, чтобы присмотреть за Жориком, пока меня не будет. А ведь женщина тоже устала, могла бы пойти отдыхать. Но нет, Розовскому вожжа под хвост попала набивать желудок на ночь глядя…

Впрочем, при его телосложении потолстеть в ближайшее время ему не грозит.

Всматриваюсь в личико сына. Внутри поднимается едва уловимое беспокойство, природа которого необъяснима. Ищу повод остаться в номере?

Беззвучно достаю из шкафа платье, которое взяла на всякий случай, и переодеваюсь. Решаю всё-таки пойти ненадолго. Мне не нужны сейчас конфликты с мужем. Нам бы доиграть перед Робертом в семью, получить инвестиции для завода Розовского и разойтись потихоньку.

Правда, что будет дальше – уравнение со многими неизвестными. Как быть с Жориком, который за короткий срок успел привязаться к отцу?

Снова бросаю взгляд на сына. Он крутится, спит неспокойно. И что-то в его поведении мне не нравится. Дышит как-то необычно шумно. Трудно объяснить, что происходит. Я это улавливаю скорее на интуитивном уровне. Беспокойство начинает бить тревогу.

Осторожно касаюсь лба – не горячий ли? На ощупь в порядке. Но дыхание непривычно громкое. Как будто ему что-то мешает.

Всё происходит довольно быстро. Я не успеваю за событиями и плохо соображаю, что делать. Жорик начинает истерически плакать. Глаза расширены, будто он сильно напуган. Дышит очень шумно. И кажется, что каждый вдох даётся ему через силу.

Хватаю малыша на руки, начинаю тормошить. С ним что-то случилось? Или сон приснился? Сын не успокаивается, плачет всё сильнее. И я уже почти уверена, что у него проблема с дыханием.

- Галя! Га-а-ля! – кричу истерически. – Срочно! Скорую!

Наша няня – обычно весьма расторопная женщина, но по ощущениям сейчас действует очень медленно. Кое-как объясняем медикам, что происходит, получаем рекомендации, как действовать до приезда “скорой”, и ждём. Время тянется черепашьим шагом. Галя спускается предупредить администратора и попросить, чтобы сразу проводили врачей к нам в номер.

Пять минут, десять. Девушка с рецепции звонит спустя почти двадцать долгих минут после вызова и сообщает, что медики уже поднимаются.

Меня натуральным образом трясёт. У сына никогда раньше не было ничего подобного.

- Съел конфету, – спокойно объясняет мне врач, пока сестричка делает сыну укол. – А там была какая-то аллергическая дрянь. Тысяча детей тоже ела эти конфеты – и ничего. А у вашего сработала такая реакция. Медвежонок, которого постоянно рекламируют для детей, кстати, тоже нередко вызывает аллергию, вплоть до отёка гортани.

После укола Жорику становится полегче, и врач начинает заполнять бумаги. В разгар этого процесса в комнату врывается Влад. Я даже не слышала, как он стучал.

- Что? Что случилось? Мила!

Я не знаю, какими словами описать происходящее. Я всё ещё нахожусь в прострации. Врач отрывается от бумаг, поднимает голову и спрашивает:

- А вы, простите, кто? – и смотрит на меня, ожидая разрешения или запрета на разглашение конфиденциальных сведений.

- Я – отец Жоры, он – мой сын! – вываливает Влад вместе со шквалом эмоций.

Я киваю, подтверждая его слова, и врач терпеливо объясняет мужу версию об аллергической реакции на какие-то сладости.

Словно в подтверждение её слов в комнату входит Галина с горстью конфетных обёрток.

- Думаю, я знаю, что Жорик съел, – говорит врачу. – Тут вазочка с местными конфетами стоит, но теперь там осталось меньше половины. Похоже, кто-то к ней основательно приложился.

А вот и причина, почему сын отказался от ужина – он успел полакомиться сладким до этого.

Врач даёт рекомендации, предлагает поехать с ними в больницу. Влад поддерживает её предложение, а я встаю на дыбы и отказываюсь категорически. Ещё не хватало ребёнка везти в рассадник вирусов и прочей заразы.

Жорик засыпает, дыхание выравнивается. Убедившись, что всё в порядке, врачи покидают нас. А я не могу отойти от ребёнка, тревожно вслушиваясь в движение воздуха возле его рта. У меня начинается паранойя.

- Испугалась? – Влад подходит сзади. Чувствую затылком его дыхание.

- Ужасно… Это просто кошмар какой-то. А если бы они опоздали?

- Не думай об этом. Врач сказала, что у детей так бывает, нужно тщательнее следить, что он в рот тянет, – тихо говорит, и я наконец замечаю, что его руки лежат на моих плечах. А сам он стоит сзади настолько близко, что мы соприкасаемся множеством точек одновременно.

Нужно как-то отреагировать, оттолкнуть, напомнить, что он не должен распускать руки. Но реакции заторможены. И мне так нужно сейчас ощущать чью-то поддержку, что сама не знаю, чего хочу больше…

Глава 29

Владлен

- Испугалась?

Меня самого основательно скрутило от страха и никак не отпускает. Чёрт… Я узнал о случившемся, когда врачи уже приехали и взяли ситуацию под контроль, но всё равно успел смертельно испугаться. А каково Миле?

Она белая как мел – наверняка переволновалась куда больше меня. Стоит возле Жоры и дышать боится. Скорее инстинктивно, чем осознанно подхожу со спины и пытаюсь обнять. Хочу защитить, поддержать, разделить волнение, забрать её страх. Но на полдороги торможу себя и опускаю руки ей на плечи.

Замираю. Эмоции от близости желанной женщины и беспокойство за неё наваливаются с такой силой, что рискую не удержаться на ногах.

- Ужасно… Это просто кошмар какой-то. А если бы они опоздали? – шепчет потерянно.

О таком раскладе даже думать больно.

Вдыхаю забытый родной запах. Аккуратно разворачиваю Милу к себе лицом. Как давно я не прикасался к ней… Она поддаётся, как безжизненная кукла. Наверное, её состояние объяснимо, это всё от стресса. Меня сжигает мучительное чувство вины. Кажется, если бы я оказался рядом, когда Жоре стало плохо, ей было бы легче. Если бы я был с ней рядом эти проклятые четыре года… Если бы…

В висках отчаянно пульсирует мысль: я хочу быть с Милой. Ни одну женщину я не желал так неистово, как её. И дело вовсе не в похоти, хотя, конечно, и в ней тоже. Нас с женой всегда связывало нечто большее, чем просто секс. Большее, чем физическая близость. Мы были словно слеплены из одного теста, настоящие половинки одного целого. Когда искренне хочется быть вместе и в горе, и в радости. Когда кажется, что никакая сила не способна разорвать наш союз. Но я облажался…

Внутри кипит горючая смесь. Обхватываю Милу и прижимаю к себе. Клянусь, действую без эротического подтекста. Моя душа рвётся к её душе и просится быть как можно ближе.

Но Мила ладонями упирается мне в грудь, оставляя между нами пусть и минимальную, но дистанцию. И всхлипывает. Так горько, что холод по спине пробегает…

Совершенно не к месту вспоминаю, как она рыдала у меня на груди когда-то очень давно после первого визита моего деда. Сколько неприятных моментов ей пришлось пережить из-за меня! Возможно, никто никогда не обижал её так сильно, как я. Никто не вынуждал её так горько плакать…

Я разрушил и её жизнь, и свою. Ни в чём не разобравшись, рубанул одним махом, всё разломал, раскрошил. Как теперь склеивать?

- Мила, не плачь, всё позади, – глажу и стараюсь прижать как можно крепче. – Всё уже хорошо, всё будет хорошо.

Я готов пообещать ей золотые горы и разбиться в лепёшку, чтобы исполнить обещания. Меня ломает от её близости, как наркомана со стажем. Мне критически мало!