История Золушки - Мах Макс. Страница 16

– Тыква и крыс? И еще вы говорили о фее…

– А вы что же думали, я шучу? – удивился ее вопросу Львов.

– Вообще-то, да, – призналась Кира. – Думала, шутите.

Она так действительно думала, если вообще была способна думать, но, похоже, все обстояло куда заковыристей.

– Ерунда! – отрезал Львов, прибавляя скорость. – Я такими вещами, Кира Дмитриевна, никогда бы шутить не стал. Обещал свозить Золушку на бал к королю, значит, так и будет. Каникулы только начинаются, госпожа штабс-капитан. Наберитесь терпения, то ли еще будет!

Увидев накануне в «Золотом галуне» Львова и Амелину, Сиротин не то чтобы сильно удивился – в жизни всякое случается, – скорее, заинтересовался этой необычной парой. Тем более что оба два служили в его полку, а это, согласитесь, обязывает. Каждый из них – и «литерный» Львов, и вечное «исключение из правил» Амелина – вызывали у полковника живое сочувствие, смешанное с немалой долей любопытства. И вот, поди ж ты, не успели как следует познакомиться, всего месяц прошел, как штабс-капитан приняла эскадрилью, а уже появляются вместе. Конечно, ресторация не сеновал, и ничего предосудительного в том нет, чтобы провести вечер в заведении, славящемся отменной кухней и неплохим винным погребом. Могло случиться и так, что они выбрались в кабак без какого-либо тайного умысла. Просто как офицер с офицером. Допустим, поспорили о чем-нибудь на застолье, заключили пари или приехали отметить какое-нибудь знаменательное событие. Например, чтобы «обмыть» три британских бомбера, сбитых ими в одном бою. А что смотрели друг на друга «особым образом», так, во-первых, Сиротин мог и ошибиться, далеко было, а, во-вторых, чай, не дети. Двое взрослых людей, мужчина и женщина, так почему бы и нет? В общем, вроде бы и не случилось ничего из ряда вон выходящего, а все же цепляет.

Однако, как ни странно, история эта имела продолжение: не успел полковник Сиротин вернуться домой на Черную Мызу, а его ожидает уже на столе телефонограмма от 1-го офицера генерального штаба при центральном штабе зоны ПВО. С сего числа, дескать, считать штабс-капитана Амелину К. Д. и поручика Львова Я. И. в «поощрительном» отпуске сроком на десять дней.

«Любопытно, – признал Сиротин, еще раз перечитав приказ. – Неожиданно и чревато…»

Чем именно чреват этот приказ – неприятностями или чем-то другим, полковник пока не знал. Не успел определиться во мнении. Однако одно было ему предельно ясно – событие нерядовое.

«Что ж, – решил Сиротин, пододвигая к себе стопку писчей бумаги, перо и чернильницу, – будем посмотреть…»

И он взялся за оформление представления к награде. Вот с этим он вполне определился: «Витовт 1-й степени» и повышение в звании для Амелиной, и «Владимир с мечами» для поручика Львова, а дадут или нет, это уже совсем другой вопрос…

Дальнейшие события плохо сохранились в Кириной памяти. Оно конечно – они со Львовым на вакациях, и она не за рулем, тем более не в кабине истребителя, но все равно – столько пить нельзя! Вредно и не нужно. Некрасиво и бессмысленно. И много что еще. Но внутренние запреты неожиданно куда-то подевались, захватив с собой заодно сомнения, опасения и прочие категорические императивы [29]. Кире смертельно надоело поверять алгеброй гармонию, выверяя каждый свой шаг, и она отпустила тормоза. Пила за компанию с поручиком, объезжая каких-то удивительных его знакомцев, живших по странному стечению непонятных ей обстоятельств как раз в окрестностях Брунфло. И куда бы они ни заехали, везде их встречали, как старых друзей – и это, заметьте, в холодной во всех отношениях Швеции. Сердечно привечали и тут же усаживали за собранный «на скорую руку» стол. Ну, и наливали, разумеется. Какое же застолье без вина?

Чем конкретно занимается Львов, чего добивается, мотаясь по этой богом забытой провинции и разговаривая со всеми этими людьми, Кира не знала, тем более что не всегда даже понимала язык, на котором шел застольный разговор. Однако главным являлось то, что она не очень-то и хотела все это знать. Она слишком долго была ответственна и за себя, и, что важнее, за других людей, и, возможно, поэтому ей захотелось теперь расслабиться. Побыть ведомой, а не ведущей. Положиться на Львова, предположив, что он знает, что делает, и позволить ему вести, как это и должно быть, в принципе, когда танцуют двое – мужчина и женщина.

«Быть слабой женщиной не так уж и плохо, – подумала она мимолетно, поднимаясь вслед за Львовым на высокое крыльцо сложенного из битого камня дома. – Одна беда, слабой женщине никто не доверит истребитель!»

Это она понимала даже в том странном состоянии набирающего силу опьянения, в котором сейчас находилась.

«Впрочем, – утешилась Кира, оказавшись за накрытым к выпивке столом, – я же на вакациях, разве нет? А в отпуске можно и расслабиться! По-моему, это даже поощряется начальством… или нет…»

– За это стоит выпить! – неожиданно провозгласил Львов, поднимая стакан с мутноватой жидкостью, сильно напоминающей видом и запахом обыкновенный самогон.

– Обязательно! – поддержала поручика Кира, хотя и не смогла сразу вспомнить «за что пьем».

Она сделала пару глотков из своего стакана, убедилась, что действительно пьет дрянной, плохо очищенный самогон, закусила щепотью хрусткой квашеной капусты с антоновскими яблоками и клюквой, и только в это мгновение сообразила, что с момента, когда они со Львовым пришли в этот дом, прошло по-видимому некоторое время. Во всяком случае, вид стола, за которым она сидела, прямо указывал на этот факт. «Начало банкета» и «выпивка в разгаре» – это ведь два разных момента времени и состояния души, не правда ли?

– Повторите, пожалуйста, – попросила совершенно сбитая с толку Кира, – зачем я это делаю?

– Затем, что это правильно, – объяснил Львов, демонстрируя непоколебимое спокойствие и стеклянный взгляд. – Так надо, Кира Дмитриевна! Молчите и подписывайте!

«Молчать? Я, конечно, могу, но… Согласитесь, все это странно, дамы и господа, n’est-ce pas?» [30]

Они пили не переставая с раннего утра. Пили «Крымское игристое» из хрустальных бокалов, водку из восьмидесятиграммовых высоких рюмок и бренди прямо из горла, а еще пили старку и, кажется, даже самогон. Но вот из какой посуды, никак не вспоминалось. Колесили по живописным окрестностям городка с непроизносимым названием Брунфло, заезжали на какие-то богом забытые мызы и фольварки, где встречались с разными людьми, большинство из которых Кира толком не запомнила. Вели долгие беседы на неизвестных Кире языках, угощались «чем бог послал» – в основном это были свинина и картофель, но иногда, видимо для разнообразия, на стол подавали и рыбу, и двигались дальше. По пути заехали на телеграф, и Львов послал несколько длинных телеграмм так и оставшимся неизвестными для Киры анонимным адресатам. Затем посетили банк – кажется, это был Marginalen Bank, но возможно, и Avanza Bank. И поручик снял со своего счета довольно крупную сумму. Кира чужих денег считать сроду не привыкла, но, судя по толщине пачки ассигнаций, сумма показалась ей как минимум значительной… А потом, после банка…

«Что же случилось потом? Что-то ведь было между тем и этим?» – задумалась Кира, но додумать мысль не смогла. Ей помешали.

– Итак, госпожа баронесса, – городской голова Брунфло и сам был в стельку пьян, но держался молодцом, – уверены ли вы, что согласны на развод в соответствии с ранее озвученными условиями по расторжению брака?

По-русски он говорил с сильным акцентом, но понять его было несложно. Во всяком случае, Кира понимала.

– Я девушка не замужняя! – засмеялась она, грозя бургомистру пальчиком. – И не путайте меня! Никакая я не баронесса!

– Совсем с ума посходили! – повернулась она к Львову, словно хотела ему нажаловаться или, напротив, попросить подтвердить ее слова.