Неукротимый: возрождение (ЛП) - Аврора Белль. Страница 84

Я носил ее любовь, как татуировку.

Она оживила мою опаленную душу одним поцелуем.

Я любил эту женщину.

Любил ее до смерти.

Лекси

Глаза были открыты, но я потеряла сознание.

Мгновение спустя я пришла в себя с резким вздохом, когда он отпустил меня.

И оргазм, который поразил меня, пришел из ниоткуда.

Его руки обхватили меня, поддерживая, пока я набирала воздух, в котором так отчаянно нуждалась. Мое сердце бешено забилось, и полное блаженство наполнило меня, волнами растекаясь по моему телу. Откинув голову назад, я открыла рот и закричала, судорожно сжавшись вокруг его члена. Не прошло и секунды после этого, как он вошел в меня так глубоко, как только мог, и я услышала его грубое ворчание среди моих резких хрипов.

Твитч прижал меня к себе, моя голова упала ему на плечо, и я продолжала часто дышать, вдыхая столько воздуха, сколько могла. Мой лоб покрылся испариной — от напряжения или страха, я не знала.

Его размякший член выскользнул из меня. Мои ноги дрожали, но когда он уткнулся лицом в изгиб моей шеи, вдыхая мой запах, я поняла, что отдала бы все, чтобы сохранить его рассудок.

Даже свою собственную жизнь.

— Ангел, — вот что он выдохнул мне в шею, целуя горячую, но нежную кожу. Кожу, которую он держал слишком крепко и слишком долго.

Что он имел в виду, так это: «Мне очень жаль». Но в извинениях не было необходимости. Мне кажется, что это жестоко — заставлять кого-то извиняться за то, что он был не более чем самим собой.

Прирожденным охотником. Обученным убийцей.

Это было все равно что просить льва извиниться за то, что он хищник, и пытаться обратить его в веганство.

Бессмысленно.

Чувствуя, как его освобождение вытекает из моего все еще сжатого естества на пол коридора, я схватила его за затылок обеими руками, прижимая к себе.

Тяжело дыша, я прохрипела:

— Я хотела этого. Кроме того… — я коснулась губами его влажных волос и прошептала: — Тебе это было нужно.

То, как его хватка на мне усилилась, отчего у меня перехватило дыхание, сказало мне, что я была права.

И пока я жива, я отдам все, что в моих силах, чтобы сделать жизнь этого сложного мужчины немного менее запутанной.

Глава 35

Лекси

Было уже за полночь, когда я услышала, как завелась машина. Мои глаза резко распахнулись, и я внимательно прислушалась. Входная дверь закрылась за ним, и я вскочила с кровати, подбежав к окну, с полным недоверием наблюдая, как он собрался уйти.

Мое сердце сжалось так сильно, что дыхание вышло из меня со свистом.

Когда я увидела, что он загружает сумку на пассажирское сиденье, мои глаза расширились, и я сделала прерывистый вдох, прежде чем прошептать на выдохе:

— О Боже, какой же ты мудак.

Он уходил. Бежал в ночи, как чертов трус.

Моя грудь начала мучительно болеть.

Ублюдок!

Мной овладел гнев, какого я никогда раньше не испытывала. В этот момент я была ребенком, рожденным от ярости и хаоса. И когда я выбежала за дверь, моя свирепость из единственной искры превратилась в бушующий ад, и она горела так сильно, что опалила мои вены.

Если он думает, что может бросить меня, нас, во второй раз, то ему следует подумать еще раз.

— Нет, — сказала я, как только переступила порог. Этот зов превратился в крик, когда он повернулся и замер, выражение нетерпения отразилось на его лице. — Нет! — и как только я прошла мимо парадного крыльца, я не остановилась, а набросилась на него в одной только своей облегающей ночнушке кремового цвета. Мое сердце бешено заколотилось, когда я подняла руки, положила их ему на плечи и толкнула так сильно, как только могла. — Нет!

Мой толчок едва сдвинул его с места.

Как же это бесит.

— Возвращайся в дом, — бесстрастно произнес он, и мой гнев вспыхнул с новой силой.

Я заговорила, хотя мой голос дрожал.

— Ты не имеешь права этого делать. — Когда он отвернулся, я подняла дрожащую руку и поднесла ее к его щеке, заставляя его посмотреть на меня. — Ты не можешь сделать это с нами снова.

Он облизал губы, моргая и безэмоционально глядя на меня сверху вниз.

— Возвращайся в дом, Лекси.

— Нет. — Я стояла на своем, но моя бравада улетучилась. — Не без тебя.

Твитч сделал глубокий вдох.

— Мне нужно ненадолго уехать отсюда, ладно?

— Нет. — Мои вены загорелись чистой раскаленной лавой. Я покачала головой и мучительно выдавила: — Не ладно.

Меня бесило, что я заплакала от злости, потому что он думал, что мне искренне грустно, тогда как на самом деле я изо всех сил старалась не убить его, черт возьми.

Мои глаза затуманились от непролитых слез.

— Это то, что ты делаешь? Просто собираешь вещи и уходишь, когда становится тяжело? — мое дыхание стало тяжелым, когда я дала волю своему гневу. — Я так рада, что ты чувствуешь, что у тебя есть выбор, придурок, — задыхаясь, сказала я, а затем заплакала. — У меня нет такой роскоши, как сбежать, когда я чувствую, что меня утягивает на дно, что, кстати, бывает часто. Потому что я — мать. — Я указала в сторону дома. Мои слезы оставили горящий след на моих щеках. — И в этом доме есть маленький мальчик, который зависит от меня.

Когда он опустил лицо, грусть перевесила гнев. Мое горе было настоящим, и я прошла уже и пережила первые три стадии, четвертая нахлынула быстро. И я начала торговаться.

— Пожалуйста, не делай этого. — Мои плечи затряслись, и я открыто разрыдалась. Он открыл рот, чтобы заговорить, но я подняла руку, обрывая его. — Мне все равно, что ты делаешь со мной, но не делай этого с ним. — Было трудно дышать, и мой голос ослаб. — Я едва пережила это, Тони. — Мои губы задрожали, я мучительно прошептала: — Это убьет его.

Пока мы долго смотрели друг на друга, Твитч расстегнул свою толстовку и шагнул вперед, окутывая меня своим теплом и своим запахом, натягивая капюшон мне на голову, выглядя при этом совершенно спокойным, и тогда я возненавидела его.

Как он может быть таким спокойным, когда я чувствую, что мой мир разваливается на части?

Поэтому, когда он шагнул вперед и обхватил ладонями мои щеки, я сопротивлялась ему.

— Нет. — Я подняла руки и хлопнула его по груди. Он снова наклонился, и болезненный стон вырвался у меня, когда моя рука коснулась его подбородка. — Не прикасайся ко мне! — сильная рука обхватила меня за талию и крепко сжала, а я подняла руки и била его снова и снова, не переставая рыдать. — Не прикасайся ко мне, ты кусок дерьма!

— Детка, прекрати, — проворковал он, избегая, насколько мог, моего нападения.

Сжав руки в кулаки, я ударила его по плечам, но мои удары стихали, по мере того как мое сердце слабело, а душа отчаянно пыталась понять, почему это происходит снова.

Ответ был тяжелой пилюлей для проглатывания.

Это происходило, потому что я позволила этому случиться.

— Отпусти меня. — Я боролась в его объятиях, и когда он не отпустил меня, я закричала: — Отпусти!

И вот так просто Твитч превратил меня в сердитую домохозяйку, орущую на улице.

Тогда он отпустил меня, но как бы я ни умоляла об этом, мне хотелось снова броситься в его объятия, если это означало, что он останется со мной еще ненадолго.

ДА. Я была по-настоящему жалкая.

И когда я, покачав головой, повернулась к нему спиной, направляясь обратно к дому и задаваясь вопросом, как, черт возьми, я объясню это своему сыну, он схватил меня за запястье. Я выдернула его практически без усилий и устремила на него свой смертельный взгляд.

— Ты хочешь уйти? — я взмахнула рукой. — Уходи. — С суровым выражением лица я предупредила: — Но клянусь тебе, Антонио Фалько, если ты уйдешь сегодня, ты уйдешь навсегда. Ты меня услышал?

Да, я это сказала. Но я не это имела в виду.

Я развернулась на пятках, потому что не хотела, чтобы он снова видел, как я плачу. Он остановил меня словами: