Марья Каланчина – попаданка (СИ) - Тюмень Ульяна. Страница 1
Марья Каланчина – попаданка
Пролог
Клиника
Молодая женщина внимательно слушала юриста клиники:
– …кроме того, есть особые условия при вынашивании и рождении ребенка именно от этого донора.
– Какие?
– Если вы согласитесь воспитывать ребенка до совершеннолетия, помимо оговоренной оплаты на ваш счет будет ежемесячно перечисляться определенная сумма и, кроме того, точно такая же сумма будет поступать мальчику в виде алиментов. Отдельно оплачивается любая спортивная секция. Если мальчиков будет двое, то сумма удваивается, если трое, а при эко это возможно, то сумма еще раз удваивается. В этом случае квартира, переданная вам донором, увеличится на соответствующее количество комнат и полностью перейдет в вашу собственность ровно через месяц после совершеннолетия ребенка или детей. Ребенок или дети переезжают к донору в течение этого месяца, и дальнейшим воспитанием и образованием занимается он сам. Договор передаю для ознакомления.
– Я согласна, не предлагайте больше никому. А почему решили, что будет мальчик?
– В деле есть отметка лечащего врача, донор твердо уверен, что могут быть только мальчики…
Глава 1
Новые учителя в школе, когда видят меня впервые, восторженно застывают, а потом чуть не плачут. Председателя государственной комиссии на выпускных экзаменах вообще валерианкой отпаивали. Взрослые на улице горестно вздыхают. Даже родительница сказала – природа пошутила.
Мы с бабулей давно смирились с моим недостатком, ну, не может же быть все идеально.
Действительно, так-то я – сказочная красавица. Волосы просто шелковое серебро. Глаза светло-серые, на контрасте с черными ресницами и бровями. Аккуратный носик, зубы белые-белые, уста, само собой, коралловые. Фигура, как у моделей принято: тонкая талия, красивая грудь, стройные ноги.
Правда-правда, не вру, не люблю врушек. Если у меня нет способностей к алгебре, честно и признаюсь. Как представлю, что всю жизнь сворачивать и разворачивать формулы – мне прямо дурно. Историю уважаю, и географию, а алгебра мне в наказание, наверное.
Вот танцы мне достаточно один раз внимательно посмотреть. Вальс – пожалуйста. Очень легко, грациозно. Народный, современный – еще проще, да любой танец, где есть импровизация в определенном стиле. Ну, кроме парных танцев, конечно. Тут мой недостаток мешает.
Если пробираюсь летом на пляж, ложусь тихонько позагорать – все проходящие парни сворачивают голову, а их девушки начинают шипеть. Чтобы привести в чувство девушку или парня – достаточно встать. И все, девушки на пляже успокаиваются даже за километр от меня. Мы с бабулей привыкли, а на ухмылки парней не обращаем внимания.
Беда в том, что вчера мне исполнилось восемнадцать, а завтра еще и аттестат получаю. И надо решать, куда поступать. Или не поступать. Я и так дотянула до последнего.
– Марья!
– Иду, бабулечка.
– Может, пойдешь на выпускной?
– Не, ну что я там забыла, сама подумай. Все придут с парнями.
– Плюнь.
– Бабуль, пять лет плюю. Зачем портить народу праздник?
– Ну, смотри сама. Поднимаешься?
– Да, чай грею.
Поставила себе чашку, выскребла из банки остатки меда, а лепешка есть на чердаке. Бабуля говорит, что там мамаша не найдет. Найдет! Она везде найдет, просто бабулю боится. Но тут неизвестно, что пересилит, жадность или страх.
За чаем разговаривать душевнее, а тема одна – что будем делать.
– Марья, сразу уйдем? Домишко на ладан дышит, на ремонт денег нет и не будет. Черт же дернул ее обменять!
Это да, мамаша постаралась, обойдя меня, как единственную наследницу бабули. Обменяла ухоженную двушку на этот никому не нужный кошмар. Из подпола вода выплескивается, и в спальне хлюпаю по доскам, даже в зале мокрицы, гостей принимаю на кухне, она одна более-менее. И мансарда сухая. Вообще-то чердак, но в документах – мансарда. И как опекунский совет уговорила? Дескать, тут площадь больше на десять метров, а это так важно для подрастающего ребенка! То, что ей хорошо доплатили – не сказала. Разумеется, никто эту площадь и не посмотрел. Обменяла и сбежала сразу, появляется только в дни получения алиментов, их на дом приносят. Получит, выделит мне, чтобы я ноги не протянула, и нет ее.
– Допивай, она на подходе!
Мамаша болеет патологической жадностью, забирает все, что ей может пригодится. Так и говорит: ты молодая, еще себе наживешь. Спасибо, у нас размеры одежды разные, меня мой недостаток спасает. Если бы я не помогала в соседней столовой за еду, вообще бы не выжила. Зато полученные от мамаши копейки могу тратить на одежду. Все приличное прячем с бабулей на чердаке, она научилась морок наводить.
– Марья, опять с привидением болтаешь. Спускайся. Деньги, денежки несут!
– Иди-иди, а то она захлебнется, договорим, как уйдет.
Деньги приносит семейная пара, она выдает, а он ее охраняет. Это правильно, с такими деньжищами ходить страшно. Только с наследства моего папашика по пятьдесят тысяч приходит, а еще тетенька носит и пенсии, и всякие другие выплаты, в сумме явно набегает.
– Машенька, – улыбнулся мне молчаливый всегда дядечка и протянул розу, – с совершеннолетием, будь счастлива, мы у тебя последний раз.
– Спасибо вам!
– Как это последний раз? – возмутилась мамаша.
– Восемнадцать лет исполняется и все, больше выплат не будет. Если поступит учиться, дальше уже решат, может, продлят. Или если инвалидность оформите.
– Какая, к черту, инвалидность, здорова, как корова! Так, ты когда поступаешь?
Я провожала семейную пару и не ответила сразу. Закрыла двери, вернулась, присела и внимательно посмотрела на свою родительницу.
– А что за интерес к моей жизни?
– Как это? Я тебя родила, вынянчила, выкормила, воспитываю все годы не покладая рук! Когда поступаешь?
– Никогда.
– Работать собралась?
– Да кто меня возьмет без профессии. Путешествовать поеду. Можешь дом продавать.
– Дом я продам, разумеется, а с папашей твоим придется встретиться, так дела не делаются. Он еще должен платить и платить!
– Он жив? Ты же говорила, что это деньги с его наследства поступают!
– Какое твое дело? Завтра придут дом смотреть, чтоб на месте была.
– Завтра я в школе, аттестат получаю.
– Да меня твоя бабка на чердак не пустит!
– Послезавтра приходи. А потом я уеду. Все.
Я повернулась и пошла наверх.
– Ладно, раз ты такая большая и самостоятельная, значит, и денег тебе не надо.
Дверь хлопнула.
– Слышала?
– Слышала. Обычных трех тысяч тоже не дала? Я-то подумала, вдруг больше даст? Все-таки восемнадцать.
– Ничего не дала. Да бог с ней. Знаешь, я подумала, мы уйдем, а вдруг и она появится в том мире? Ведь неизвестно, кто мой отец и где он.
– Увидеть его хочешь?
– Не знаю, не думала даже. Но ее видеть точно не хочу.
Меня аж передернуло, и я прикрыла окно. Окошко на чердаке небольшое, но сделано оригинально, наверх откидывается, наверное, у голландцев подсмотрели. Домик строители вообще интересно задумали, кто знал, что водная жила окажется внутри. Часто вижу, как люди останавливаются и смотрят, фотографируют, обсуждают. Кстати…
– Бабуль! А разрешат ей продавать, если я исчезну?
– Ну, следствие проведут, в розыск объявят. И будут жалеть безутешную мать, – равнодушно ответило мое любимое привидение.
– Тогда записку напишу, а в школе скажу, что завтра уеду в путешествие по необъятным просторам родины. Мечту исполнять, чтоб не искали.
Через день, все сложив во второй чемодан, я поймала мамашу на том, как она пытается утащить первый.
– Там просто одежда, куда ты ее денешь? – устало спросила у нее, – вот сама подумай. И следователи быстро тряпки найдут, и будешь отвечать на вопросы, где дочь.
Как она отбросила чемодан! И все-таки жадность у нее страх может пересилить. Так-то она на чердак, где бабуля и портал, не поднимается. Я даже заметила, когда она в доме, портал темнеет. Обычно он зелененький. Допустим, мы встанем в портал, и каким богам молиться, чтобы он мамашу не пустил? Сломать его как-то? Но магии я не обучена, у нас ее нет.