Убить Кукловода - Домовец Александр. Страница 17

Агасфер довольно быстро привык быть Чингисханом. Он привык, что, глядя в металлическое зеркало, видит новое лицо – раскосые глаза, редкие длинные усы, желтоватую кожу. Он привык пить кумыс, есть конину, спать с монгольскими женщинами. Он без труда передавил врагов Темучина, считавших себя такими сильными, а перед ним оказавшихся слабее котят. После этого его избрание великим монгольским ханом было делом несложным. Ещё несколько лет у него ушло на то, чтобы выковать непобедимую тучеподобную армию-орду, которой предстояло залить кровью полмира и в итоге покорить Русь.

При битве на Калке Агасфера смутило только одно: неправдоподобное мужество русских воинов. Он читал их мысли, он видел, как отлетали их души; ни в мыслях, ни в душах витязей страха не было. Была отчаянная, болезненно-весёлая уверенность, что этот бой для них последний, однова живём, а коли так, – раззудись, плечо, размахнись рука!..

Если бы русские военачальники не держались каждый за свой клочок поля брани, если бы они маневрировали, поддерживали друг друга, исход сечи мог стать другим. Но тут уже вмешался Агасфер. Он был не в состоянии обезвредить всё вражеское войско, но мысленно взял под прицел несколько русских князей-командиров и буквально парализовал их, послав приказ-директиву топтаться на занятом пятачке вместе с дружиной…

Вернувшись в забайкальские степи, Агасфер вместе со старшим сыном Чингисхана Угедеем занялся пополнением армии и сбором дани с завоёванных территорий. Год летел за годом; увлёкшись подготовкой к нападению, Агасфер упустил из виду, что телесной оболочке великого хана уже перевалило за семьдесят, хотя обычный возраст, до которого доживал кочевник, редко превышал сорок лет. Чтобы не вызывать подозрений, Агасфер переселился в тело Чингисханова внука Батыя – девятнадцатилетнего юноши, отличавшегося невероятной жестокостью и ярким полководческим даром.

Именно Батыю было суждено окончательно завоевать Русь. Почти все главные города, кроме Новгорода и Галича, легли в руинах и пепле. Пала и древняя русская столица Киев, бившаяся до последнего и разрушенная до основания. Победы орде давались большой кровью. Рязань, Владимир, Козельск – все города сражались отчаянно, люди воевали от мала до велика. И если Русь в итоге пала к ногам Батыя, то лишь потому, что каждый князь, храбро защищая свой удел, не получал помощи от соседних княжеств, да и сам не спешил оказать её. А если кто-нибудь и решался выступить со своей дружиной, чтобы поддержать изнемогающих соседей, то порыв этот Агасфер гасил в княжеской голове на корню. Мысли и настроения в осаждаемых городах и вокруг он контролировал постоянно, и в случае необходимости направлял их в нужное русло, для чего ежедневно по нескольку раз уединялся в своём походном, богато украшенном шатре. Он мог бы внушить князьям приказ открывать городские ворота и сдаваться на милость победителя. Но Агасферу нужна была иная победа – жестокая, кровавая, страшная. Да и ненависть к монголам была столь велика, что прикажи князь прекратить борьбу, его растерзало бы собственное окружение. А контролировать всех Агасфер не мог.

К середине тринадцатого века с Русью, как самостоятельной державой, было покончено. Поругание и разорение русской земли не поддавалось описанию. На месте городов и сёл дымились развалины, поля были усеяны трупами, исклёванными вороньём, а оставшиеся в живых уходили в леса. Агасфер не сдерживал своих воинов, напротив – он дал волю их зверству. Именно сейчас он вколачивал в русских ужас и покорность, которые передадутся младенцам с молоком матери на столетия вперёд.

Когда Русь окончательно склонила голову перед страшным хозяином, Батый обосновался на берегах реки Волги, в стойбище Сарай-Берке, сделав из него поволжскую столицу Золотой Орды. Здесь он принял великого князя Ярослава Всеволодовича и утвердил его титул, пожаловав во владение Киев и русскую землю. Следом за Ярославом в Золотую Орду потянулись удельные князья. Выбор у них был невелик – либо признать себя данниками Батыя, либо расстаться с владениями и жизнью…

Впереди было почти два века рабства и унижения. Руси предстояла горькая, тяжкая работа. Надо было хоронить мёртвых, собирать живых, и заново строить сёла с городами. Русская земля – смирившаяся, покорная, умытая кровью – ступила на крестный путь.

Но это был только первый ход Агасфера.

Ближний боярин Иван Товарков, степенный тучный человек, разменявший пятый десяток, ворвался в княжеские покои так скоро, что опередил окольничего, открывшего рот крикнуть о его приходе.

– Государь великий Иван Васильевич! – завопил Товарков от порога, бухаясь на колени и быстро-быстро ползя вперёд. – Чудо свершилось, чудо небывалое! Услышал господь наши молитвы, явил русской земле своё знамение, не оставил милостью рабов своих!..

Иван резко встал и движением руки отстранил духовника Елевферия, с которым только что вполголоса беседовал.

– Ну, что ты там кудахчешь, ровно курица на яйцах? – грубо и нетерпеливо спросил он. – Ты дело, дело скажи: что случилось?

– Так я же и говорю, великий князь, случилось чудо! Ахмат со своими татарами развернулся и ушёл прочь от Угры!

Князь побледнел, прижал руку к сердцу, невольно сглотнул.

– Да не хитрость ли это Ахматова? – тихо спросил он. – Верные сведения-то?

– Уж куда вернее, государь! Наши лазутчики следом переправились через Угру и вёрст двадцать пять ехали по пятам. Улепётывают татары, только что не бегут, как пожар у них под ногами…

Князь медленно, с растерянным видом, обернулся к духовнику. Елевферий истово перекрестился на икону Божьей матери в окладе из драгоценных каменьев и плавным жестом простёр над ним руки.

– Возблагодарим господа нашего! Прочтём жаркую молитву во славу его, избавившего русскую землю без пролития крови от вражьей орды! И да не ступит больше татарская пята в наши пределы!

Князь опустился на колени, закрыл глаза и зашептал молитву.

Прилюдно молясь, Агасфер всегда испытывал чувство, будто показывает Богу язык и делает при этом непристойный жест…

После покорения Руси, Агасфер ещё около ста лет правил Золотой Ордой, переходя из одного ханского тела в другое. Он зорко следил, чтобы монгольский гнёт не ослабевал (впрочем, к тому времени русские переиначили монголов в татары – по названию одного из племён в составе Орды). Сборщики дани, баскаки, разъезжали по городам и сёлам, собирая непосильный ясак. Брали всё: деньги, утварь, продукты, угоняли скот, забирали в рабство детей и женщин. Любое сопротивление, даже попытка сопротивления, да что там, выражение недовольства было поводом для жестокого наказания. И вот в мирное вроде бы время, из года в год, по русским княжествам скакали с копьями наперевес татары, оставляя за собой трупы и пепелища.

Прежде чем сделать очередной ход в игре, Агасфер хотел посмотреть, чего он достиг, подвести некий промежуточный итог. Для этого он решил на некоторое время как бы отойти в сторону.

Он покинул Орду.

Переселяясь из тела в тело, Агасфер странствовал по необъятной Руси. Он побывал простым смердом, боярином, монахом, удельным князем, воином княжеской дружины, горожанином. Его нечеловечески мощный ум копил наблюдения, анализировал их и делал выводы.

Что ж… удалось добиться главного. От былого славянского свободолюбия и независимости не осталось и следа. Люди были сломлены; они жили, не поднимая глаз, впроголодь, покорно платили дань, работали от зари до зари. Казалось бы, всё идёт, как надо. Но Агасфер понимал: человек по-настоящему опасен, когда лишается последнего. Загнал его в угол – жди бунта. Ведь вот что произошло в Твери… Стоило только пронестись слуху, что татары, принявшие ислам, будут загонять в мусульманство и русских, как вспыхнуло восстание во главе с князем Александром Тверским. Сборщиков дани, весь отряд, перебили, как мух. Конечно, вскоре город в наказание был разрушен и разграблен дочиста, вывезли даже церковный колокол, но ведь это уже всё потом… Нет, нельзя отнимать последнее. А у русского к тому времени всего и осталось, что сама жизнь (с которой, впрочем, расстаться было проще пареной репы) и православная вера. Поэтому, кстати, громя города, Агасфер всегда велел щадить монастыри и церкви. По возможности, конечно, война есть война…