Убить Кукловода - Домовец Александр. Страница 8

– Как мне убедить тебя, мудрый Коннахт? – тихо спросил он. – Я не так стар, как выгляжу. Во всяком случае, голова у меня ясная, а тело крепкое. Ни в работе, ни в битве молодым не уступаю. И если только ты пожелаешь, я из чужого стану своим. Что я должен для этого сделать? Я готов жить рядом с вами, соблюдать ваши обычаи и молиться вашим богам, которые станут и моими. Я буду работать за двоих, а есть меньше одного. И если на вас нападут, вместе с вами возьму в руки меч. Подумай, Коннахт, воинов и работников у тебя мало. А взамен ты дашь мне частичку своей мудрости…

Коннахт нахмурился ещё сильнее. В последнее время его мучили дурные сны, которые он истолковывал как знак приближения плохих событий. И теперь он с недоверием смотрел на странного чужеземца, державшегося почтительно, однако смело и уверенно. С чего бы? Коннахт попробовал проникнуть в сознание Агасфера и – оторопел: впервые он не мог прочитать мысли другого человека, его голова была словно закрыта невидимым щитом. Коннахт сконцентрировал внутреннюю силу и уже открыто уставился прямо в глаза Агасферу, пытаясь проломить этот щит. Вновь бесполезно! Незнакомец выдержал взгляд друида, разве что чуть побледнел. Коннахт невольно, как всегда в затруднительных случаях, коснулся нашейного мешочка со священными камешками и засохшими веточками омелы.

– А ты не прост, чужеземец, совсем не прост, – мрачно сказал друид. – Вижу, кое-что ты умеешь, и с нашей помощью хочешь стать ещё сильнее. Но тебе это не удастся. Уходи!

Сказав так, Коннахт повернулся к Агасферу спиной. При этом его взгляд случайно упал на огонь, пылавший вблизи алтаря. И вдруг жрец потрясённо застыл на месте.

Священный огонь погас.

Побелевший Коннахт медленно повернулся к Агасферу. Его взгляд был страшен.

– Не знаю, что ты за человек, и человек ли вообще, – проговорил он сквозь зубы. – Но пламя погасло по твоей вине. Какое же зло должно в тебе таиться, если священный огонь тебя не принял!

Агасфер пожал плечами.

– Он не принял меня потому, что меня не принимаешь ты, – спокойно сказал он. – Как только ты передумаешь, огонь тут же послушается хозяина и загорится вновь.

– Прочь! – заревел Коннахт.

Он стукнул посохом о землю, скороговоркой выкрикнул заклинание, и среди ясного неба раздался гром. Невесть откуда взявшаяся молния ударила в землю рядом с ногами Агасфера, так что тот невольно отпрыгнул.

– Если не уйдёшь, следующая попадёт прямо в тебя, – пообещал Коннахт, шумно дыша.

Агасфер улыбнулся и на миг прикрыл глаза.

– Если бы ты знал, мудрый Коннахт, сколько раз меня пытались убить, – тихо сказал он. – Что ж, попробуй и ты…

Почти теряя сознание от гнева, Коннахт вызвал ещё одну молнию. На этот раз она ударила прямо в Агасфера, и тот навзничь свалился на траву. Коннахт засмеялся. Но когда дым рассеялся, остолбеневший друид увидел, что Агасфер поднимается на ноги, страшный ожог прямо на глазах исчезает с лица, груди и рук, и лишь дымящиеся лохмотья напоминают, что человек этот уже должен быть мёртв.

– Вот видишь, – ровным голосом сказал Агасфер. – Ты не можешь меня убить. Я снова обращаюсь к тебе с той же просьбой, великий жрец. Я действительно немного искушён в магии, но мои знания – песчинка по сравнению с вашими. Примите меня, и вы не пожалеете. Ты же видишь, я всё равно не уйду.

Коннахт созвал совет друидов.

Пятеро старцев, укрывшись в доме верховного жреца, решали, как быть с Агасфером. На совете мнения разделились. Двое высказались за то, чтобы немедленно изгнать чужеземца. Двое других, напротив, считали, что чужеземца надо оставить и взяться за его обучение. Новый человек в общине пригодится. Коннахт колебался. Не сумев одолеть Агасфера, он почувствовал любопытство и невольное уважение к странному незнакомцу. Жрец был стар и озлоблен. Он смутно прозревал, что, получив заветное знание, Агасфер принесёт в мир множество бед. Ну что ж… тем хуже для мира, в котором нет достойного места для древнего племени друидов.

Агасфера оставили.

Примерно так же, покинув друидов спустя много лет обучения, он пришёл в славянские земли к волхвам, и убедил их разрешить ему остаться. Потом были монахи в Тибете. Потом индийские йоги. Всякий раз Агасфер сталкивался с недоверием и неприязнью к чужаку, с ним не хотели делиться чудесным знанием, но всякий раз удавалось добиться своего. В итоге его принимали. А главное, учили.

Около трехсот лет Агасфер постигал магическое искусство разных школ. Конечно, они отличались друг от друга, эти школы. Друиды и волхвы, например, больше уделяли внимание взаимоотношениям человека с окружающей его Вселенной. Йоги и монахи, напротив, считали главным самого человека, его внутренний мир. Но и те, и другие, не сговариваясь, были солидарны в одном: человек – сам по себе источник практически беспредельного могущества. Его тело, его мозг, таят в себе колоссальные возможности. Умея управлять этими возможностями, силой мысли можно буквально своротить горы. Собственно, всё, чем Агасфер так или иначе занимался под руководством своих наставников, было подчинено основному: познать себя и свои возможности, развивать их, научиться концентрировать внутреннюю силу и энергию, и воздействовать ими на людей и предметы. А чтобы добиться этого, существовали тайные способы, методы, упражнения – святая святых, самые сокровенные секреты любой школы.

Заветные знания, передаваемые Агасферу, пришли из невообразимой тьмы человеческой истории. Но в них не было ничего сверхъестественного. Сколько бы Агасфер ни слушал мифов о богах и духах, сам он думал на этот счёт по-другому. В основе всего, чему он учился, лежал опыт наблюдений за миром, людьми, звёздным небом – опыт, передаваемый из поколения в поколение. Наблюдая, прародители магов – наставников Агасфера – делали выводы, уходили разумом в неизведанное, и возвращались оттуда с грузом невиданных возможностей. Таких – не жалеющих труда, сил и себя, умеющих наблюдать и думать – всегда было немного. Неизмеримо больше других, которые смотрят и не видят, слушают и не слышат, прикасаются и не ощущают. Потому-то касты посвящённых оставались немногочисленными. Зато вокруг них во все времена в несметном количестве рождались легенды, благодаря которым Агасфер и нашёл дорогу к своим учителям.

… К тому времени, когда вечный странник счёл возможным подвести черту под своим обучением, это был уже совсем другой человек, чем тот, который десять веков назад оскорбил Христа, бредущего на Голгофу. От того, прежнего, осталась одна лишь телесная оболочка, да и ту он мог сменить в любой момент, переселившись в чужое приглянувшееся тело – таково было одно из его новых умений.

Многому, многому научился Агасфер, странствуя по свету в поисках заветного знания. Отныне он мог летать и убивать одним взглядом, внушать человеку свои мысли и слышать, о чём думают на другом конце земли. Он умел мгновенно перемещаться на большие расстояния и становиться невидимым. Всё это требовало огромных расходов энергии, но йоги научили его черпать энергию прямо из окружающего пространства и накапливать в теле.

Друиды открыли ему великую тайну Мироздания. Единого пространства не существует, пространств-вариантов неисчерпаемое количество. В каждом из них во многом повторяется путь, пройденный людьми и миром в более ранних вариантах. Наставники научили Агасфера мысленно путешествовать в пространствах, и тем самым дали возможность с большой вероятностью предвидеть будущее, а главное – выстраивать его под себя. Ведь зная, что определённый поступок вызовет те или иные последствия, ты сам решишь, делать этот шаг или нет…

Волхвы открыли ему законы живой и неживой природы, и теперь Агасфер был в состоянии вызвать бурю или землетрясение, усмирить зверя или приманить птицу. Тибетские монахи, как никто владевшие искусством самопогружения, в совершенстве управлявшие душой и разумом, научили Агасфера покидать своё тело и переселяться в чужое, вытеснив при этом ум и душу хозяина…

Однажды Агасфер решил закончить обучение. Это случилось тогда, когда он понял, что уже превзошёл своих наставников. В отличие от волхвов, друидов, шаманов, йогов, Агасфер был и друидом, и волхвом, и йогом, и шаманом. В нём бушевала нечеловеческая мощь. Вся земля, все люди были перед ним, как на ладони. И он чувствовал, что теперь в состоянии померяться силой с Богом.