Разоблачение - Макмахон Дженнифер. Страница 11

– Это тролль! Папа, я видела тролля. Он следит за нами.

– Хочешь, чтобы я прогнал его? – спросил Генри, и Эмма пугливо кивнула. Генри надул щеки и пустил струю воздуха в небо, пока ветер набирал силу и перемешивал облака, растворяя тролля в своем потоке.

Эмма была в восторге.

– Это папино волшебство, – сказала Тесс с печальной улыбкой. – Он заставляет все плохое уходить прочь.

Генри точно не знал, когда впервые появилась Дэннер. Она как будто всегда находилась поблизости с тех пор, как родилась Эмма. По крайней мере, с тех пор как его дочь научилась говорить. Сначала невидимая девочка не имела определенного имени, но когда Эмма научилась читать, то дала ей имя.

У Генри имелись старые турботинки, купленные незадолго до окончания колледжа, когда в его голове плавали видения о походах по всему миру: в Альпы, в Ирландию, Уэльс и Австралию. Они собирались путешествовать вчетвером. «Сердобольные Разоблачители познают мир!» – кричала Сьюзи, вдохновленная этой идеей. Но потом Сьюзи умерла, а Тесс забеременела, и это положило конец не только «Сердобольным Разоблачителям», но и его жажде странствий. Ботинки годились для работы во дворе и для редких походов в лес за домом. А теперь единственным «разоблачением», которое он сделал, была разборка слива под раковиной в ванной комнате для извлечения того, что Эмма уронила туда. Сережки. Маленькая заколка для волос, которую ей подарили во время поездки в Диснейленд вместе с родителями Тесс.

– Папа, что говорят твои ботинки? – однажды спросила Эмма, когда лежала на животе на кухонном полу и глядела на ботинки, стоявшие у двери. Название фирмы было вытиснено на коже вдоль каблуков.

– «Дэннер» [5].

– Почему?

– Потому что это те, кто делает их.

– Вроде эльфов?

– Каких эльфов, милая?

– Я про обувных эльфов.

– Наверное, что-то вроде этого.

Эмма кивнула и вернулась к мечтательному разглядыванию ботинок. На следующий день невидимая девочка получила имя. Она была названа в честь обувного эльфа, в честь пары тяжелых ботинок, говоривших Генри если не о сожалении о прошлом, то об упущенных возможностях.

Генри плотно взялся за рулевое колесо, озабоченный исходом бейсбольного матча и происхождением открытки, которая привела к самоубийству Спенсера. Теперь он беспокоился и о том, будет ли Дэннер постоянной спутницей их семейной жизни. Он украдкой посмотрел на Эмму и увидел, что она все еще говорит тихим, спокойным голосом. Тогда Генри сделал звук радио тише.

– Как ты умерла? – спросила Эмма. Генри увидел, как его дочь кивнула с серьезным выражением лица, даже немного болезненным и напряженным, словно услышала, видимо, что-то неприятное.

Тихое бормотание радио прервалось хлопком бейсбольной биты. Комментаторы сорвались с катушек. Хоум-ран, пробежка по всем базам. «Сокс» вырвались вперед. В игре наступает перелом.

Глава 5

Что такое призрак? Дэннер говорит, что люди не всегда понимают правильно. Призрак – необязательно мертвец, который гремит цепями, застрявший между двумя мирами. Это дух, но духом обладают все, и живые, и мертвые. Животные, люди, растения.

Они тряслись по дороге в папином «Блейзере». Ее отец всегда говорит, что это самый плохой участок дороги, и дивится каждый раз тому, на что уходят деньги налогоплательщиков.

– Ямы размером с Род-Айленд, – чертыхнулся он.

Эмма видела, что отец наблюдает за ней в зеркале заднего вида усталым и отстраненным взглядом, примерно таким же, как в прошлом году, когда у нее было воспаление легких.

Дэннер, которая устроилась рядом с Эммой на усыпанном крошками сиденье с пятнами от пролитого сока, обратилась к ней:

– Представь, что мир состоит из слоев, похожих на страницы в энциклопедиях и учебниках биологии: сложи их вместе – и ты получишь цельный образ, например лягушку или человека. Но слои накладываются друг на друга – есть слои для сердца и легких, для нервов, для мышц, для скелета и кожи. Вот как все устроено. Ты понимаешь?

– Нет, – призналась Эмма. Она вообще ничего не понимала. Вот если бы Мэл была здесь, она бы сообразила.

Дэннер посмотрела в окошко на мир, пролетающий мимо: амбар с покосившейся крышей; женщина, поливающая маргаритки вокруг почтового ящика, придорожные мотели, обещающие спутниковое телевидение, с красными табличками «имеются свободные места». Сегодня Дэннер была одета в выцветшую зеленую футболку отца Эммы с надписью «Секстон» большими белыми буквами.

Эмма никогда не была в Секстонском колледже, хотя до него меньше часа езды от их дома. Она знала, что там познакомились ее родители. Там они давным-давно изучали искусствоведение. Эмма как-то сказала родителям, что когда вырастет, то поступит в Секстон, но родители ответили с хорошо знакомым Эмме сдержанным раздражением, что есть много других хороших колледжей. В любом случае, это будет еще не скоро, и неизвестно, сохранится ли Секстонский колледж в прежнем виде.

Ее отец сделал звук радио тише, и Эмма только обрадовалась этому. Она вообще не понимала бейсбол; скукотища какая-то. Девочка прикоснулась к зеленому рукаву футболки Дэннер и снова спросила:

– Как ты умерла?

Дэннер повернулась к ней и покачала головой:

– Кто сказал, что я умерла? Откуда ты знаешь, что я не твой двойник из будущего или не твоя дочь, которая однажды у тебя будет?

– Ты – это не я, – ответила Эмма. У нее начала болеть голова, и она хотела поскорее вернуться домой.

– Твои родители тоже так думают. Они считают, что ты выдумала меня.

Ей померещилось или лицо Дэннер немного изменилось? Теперь она выглядела гораздо больше похожей на Эмму. На выросшую Эмму, которая была одета в футболку Секстонского колледжа. Ей не нравилось, когда Дэннер играла с ней в подобные игры.

– Я этого не делала.

– Ты уверена? – спросила Дэннер.

– Да, – ответила Эмма, – ты настоящая.

Для доказательства она протянула руку и снова прикоснулась к рукаву футболки.

– Значит, ты не можешь выдумать что-то и наделить это жизнью? – Дэннер стала щипать тонкую кожу на тыльной стороне запястья Эммы.

– Ай! – закричала девочка и убрала руку. – На чьей ты стороне, в конце концов? – раздраженно спросила она.

Дэннер рассмеялась особенным тихим смехом, похожим на кошачье фырканье.

– На твоей, – с лукавой улыбкой заверила она. Ее лицо приобрело прежний вид. – Я всегда на твоей стороне.

Глава 6

Тесс проработала до позднего вечера, чтобы закончить свой грот. Вокруг нее шипели лампы Колмана [6]. Ее пальцы горели от работы с цементом. В какой-то момент она всегда снимала толстые, неуклюжие резиновые перчатки, чтобы ощутить скульптурную форму, и каждый раз забывала о кислотных ожогах, к которым приводит такой контакт.

Этот грот – последнее дополнение к ее скульптурному саду, выполненному из армоцемента. Генри называет его «Островом доктора Моро» [7]; разумеется, он шутит, но она знает, что он считает ее художественное творение чудовищным, независимо от качества.

С другой стороны, Эмме всегда нравился скульптурный сад. Летом она проводила там часы и даже целые дни, играя и представляя, будто находится в собственной стране, которую она назвала Фризией. Она даже сочинила короткую песенку, нечто вроде национального гимна:

Скульптурный сад зародился восемь лет назад, начиная со скульптуры Генри и Тесс, установленной в центре давно заброшенного и заросшего цветника между домом и художественной студией Тесс. Она создала заготовку из арматуры и проволочной сетки, а затем покрыла ее аккуратными слоями цементной лепнины.