Без маски - Хенли Вирджиния. Страница 33

— А что такое «галанты»?

— Пучки разноцветных ленточек, которые джентльмены подчас срывают украдкой с вашего наряда, стремясь доказать, что они к вам неравнодушны. Думаю, что на твоем наряде из бледно-зеленого шелка лучше всего будут смотреться серебряные галанты.

— И ни в коем случае нельзя забывать о веерах! — подхватила Велвет. — Они такие красивые!..

— Думаю, нам надо привлечь к работе еще несколько модисток, — сказала Кристин, обращаясь к своей портнихе. — Велвет и мне потребуется много платьев для нового двора. Что же касается наряда для коронации, то мне, кажется, более всего подойдет платье цвета королевского пурпура.

— А мне — из-за цвета волос — хотелось бы белое с золотом, — заявила Велвет.

— Это действительно очень красиво, дорогая.

И будет как нельзя Лучше соответствовать твоему положению незамужней молодой леди. Девственный фасад, как известно, более всего привлекает внимание мужчин.

Велвет вспыхнула, и графиня, подмигнув ей, добавила:

— Я сказала — «фасад», не более того.

Вечером того же дня вдовствующая графия открыла свою шкатулку с драгоценностями и предложила Велвет выбрать себе несколько украшений.

— Ты должна развивать у себя вкус к драгоценностям и учиться подбирать и носить бриллианты и рубины.

— В жизни не носила драгоценностей! Вы такая щедрая, миледи!

— Глупости. Я напишу жене сына и попрошу ее привезти наши родовые девонширские бриллианты. Кстати, семейство Девоншир должно прибыть в Лондон со дня на день, чтобы принять участие в грандиозных празднествах по случаю реставрации. Между прочим, среди наших родовых драгоценностей хранятся украшения и твоей прабабки Бесс.

— Насколько я понимаю, ваш внук Кав тоже приедет?

— Ты все понимаешь совершенно правильно, дорогая. — Графиня выразительно приподняла бровь: — Как думаешь, на этот раз тебе удастся приструнить его?

Велвет ответила загадочной улыбкой:

— Я в этом не сомневаюсь.

Кристин снова заглянула в шкатулку с драгоценностями.

— Вот тебе, дорогая, одна вещица. Этот миниатюрный кинжал называется стилет. Он несколько старомоден, но при необходимости сослужит тебе службу, уверяю.

Вернувшись в свои покои, Велвет во всю ширь распахнула окна. Огни иллюминации вечерами заливали небо с того самого дня, как было объявлено о приезда Карла. На улицах же, в огромных жаровнях, жарились каштаны, говяжьи огузки и прочая снедь — лондонцы отмечали возвращение своего короля. Сердце девушки пело от счастья.

— Наконец-то он вернулся! — радостно воскликнула Велвет. — Я всегда знала, что этот день настанет, и никогда не теряла веры в торжество справедливости. О, Чарлз, если бы ты только знал, как мне хочется видеть тебя!

Уже позже, когда она легла спать, ей снова привиделся все тот же сон, ставший уже привычным. И, как всегда, Грейстил Монтгомери добился своего — сначала они предавались любви, а потом она отдала ему свое сердце и пообещала выйти за него замуж. После чего узнала, что он предал ее, предал короля. И опять ей пришлось выбирать между ним и Карлом Стюартом. И вновь Велвет выбрала короля.

Одетый в богатый, темных оттенков, наряд, в котором единственным ярким пятном был алый плюмаж на шляпе, Карл Стюарт сошел на берег в Дувре в солнечный майский день.

— Наконец-то я дома! — воскликнул он. — И я никуда больше отсюда не уеду, клянусь Богом! — Карл опустился на колени на землю Англии. — Благодарю тебя, Господи, за эту чудесную реставрацию.

Он был уверен, что народ, с нетерпением ожидавший возвращения своего короля, оценит его смирение и покорность воле провидения. Ему хотелось, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, что он, Карл, — законный король этой страны, которому покровительствует сам Господь.

Когда он поднялся с колен, со всех сторон послышались приветственные возгласы — такие громкие, что они едва не заглушили залпы артиллерийского салюта с военных кораблей.

— Боже, храни короля! Боже, храни короля! Боже, храни короля! — раздавалось со всех сторон.

Король двинулся по узкому проходу, в конце которого стоял коленопреклоненный генерал Монк.

— Сир, для меня величайшая честь приветствовать вас на английской земле! — обратился к монарху генерал.

Карл тут же поднял его с коленей.

— Нет, мой друг, это для меня великая честь приветствовать вас. — Король расцеловал генерала в обе щеки. — Хочу от всего сердца поблагодарить вас за преданную службу.

Затем королю представили лорда-мэра, нескольких епископов и множество других важных лиц, после чего он проследовал в Дуврский замок, где ему предстояло провести ночь.

Преданные королю роялисты, считавшиеся личными друзьями Карла — среди них был и Грейстил Монтгомери, — также собрались в Дуврском замке. Грейстил, получивший небольшую спальню в этом огромном фортификационном сооружении, полагал, что ему повезло. Когда же он вышел из своей комнаты, то сразу увидел знакомого.

— Чтоб меня черти взяли! Да ведь это Монтгомери собственной персоной! — вскричал Джордж Вильерс, протягивая ему руку.

— Рад видеть вас, Бакингем. Остается только удивляться, что вы узнали меня.

Монтгомери крепко пожал ему руку.

— Конечно, узнал! — Герцог расплылся в улыбке. — Разве можно забыть ваш пронизывающий взгляд?! Иногда кажется, что вы способны прожечь в собеседнике дыру своим взглядом!. Такому бродяге и негодяю, как я, надо постоянно иметь это в виду.

Грейстил тоже улыбнулся:

— Боюсь, все мы здесь в каком-то смысле бродяги и негодяи…

— Я приехал сюда, чтобы лично взглянуть на великого человека, — со смехом продолжал герцог.

Грейстил тут же догадался, что Вильерс имел в виду отнюдь не короля Карла.

— Хотите взглянуть на Монка? Я вас ему представлю. Уверен, что он тоже будет не прочь познакомиться с вами поближе.

— Вы его знаете? — удивился герцог Бакингем.

— Как-то раз он взял меня в плен, — признался Грейстил.

Почти все придворные Карла уже собрались в Большом зале Дуврского замка, когда в Дувр прибыл сэр Джордж Картерет, губернатор острова Джерси. Губернатор появился в порту на своем «Гордом орле», всю команду которого Грейстил знал лично. В Большом зале присутствовали также глава Адмиралтейства Эдвард Монтегю, командовавший кораблем «Король Карл», доставившим венценосца к родным берегам, и секретарь флотоводца Сэмюел Пипе. А генерал Монк привел с собой несколько сотен солдат для охраны короля, и теперь все эти солдаты тоже оказались в зале, где перемешались со старыми заслуженными роялистами. Корабли же весь день доставляли в Дувр сторонников Карла из Лондона, а также тех, кто находился с ним в изгнании, и теперь все они прохаживались по залу, с нетерпением ожидая выхода монарха.

Когда Карл в сопровождении братьев вошел наконец в Большой зал, его тут же окружила толпа приверженцев. Солдаты делали все возможное, чтобы держать людей на некотором расстоянии от венценосной особы, но у них мало что получалось. Очень медленно, останавливаясь буквально на каждом шагу, чтобы поздороваться с очередной группой своих приверженцев, король наконец-то добрался до помоста во главе стола и опустился в предназначавшееся ему кресло. Джорджа Монка усадили между Карлом и канцлером Хайдом, в то время как Монтегю воссел по левую руку от короля, между герцогом Йорком и герцогом Глостером.

Потом бокалы наполнили вином, и зазвучали тосты в честь короля, причем тост «За здоровье его величества!» провозглашался чуть ли не каждые пять минут.

В какой-то момент Карл вдруг устремил на Монка пристальный взгляд и, понизив голос, спросил:

— Почему вы решили помочь мне, генерал?

— Ваше величество, я сражался за вашего отца при осаде Нантвича, — ответил Монк. — Но роялисты потерпели поражение, и солдаты армии парламента взяли меня в плен. Когда я сидел в Тауэре и страдал от голода, ваш отец прислал мне сто фунтов, и я поклялся, что никогда этого не забуду.

— Да, понимаю… — кивнул Карл.

«Без сомнения, это было лучшее вложение капитала, когда-либо сделанное моим несчастным отцом», — подумал он с грустной улыбкой.