Угроза мирового масштаба (СИ) - Лекс Эл. Страница 33

Честное слово, у Светлых Егерей полоса препятствий была короче и проще, даже у тех, кто претендовал на место телохранителя императора!

И обойти это испытание не было никакой возможности — по бокам узкую полосу, по которой предполагалось двигаться, зажимали густые деревья и кустарники, совсем как там, где мы встретили фантомных монстров. Конечно, можно попробовать прорваться через лес, особенно мне, с моим ножом, но в таком случае я его как пить дать засвечу перед наблюдателями, которые в обязательном порядке должны сейчас следить за нами. А если обойтись без него, то времени на преодоление этого густого подлеска уйдет едва ли не больше, нежели на саму полосу препятствий.

Да и Ванесса, будто желая доказать, что тоже не лыком шита, первой пошла к ближайшему препятствию, представляющему собой овраг по пояс глубиной, по которому стремительно несся прозрачный ручей, и без лишних слов шагнула в него.

— Ай! — тут же заверещала она и как можно быстрее выбралась на ту сторону. — Холодно!

Я усмехнулся и решил принять правила игры, раз уж моя напарница даже не подумала о том, чтобы найти обходной путь.

Правда эти правила я тоже слегка изменил — разбежался на своем берегу и перелетел через широкий, в мой рост, если не больше, овраг в длинном прыжке руками вперед. Приземлился на самый край, перекатился, подняв в воздух комки грязи и встал на ноги. Ванесса, как раз в этот момент отжимающая подол платья, презрительно фыркнула, и, не закончив то, что начала, двинулась к следующему препятствию.

Мокрое платье облепило ее задницу, и, немного посмотрев, я вынужден был признать — фигура у баронессы что надо. Прямо вот максимально что надо. Ни убавить, ни прибавить.

И мы продолжали проходить полосу препятствий, где — в затылок друг другу, где — бок о бок, а в некоторых местах даже приходилось друг другу помогать, как например возле высокой каменной стены, плоской и гладкой, будто лучший отделочный мрамор.

Для того, чтобы продвинуться дальше, пришлось подсадить Ванессу, не без удовольствия подставив руки сначала под ее попу (на что девушка, к моему удивлению, даже не отреагировала), а потом — и под ноги. На самом деле, можно было обойтись и просто ногами, но я решил не отказывать себе в удовольствии.

На все про все у нас ушло минут двадцать, не меньше, и в конце концов, оба грязные и мокрые, мы наконец подошли к последнему препятствию, которое даже скорее было наградой — узенькому маленькому ручейку, в котором можно было умыться и из которого можно было напиться, что мы и сделали.

Немного приведя себя в порядок, мы двинулись дальше и спустя еще метров пятьдесят вышли к черной пирамиде, стоящей на опушке леса.

Она была не идеально ровной, а словно бы состояла из четырех квадратных шайб, одна меньше другой, поставленных друг на друга. И у подножья этой пирамиды находилось то, что я, честно говоря, ожидал увидеть уже давно.

Все преподаватели в полном составе, а также — все остальные участники нашего небольшого состязания, кроме разве что Лютеса, который, наверное, так и продолжал мирно кемарить на травке у нас за спиной.

— Вот видите, — произнес директор, указывая на нас. — Я же говорил, что они не отступят! Я же говорил, что они дойдут до конца!

— Так а это… — Ванесса протянула деду чудом сохранившийся за все это время конверт, но он отмахнулся:

— Это уже неважно! Вы ведь последняя команда, дошедшая до финиша! Конверт уже не нужен, поднимайтесь и берите свой кубок! Вы заслужили!

И вся толпа преподавателей и студентов расступилась, открывая то, что скрывалось у них за спинами на вершине небольшой пирамиды.

Глава 17

За спинами преподавателей, сияя в неведомо откуда льющихся лучах яркого света, на верхней ступеньке пирамиды стоял небольшой кубок.

Я шагнул вперед, к нему, но Ванесса не сдвинулась с места, как зачарованная глядя на него, словно он был величайшим сокровищем этого мира.

— Эй, Ви. — Я тихо окликнул девушку и протянул руку в ее сторону. — Ты идешь?

Она, не отрывая взгляда от обычной, на первый взгляд, безделушки, медленно и заворожено кивнула и словно в каком-то трансе на автомате протянула мне руку в ответ, вложив свою ладонь в мою, и даже сама не заметила этого.

Я двинулся вперед по ступенькам пирамиды (оказалось, что в высоких и широких ступеньках были сделаны ступеньки меньше и ниже — как раз, чтобы шагать удобно было), и Ванесса послушно последовала за мной.

— Что это за кубок? — тихо спросил я у Ванессы, пока мы поднимались. — Почему ты так на него смотришь? Это что-то особенное?

— Это же кубок основателя Академии, Алкаста Выдры, — так же тихо ответила Ванесса. — Это величайшая реликвия. Говорят, что тот, кто из него выпьет, обретет на какое-то время невероятную удачу. Все, что только ни захочет, все исполнится. Это же великая честь и возможность.

Я оценивающе посмотрел на кубок магическим зрением — и да, вокруг него действительно вихрились клубы маны. Размазанные в тонкие разноцветные полосы, они словно заключали кубок в плотный шар, и, если бы не полупрозрачность мановых потоков, его вообще не было бы видно за ними.

Действительно, сильная магия.

Настолько сильная, что она даже за полторы сотни лет не ослабла и тем более — не пропала.

И, судя по доминированию в этих потоках черного, синего и зеленого, я даже, пожалуй, понимаю, как именно она действует. Это те самые цвета, которые нужны для того, чтобы решить, что тебе привалила гора удачи — цвета магии воздействия на сознание, манипуляций со временем и всего, что связано с процессами жизнедеятельности.

То есть, заправившись чужой маной через глоток напитка из этого кубка, на некоторое время человек резко повышает свои способности к соответствующей магии, и у него, что логично, все начинает ладиться.

Вот тебе и удача.

Он легко находит общий язык с другими людьми, уговаривая или заставляя их делать то, что хочет. Падающий на голову кирпич подсознательно замедляется на несколько мгновений, нужных, чтобы уйти из зоны поражения. А собственные беды организма залечиваются и зарастают вчетверо быстрее обычного.

Именно этот недолгий заряд чужой маны, которую неизвестный мне Алкаст Выдра, наверное, заливал в этот кубок десятилетиями, и воспринимается здешними магами как «удача». Которой, как известно, не существует.

— Ясно всё с кубком. — Я кивнул. — Древняя мощная магия.

Ванесса снова рассеянно кивнула и протянула руку к кубку.

В отличие от меня, она буквально обмирала от присутствия рядом с этим артефактом, и, кажется, не держи я ее за руку — упала бы на колени и стала ему молиться.

Я не стал дожидаться, когда наконец она придет в себя — возможно, это произойдет только завтра, — и первым взял кубок за ручки. Поднял его, неожиданно легкий, с постамента, и принюхался к темно-красному содержимому, на вид очень напоминающему вино. Но это оказался лишь прохладный вишневый сок без капли алкоголя, и я, после прохождения полосы препятствий, с удовольствием выпил половину, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.

Как-никак я сейчас немалую дозу донорской маны проглотил… Должно же это хоть как-то отразиться на моем организме?

Но… выпитое отразилось на организме только в виде хрена, положенного на рыло. Вся потребленная мана просто ухнула куда-то в черную дыру, разверзшуюся на месте всей мановой паутины и пропала, словно ее и не было. Я не смог отследить ее путь, но одно лишь то, что мана вообще смогла всосаться в мой организм, а не обтекла его, как вода камень — уже радовало.

Это означало, что паутина мановодов в моем организме есть, она существует и живет, и даже способна принимать ману снаружи. Я все еще не могу с ней взаимодействовать — это да, но она все же есть.

Надежда оставалась.

Да уж, Ванесса постаралась на славу, ничего не сказать. Я даже никакого ощущения приза от пройденной полосы испытаний теперь не могу испытать.

Впрочем, и хрен с ним — я же не ради того, чтобы испытывать удачу на прочность, влез в эту авантюру с Академией, а для того, чтобы вернуть себе магию. И если это означает наладить контакт с Ванессой, то я буду налаживать этот контакт. И поглощенные из кубка мановые потоки, призванные повысить на какое-то время мою «удачу», мне в этом помогут. Должна же от него быть хоть какая-то польза, если нет даже чувства удовлетворения?