Шлак 2.0 (СИ) - Велесов Олег. Страница 39

— Гук давно не заходил?

— Да уж месяц не видел, — не отрывая глаз от доски, ответил банщик. — Говорят, где-то возле Полынника.

Полынник — это территория Загона, на которую уже давно зарились прихожане. Если Мёрзлый отправил Гука туда, значит, намечается что-то нехорошее.

[1] С подводной лодки (англ.)

[2] Слова Роберта Рождественского.

Глава 16

Разбудил меня зуммер. На планшет пришло сообщение:

Управление внутренней охраны: к 6–30 прибыть на общее построение в Радий.

Я посмотрел время: 5–49. Мать твою, они ополоумели в такую рань?

Но делать нечего, пришлось подниматься. Отныне я сотрудник внутренней охраны, а Радий у них место сбора. Мне следовало поторопиться.

Я оделся, умылся. На завтрак уже не успевал, пошёл голодным.

Блоки оживали, коридоры наполнялись людьми, гудели планшеты, рассылая сообщения по сотрудничеству. В Радии собрались сотрудники внутренней и внешней охраны, похоже, это их общее место сбора. Внешники выстраивались возле проходной, внутренняя служба встала полукругом напротив прохода к станку. Командовала женщина в зелёном комбинезоне с нашивкой на правой стороне груди: начальник внутренней охраны. Обращались к ней с толикой страха и подобострастия по имени-отчеству: Галина Игнатьевна. Женщина вызывала стойкое ощущение неприязни: тяжёлый взгляд, хрипловатый голос, близко посаженные глаза, стрижка под мальчика. Справа на поясе кобура с револьвером. Я присмотрелся, огнестрельное оружие было только у неё, у остальных дубинки и электрошокеры. Одеты по-разному: в коричневое, в синие, на левой руке обязательная повязка с логотипом Центра безопасности — оскаленная волчья морда в красном круге.

Я встал с левого края, хотя по росту мог пристроиться к правофланговому. Ровно в шесть тридцать начальница скомандовала «смирно» и зачитала несколько вводных. На планшеты пришли данные по ночным преступлениям на территории всего Загона и ориентировки. Я глянул мельком, Грызун в них не числился, значит, Желатин сработал чётко, а может ЦБ прикрыл.

Дальше начался развод. Отправляли парами в патруль по коридорам и блокам. Пары уже были устоявшиеся, как и схемы маршрутов патрулирования. Основная задача понятна без объяснений: ходить, приглядывать за порядком, жёстко реагировать на нарушения. Мне как новичку пары пока не было. Начальница глянула на меня зверем, поиграла желваками и сказала:

— Кстати, забыла представить нового сотрудника. Знакомьтесь…

Строй обернулся ко мне.

— Дон, статус коричневый. Вы должны помнить его по последнему шоу Мозгоклюя. Кровавый заяц. С сегодняшнего дня он будет сотрудничать… Гоголь, он твой. Обучишь, расскажешь, покажешь. Всё, как обычно. Только сначала своди его на базу, экипируй, как положено, а потом в шестой блок.

После развода подошёл мужчина в синей рубашке, буркнул недружелюбно:

— Иди за мной.

База внутренней охраны находилась сразу за заслоном, прикрывающего подходы к станку. Мы свернули в боковой коридор и оказались в рукотворном помещении с низким потолком. Вдоль стен стояли стеллажи, у входа выстроились в ряд электросамокаты. Чуть дальше несколько самодельных нар, коробки, ящики, столы. Общее впечатление — упорядоченный бардак, который никак не вязался с тем, что руководитель подразделения женщина.

Гоголь пошвырялся среди хлама, выудил на свет пояс, дубинку, электрошокер и с брезгливым видом протянул мне:

— Держи

— Повязку, — напомнил я.

Он снова полез в хлам, чихнул, выругался и вытащил повязку. Я нацепил всё на себя, жаль, зеркала нет, посмотреть, насколько грозного вида получился охранник.

Покончив с экипировкой, мы направились в шестой жилой блок. От третьего он ничем не отличался. Те же комплексы нар по десять койко-мест в ряд и два в ширину, верёвки с бельём между комплексами, снующие дети, недружелюбные взгляды нюхачей. И лица те же, и очереди в помывочную и в столовую. Утро в самом разгаре. Пока основная часть населения не разойдётся по сотрудничествам, очередям и суете не будет конца.

— Бабло есть? — глядя на меня из-под бровей, спросил Гоголь.

Его нахмуренный вид начинал раздражать. Ладно бы он на всех так реагировал, но за время патрулирования мы несколько раз пересекались с коллегами, и с ними он вёл себя вполне нормально. Похоже, он только на меня смотрит недовольной букой.

— Если ты насчёт прописки…

— В жопу твою прописку! По статусу тебе положена коричневая майка. Несоответствие внешнему виду влечёт наказание до трёх дней принудиловки. Хочешь в яму? Ради бога. Только из-за тебя и мне прилетит. Топай в магазин. Я до старосты, через двадцать минут вернусь.

Магазин находился возле помывочной. Ни витрин, ни рекламных плакатов, только доска над входом с надписью «Магазин».

Я зашёл. Народу никого, лишь двое подростков прилипли к прилавку со сладостями. Продавец с заспанными глазами дежурно улыбнулся.

— Чем могу услужить гражданину охраннику?

Магазины в жилых блоках чем-то напоминали универмаги: длинное узкое помещение с прилавками, стеллажами и услужливыми продавцами. Ассортимент достаточно широкий, основная составляющая — продукты питания и одежда. Цены тоже широкие. Подростки, пускавшие слюни над сладостями, взяли пачку печенья за двенадцать статов, и это было не дорого.

— Футболку, — потребовал я.

— О, это сюда, — продавец указал на гардеробную систему в центре магазина.

Футболки и женские платья висели на плечиках. Зелёные, синие, коричневые, чёрно-белые, с длинным рукавом, с коротким, с открытым горлом, с отложным воротником, косоворотки. Тут же брюки однотипно чёрные, зауженные, клёш, свободного кроя, в обтяжку. Рядом на стенде туфли-лодочки, берцы, ботинки, полусапожки, кеды.

Я взял ценник и тут же одёрнул руку. Кусается. Обычная хлопковая футболка с наружным карманом под планшет — триста десять статов. Хотелось бы знать, кто их покупает, если средняя оплата сорок статов в день. Понятно, почему у тёщи бизнес процветает. Рубашки стоили дороже. Я приглядел себе коричневую безрукавку на выпуск, приталенная. На мне бы она смотрелась идеально. Цена восемь сотен.

— Подобрали что-нибудь? — влез под руку продавец. — У нас самый большой выбор и самые низкие…

Я посмотрел на него, и он заткнулся.

— А что-то более приемлемое имеется?

— Могу предложить б/у. Бывшее в употреблении, так сказать. Но всё чистое, заштопанное.

Он снял со стеллажа картонную коробку, в которой кучей была свалена одежда. Я перебрал половину и выбрал более-менее подходящую рубашку, почти один в один с той, что мне понравилась.

Продавец кивнул:

— У вас хороший вкус, гражданин. Триста сорок статов, пожалуйста. Но если пожелаете, то за дополнительные пять статов наша швея вышьет ваше имя на закрылке кармана.

Вышивать всё равно придётся, правда, в помывочной это обойдётся на три стата дешевле, но гулять так гулять.

— Желаю.

— И ещё: если старая рубашка вам больше не нужна, то наш магазин готов выкупить её по цене, скажем, — продавец сделал задумчивый вид, — двадцать статов. Сами понимаете, рубашка не новая, имеются следы починки, одной пуговицы не хватает, обшлага потёрты. Двадцать статов очень хорошая цена.

Я бы отдал её и бесплатно, ибо таскать старую рубаху с собой неудобно, а выкинуть жаль. В общем, покупка обновы обошлась в триста двадцать пять статов. Накладно, учитывая, что всю предыдущую одежду выдавали бесплатно.

Я расплатился и вышел. Вовремя. Гоголь подходил ко входу.

— Готов? — он осмотрел меня критически. — Потянет. Всё, идём на обход.

Гоголь вкратце набросал общую схему сотрудничества внутренней охраны. Развод в шесть тридцать утра, потом либо двенадцатичасовое патрулирование, либо сидишь на базе в ожидании приказа. На следующий день меняешься. Приказать могут что угодно, чаще всего конвоирование осуждённых на ферму. Периодически возникают форс-мажоры в виде облав и разборок с обнаглевшими глаголами. До открытой поножовщины не доходит, потому что и глаголы, и охрана в той или иной степени работают на Контору, но спуску давать нельзя, да и форму держать надо. Для этой цели на базе создали уголок, где можно потягать железо и побуцкать друг друга боксёрскими перчатками. Ночью на базе дежурит бригада из пяти-шести человек на случай какого-либо чрезвычайного происшествия.