Дочь Востока. Автобиография - Бхутто Беназир. Страница 2

Я опровергла доводы оппозиции тем, что законом урегулированы права работающих беременных женщин (мой отец законодательно утвердил право женщины на отпуск, связанный с рождением ребенка). Я указала, что перед законом равны все, в том числе и премьер-министр, даже если его рабочий распорядок и не предусматривает рождения им ребенка. Члены моего кабинета поддержали меня, указывая, что в случае временной нетрудоспособности премьер-министра мужского пола никакой чрезвычайной ситуации не возникает.

Аргументы оппозиции удалось отвести, и мои противники принялись плести интриги, планировать забастовки и демонстрации, чтобы оказать давление на президента. Мне пришлось принять противодействующие меры. Отец учил меня, что в политике очень важно выбрать нужный момент. Я проконсультировалась с врачом, он заверил меня, что плод развивается нормально. Получив его одобрение, я решилась на кесарево сечение перед тем, как оппозиция призовет к забастовкам.

Не желая подтверждать стереотипного воззрения, что беременность отрицательно сказывается на работоспособности, я работала так же, как обычно, работала, пожалуй, больше, чем любой премьер мужского пола. После заседания кабинета я отправилась в Карачи. Проснувшись рано утром, я с подругой отправилась в больницу в ее машине.

Полиция безопасности не обратила внимания на маленький автомобиль, не похожий на правительственные «мерседесы». Они вообще больше обращали внимания на прибывающие машины, а не на отъезжающие.

По пути в больницу я волновалась, сильно переживала. Доктор Сета уже ждал нас. Помню удивление на лицах больничного персонала. Конечно же, я понимала, что новость разнесется быстро благодаря широкому распространению мобильных телефонов и пейджеров, разрешенных моим правительством (мы стали первой страной на юге Азии и Среднем Востоке, допустившей распространение мобильной связи). Я поспешила к операционной. Мать и муж уже направлялись ко мне, я знала об этом, мы договорились заблаговременно. Как только я пришла в себя после наркоза, еще на больничной каталке, по пути из операционной в палату, я услышала голос мужа: «У нас девочка». Лицо моей матери лучилось счастьем. Я назвала дочь Бахтвар, что означает «приносящая удачу». И она принесла мне удачу. Оппозиция осрамилась, стачки задохнулись.

Я получила тысячи поздравлений со всего мира. Писали главы правительств и простые люди, разделяли мою радость. Молодые женщины получили наглядный пример того, что можно занимать ответственную должность и не отказываться от ребенка. На следующий же день я вернулась к работе с документами. Позже пришло сознание того, что за всю историю человечества я оказалась единственной женщиной, родившей во время пребывания в должности главы правительства. Еще одним барьером меньше для последующих женщин-премьеров.

Бахтвар родилась в январе 1990-го. Через семь месяцев, 6 августа, президент, вопреки канонам демократии, распустил мое правительство, под шумок вторжения Ирака в Кувейт. Мужа моего арестовали, и мать предложила мне отправить детей за границу. Сердце кровью обливалось, очень тяжело я переживала расставание с Билавалом, которому в сентябре 1990 года исполнилось два годика, и Бахтвар, которой еще не было и года. Живущая в Лондоне сестра охотно приняла детей в своем доме. В Лондон переехали и родители мужа, чтобы быть ближе к внукам. Мне снились кошмары, во сне я слышала плач детей. Сестра утешала меня во время частых телефонных разговоров, просила не переживать, но сны не прекращались.

После свержения моего правительства портовый город Карачи охватили беспорядки. Пышным цветом расцвел бандитизм. Ни в чем не повинных людей убивали в общественном транспорте, на улицах, в конторах. Я понимала, что детям безопаснее находиться в Лондоне, но все же не могла спать спокойно, донимали кошмары.

Мы с матерью жили главным образом в столице, в Исламабаде. Мужа, избранного в парламент в 1990 году, во время парламентских сессий держали под домашним арестом. Я горько жаловалась мужу и матери на разлуку с детьми, боялась, что отсутствие материнской ласки скажется на их благосостоянии, приведет к дефектам в воспитании.

В 1991-м Билавал стал посещать детский садик в лондонском районе Квинз-Гейт. Я решила, что Бахтвар, которой исполнился год, можно держать в безопасности и в Пакистане, если не вывозить из дома. Полетела в Лондон, горя желанием увидеть наконец детей. Еще стоя перед дверью в квартиру сестры, услышала детский плач, тот самый плач, что не давал мне спать ночами. Я подхватила дочь на руки, прижала к себе сына. «Заберу Бахтвар домой», — сказала я сестре. Та облегченно вздохнула: «Не хотела тебя расстраивать, не говорила, но девочка все время плакала, каждый день».

Казалось, оба ребенка полностью сознавали, что происходит. Никогда не забуду Билавала, сидящего в белой рубашечке, полосатых синих брючках, белых носочках и черных башмачках на полу в коридоре, спиною привалившись к стене. Он молча смотрел на меня печальными карими глазами. Я забирала с собой Бахтвар и оставляла его. Нет, не должна мать оставлять двухлетнего сына. Ни один ребенок не должен пережить того, как мать забирает его братика или сестренку, а его покидает.

Держа Бахтвар на руках, я направилась в Хитроу. В самолете пакистанской авиакомпании Бахтвар, уткнувшись личиком мне в плечо, не просыпалась на протяжении всего рейса.

Мои тесть и свекровь решили остаться в Лондоне, чтобы вместе с сестрой заботиться о Билавале. Меня утешало сознание того, что сын окружен вниманием любящих родственников, отвлекающих его внимание прогулками в Гайд-парке, кормлением уток и белок.

Разумеется, я переживала падение правительства Пакистанской народной партии (ПНП) в 1990 году, тяготы избирательной кампании, разлуку с детьми, травлю моей партии и моей семьи. Быстро теряла вес. Весной 1992 года обнаружила, что снова ожидаю ребенка. У моих родителей четверо детей, и мне доставляло радость, что семья растет. Однако время было неспокойное. В Карачи действовали войска. Этническая партия «Движение мухаджиров Кауми» (MQM) учинила резню. Правительство Наваза обвинило ее в заговоре, направленном на раскол страны и образование сепаратной государственной единицы Джиннапур. Армия опубликовала обнаруженные карты этого фиктивного государства и ввела в город танки. Большинство населения, устав от гражданских беспорядков и кровопролития, приветствовало разгром сепаратистов.

Армейские танки утюжили улицы, давили баррикады, сооруженные сторонниками MQM, а Пакистан все глубже погружался в кризис. Премьер-министр, очарованный формой правления Саудовской Аравии, стремился к созданию теократического государства и всеми силами протаскивал сквозь парламент закон об усилении роли религии. Моя партия провалила этот законопроект в сенате, но время играло на руку клерикалам. К1994 году премьер рассчитывал получить большинство в сенате и «исламизировать» Пакистан.

Большинство пакистанцев не желало превращения Пакистана в теократию. Они придерживались принципов светского государства, которые заложил в основу государственного устройства основатель Пакистана Каид-и-Мазам Мохаммеде Али Джинна. Влиятельные военные, однако, поддерживали премьер-министра, заручившегося поддержкой двух третей голосов нижней палаты парламента.

Финансовая безответственность администрации вела к хаосу в жизни населения. Отключения электроэнергии, устраненные правительством ПНП, снова стали нормой. То и дело разражались коррупционные скандалы. Взрывы в Бомбее осложнили отношения с Индией. Нью-Дели винил в этих террористических актах Исламабад. В 1993 году произошел первый террористический акт в Центре мировой торговли в Нью-Йорке. Пакистан того и гляди могли объявить террористическим государством.

Оппозиционные партии объединились в Пакистанский демократический альянс (ПДА) и призвали к митингу протеста в Равалпинди 18 ноября 1992 года.

При моей худобе никто не подозревал, что я беременна. Чувствовала я себя, несмотря на потерю веса, — возможно, именно благодаря этому — бодрой, энергичной, сосредоточилась на предстоящем мероприятии. Народ откликнулся на призыв, в Равалпинди ожидались люди со всех концов страны. Мы провозгласили своей целью восстановить демократию, остановить сползание к клерикализму и привлечь внимание к насущным проблемам населения.