Цитадель один (СИ) - Гулин Алексей. Страница 31

— Это ты изобразил Безымянного, — констатировал Александр.

— Именно. Примерно так он и говорил со мной пару лет назад. Но сейчас я поумнел, и почти ничего не спрашиваю у него, предпочитая доходить до всего сам.

— А это его слова, о том почему возник запрет?

— Нет. Просто я хорошо знаю образ его мышления и могу объяснить многие его действия. Я бы сказал все действия, но, пожалуй, это будет преувеличением. Я не знаю о его роли в их Совете. Но теперь мне надо задать вопрос тебе. Почему Тунис?

Он отвел взгляд.

— Ну, тут много причин…

— Хорошо, я тебе их перечислю, а ты скажешь, что я упустил. Во-первых, появление многих разных людей тут никого не удивляет. Во-вторых, СП здесь работает очень плохо. А в-третьих, Тунис — не Северная Америка, Сопротивление тут тоже слабое, поэтому город не жалко. Верно?

Он упорно избегал встречи взглядом со мной.

— Саша, — вздохнул я, — первое, что мы должны сделать, это перестать делить людей на «наших» и «не наших». Черно-белый взгляд на мир не приводит ни к чему хорошему. Ты обратил внимание на то, сколько бойцов я перекинул сюда? Я не отдам город на растерзание только потому, что «их не жалко». «Все дороги ведут в Рим», ты слышал такое? Но наша дорога не заведет нас вновь в Цитадели. Я буду сражаться за всех. Даже за тех, кто по другую сторону.

— Ты, как всегда, прав — тихо ответил Темный. — Но в этом не только моя вина. Это было решение коллективное.

— Значит, я исправлю ошибки коллектива.

Темный выдавил из себя улыбку и исчез.

Особо долго убивать время мне не пришлось. Темного просто трясло от нетерпения, так ему хотелось поскорее начать. Не прошло и двух недель, как все началось. Теперь отпала нужда в записках: из штаба информация передавалась по радиосвязи. Наш штаб состоял из нас с Темным, пятерых американцев и одного бельгийца. Я исполнял роль начальника штаба, американцы были тактическими командирами, а бельгиец — руководителем связи. Он отлично знал восемь языков, и без него никакая координация не удалась бы. Даже внутри штаба возникли некоторые сложности. Я не упражнялся в языке со времен, когда работал в фирме. И то, там мне нужно было только разбираться в технической документации. Хотя, по совету Темного, в свободное время я немного подзубрил слова, моих познаний хватало только на общение в магазине. А ребята знали русский еще хуже, чем я — английский. Темному пришлось стать моим личным переводчиком. Все равно, больше заниматься ему было нечем.

Восстание развивалось очень удачно, удачнее, чем я предполагал. Большая часть Северной Америки оказалась в наших руках уже к середине второго дня восстания. И там удалось обойтись без большой крови: сотрудники СП капитулировали или даже переходили на нашу сторону целыми гарнизонами. Тяжелые бои шли только в Нью-Йорке, где Цитадели поддерживало множество граждан: краем уха я когда-то слышал, что там были предприняты серьезные усилия по повышению уровня жизни беднейших слоев населения. Теперь эти бывшие «беднейшие слои» взялись за оружие. У нас хватило ума не слишком упорствовать: придет время, и они сдадутся сами. Кто-то из тактиков сгоряча предложил устроить блокаду города, но мы быстро убедили его, что таким образом он создаст еще больше наших противников, а блокада будет непременно прорвана. Поэтому там все свелось к ленивой перестрелке.

В Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке было гораздо хуже. СП удалось удержать почти все узловые пункты. Нам удалось отбить только Шанхай и пару городов поменьше по соседству. Но партизанское движение полностью сковало силы СП, и подкреплений оттуда можно было не опасаться. В Индии и на Ближнем Востоке дела обстояли не блестяще, но и не так уж и плохо. В Европе больших проблем не было. Города, в основном, были под нашим контролем, СП забилось по базам, выкуривать их оттуда пока не рекомендовалось. Неудачу мы потерпели только в Англии. Туда успели перебросить отступающие силы с континента, и восстание и партизанское движение были подавлены. В России, Казахстане, на Украине — дела обстояли похуже, но тоже терпимо. Киев был взят, Астана — тоже. Москва и Санкт-Петербург оказались нам не по зубам. Мы блокировали их со всех сторон, взяли все локальные базы. Потери при этом были велики, но изолировать города нам не удалось. Силы Правопорядка бросили большую часть европейской России на произвол судьбы, перебросив войска в Москву и Санкт-Петербург. Переброска осуществлялась на кораблях пришельцев, и помешать этому мы не могли. Оставалось только постепенно теснить их к центру городов, беря окраины под контроль.

С дрожью я читал отчеты о захвате баз. Сделанные из сверхпрочных полимеров, они выдерживали любой огонь. Одноразовыми лазерами бойцы повреждали замки на воротах, после чего врывались внутрь. Там завязывались отчаянные бои, потому что защитникам отступать было некуда. Внутренняя планировка каждой базы была уникальна, и все преимущество было на их стороне. Стены, полы и потолки пули тоже не пробивали, но от огня огнеметов полимер коробился и растекался. Сквозь плавящиеся стены пули проходили, и стрельба велась с обеих сторон. Я мог только надеяться, что никто из моего отряда не погиб, но в это уже не верил.

С Африкой мы не стали разбираться: на севере дела шли очень хорошо, а к югу от Сахары делать было почти нечего: Цитадель была только одна, в районе Кейптауна, а в СП служило совсем немного народу.

Моя работа по планированию перемещений войск не только не закончилась, а стала еще интенсивней. Из-за того, что мы стремились завладеть только опорными пунктами, оставляя множество городов и местностей без внимания, на всей Земле постепенно начал воцаряться хаос. Запоздалый приказ из Цитаделей о прекращении транспортного сообщения уже не мог помешать нам, но этот хаос усилил. Там, где целые зоны оказывались в наших руках или, наоборот, оставались под контролем СП, транспорт по-прежнему работал. А вот в местах боев и между оккупированными и освобожденными зонами всякое сообщение было прервано. Еще несколько дней можно было не опасаться нехватки продовольствия, но надо было поторапливаться.

У нас было некоторое количество катеров, были вертолеты и автомобили. Вопросы переброски войск возникали непрерывно. Тактическая группа определяла следующие цели, а я рассчитывал оптимальные пути переброски.

С самого начала меня мучил вопрос, как мы будем бороться с Цитаделями. Темный многозначительно улыбался и отмалчивался, всем своим видом демонстрируя, что и у него есть «козырь в рукаве». Я и дождался того момента, когда этот козырь был выложен.

— Скоро здесь будет один человек, которого ты знаешь, — Темный был доволен, как кот, съевший попугайчика. — После этого мы нанесем последний удар — уже по самим Цитаделям.

— А жуки?

— Без Слуг они не смогут удерживать Землю. Они и с правительствами справиться бы не смогли, если бы не помощь со стороны людей.

— Ну и скоро этот человек прибудет?

— Он летит сюда на боевом катере. Его скорость — чуть выше скорости звука, значит его надо ждать часов через пять или шесть.

Я пожал плечами и вернулся к своему карманному компьютеру: надо было перекидывать несколько отрядов из Сербии в Милан. Северная Италия еще сопротивлялась, но дополнительные отряды должны были поставить последние не сдавшиеся пункты под наш контроль. Потом нужно было проверить, удалось ли отрядам из Белоруссии добраться до окрестностей Санкт-Петербурга. Белоруссия была одной из немногих стран, категорически отказавшихся сдаться. Белорусская армия, верная своей стратегии, растворилась среди населения, сразу же перейдя к партизанским действиям. И Цитаделям не удавалось до конца контролировать там ситуацию. Днем там была одна власть, а ночью — другая. И ночная власть была гораздо сильнее. Как обнаружилось с началом восстания, почти сто процентов СП составляли наши люди, а значит у нас было несколько десятков тысяч обученных бойцов. С СП в Санкт-Петербурге надо было кончать.

Поэтому я не заметил, когда Темный вышел, чтобы встретить кого-то. Я отвлекся от дел только когда он сказал: