Шлак 2.0 (СИ) - Велесов Олег. Страница 43

И в этот миг я увидел Матроса. Он не двигался, просто смотрел на меня, скрестив руки на груди, а у меня на висках надулись жилы. Ведь это он избил меня и полуживого бросил в камеру. Почему бы не потребовать с него за боль и обиду?

— Матрос, кажется, нам есть о чём поговорить?

В зависшей тишине мой голос прозвучал вызывающе.

Матрос не шевельнулся.

— Всё хорошо, Дон. Мой сотрудник был не прав. Он не должен был приказывать тебе. Он мог только попросить, и тогда бы ты не отказал, верно? Значит, к тебе лично претензий нет.

Матрос говорил спокойно, движения его угрозы не несли, хотя мог приласкать меня по полной программе и отправить в яму на принудиловку, ибо я нарушил положение о статусе, поднял руку на старшего. Сознание перестало трепыхаться, кровь успокоилась. Чёрт, я взорвался, не имея на то никаких оснований, даже не имея нанограндов, всёго лишь из-за того, что не хотел лезть в эту вонючую нору. Мёрзлый просил вести себя тихо, а я вспыхнул, как спичка.

Матрос обернулся к зрителям.

— Чего собрались? Это не шоу. В яму хотите? Могу организовать.

В яму не хотел никто, народ начал рассасываться. Матрос вернулся ко мне.

— Дон, проверить нору всё-таки надо. Это должен сделать ты. Понимаешь почему?

Я понимал. Инцидент с синим фермеров так или иначе всплывет, ибо стукачей вокруг хватает. Меня могут привлечь к ответственности за драку и невыполнение приказа. Но если я проверю эту проклятую нору, тогда драку можно будет списать на случайный удар локтем или что-то вроде того. Матрос прикрывал меня. Так и должно быть, Матрос ходит под Дряхлым, Дряхлый ходит под Мёрзлым, я тоже хожу под Мёрзлым, значит, мы одна команда и должны помогать друг другу.

Я перевязал нос и рот банданой и полез под нары. Включил фонарик. Нора не широкая, ширины едва хватало, чтобы протиснуться, задевая плечами стенки. Клаустрофобия мне обеспечена. Вонь сразу стала осязаемой как в том анекдоте: не пахнет, но глаза щиплет. Хотя вру, здесь и пахнет, и щиплет, но лезть всё равно надо. Ход тянулся под небольшим уклоном, через несколько метров поворачивал влево и плавно перетекал в полусферическую камеру. Неведомые копатели постарались на славу. В куче тряпья и отходов сидели четверо. В свете фонарика лица казались сморщенными и серыми. Три женщины и ребёнок. Волосёнки всклокочены, щёки измазаны, непонятно мальчик или девочка. В самодельной нише трепыхался жидкий огонёк жировой лампадки.

Я протиснулся в камеру, сел. Дышать было нечем, просипел, сдерживая рвоту:

— Штрих-код предъявляем.

Провёл планшетом над протянутыми запястьями, проверил номера. Вся четвёрка — наши клиенты. Господи, даже ребёнок. Его каким боком к списку пристегнули? Все дети до четырнадцати лет должны проходить обучение в блоковых гимназиях, и независимо от возраста получают ежедневное пособие в двадцать статов и талоны на спецпитание. У меня над головой соседи родили четырёх огрызков и живут за их счёт, нехера не делают. Вот же жизнь…

Я не стал ничего говорить, развернулся и, работая локтями, пополз обратно. Выбравшись, задышал в бешеном темпе. По лицу катился пот.

— Что там, Дон? — спросил Матрос.

— Пусто. Только говно да тряпки.

Не знаю, почему я соврал. Никого из тех, кто сидел в норе, жалко не было. Но почему-то показалось, что они имеют право не быть пойманными, как и я, когда был зайцем.

— Ладно, продолжаем. — Матрос похлопал в ладоши. — Что стоим? Вперёд! Вперёд! Доноры сами себя на ферму не отправят.

Я поднялся, стряхнул грязь с коленей. От меня разило как от сортира. Аргон скорчил рожу, как будто его вот-вот стошнит, демонстративно зажал нос. Я огрызнулся:

— В следующий раз ты полезешь.

— Не обращай внимания, — миролюбиво сказал Ковтун. — Он так-то нормальный, просто иногда ведёт себя неправильно.

Подбежал Гоголь, заглянул под нары, выругался:

— Задолбали уже рыть. Как кроты, ей богу.

Он сделал отметку в планшете.

— А землю куда прячут? — спросил я.

— Разбрасывают по блоку. Уборщики сметают, вывозят наружу. Каждый раз по две-три новых норы находим. Вообще, это забота конторщиков. Староста должен эту хрень выявлять и своими силами устранять. Мы лишь протокол подписываем.

И побежал дальше. Я кивнул ему в спину:

— Тоже нормальный?

Ковтун кивнул:

— Ага, тоже. Мы все здесь нормальные. А как по-иному? Мы же закон. На нас люди ровняются.

Я посмотрел на него. Серьёзно говорит или прикалывается? Брови сдвинуты, взгляд честный. Похоже, серьёзно.

— Нормальные люди охотниками в шоу не идут.

— Это не от хорошей жизни. За участие — триста статов в день, за убитого зайца — тысяча. Кто ж откажется, когда есть возможность заработать? Я бы тоже не отказался. Зайцы списанный товар, как и доноры.

— Говорят, теперь зайцам ружья выдавать начнут.

— Значит, цены повысятся.

В следующем комплексе взяли сразу пятерых. Сидели в рядок на одних нарах, под нюхачом, на слова не реагировали. Их так же в рядок погрузили на тележку и отправили в коридор. Вот будет прикольно: очнуться завтра в камере с венчиком крапивницы под носом. Что станут делать?

За полтора часа проверили весь проход. Остановились возле каптёрки старосты. Матрос ушёл, а я заглянул в столовую. На раздаче горел огонёк, но людей не было, еды тоже. Получается, сегодня без ужина, пропали талоны. Староста блока, худощавый дед с выбеленной бородой, предложил чаю. Приказал хлыщу, тот сгонял на кухню, принёс кружки, два чайника. Мог бы расщедриться на бутерброды, с него не убудет, сомневаюсь, что обеденный стол у него меньше, чем у Ровшана. Но не расщедрился.

Пить чай я не стал. Дожидаясь, когда остальные группы завершат обход, сходил в помывочную, под горячим душем смыл с себя налёт вони. Пока мылся, прачка застирала одежду, прошлась по ней утюгом. На выходе меня поймал Гоголь.

— Возвращайся в блок, Дон.

— Всё на сегодня?

— Для нас да. А фермеры ещё раз пройдут.

— Недобор?

— Ага, почти двадцать голов. Но это естественно. На каждом рейде не добираем. Невозможно всех сразу собрать, кто-то прячется, кто-то в Петлюровке оттягивается. В следующий раз попадутся.

Я посмотрел на планшет, третий час ночи.

— Развод как обычно, без поблажек?

— Да, как обычно. Не опаздывай.

Вот же счастье мне Мёрзлый устроил — внутренняя охрана. Рабочий день с утра до утра, и главное, чтоб на развод не опаздывал. Не, надо увольняться. За шестьдесят статов…

На планшет пришло сообщение:

Дополнительная оплата за переработку: 420 статов.

Я покачал головой. И даже в этом случае мне эта профессия не нравится.

Глава 17

Поднял меня всё тот же зуммер. Читать сообщение не стал, и без того знаю, что там пишут: явится в Радий к шести тридцати, иначе трындец. Время тоже смотреть не стал. С закрытыми глазами надел рубашку, сунул ноги в берцы. Взял с полочки зубную щётку, поплёлся в помывочную. Пришлось немного потолкаться в очереди. Народ стоял какой-то нервный, мужики обсуждали вполголоса новости. Пока чистил зубы и протирал холодной водой глаза, уловил краем уха неблаговидную фразу «опять эти педрилы с Прихожей». Встряхнул мокрыми волосами, стал слушать внимательнее.

Компания рядом обсуждала если не войну, то военные действия. Непонятно только: мы напали или на нас. Вроде бы не мы, и теперь как бы должны объявить набор желающих проливать кровь за Загон.

Говорили шёпотом, косились на мою повязку с волчьей пастью и, походу, никто идти на службу не хотел. Но опять же, если Контора прикажет, деваться некуда, идти придётся.

Разом у всех загудели планшеты. Я открыл сообщение:

Требуются добровольцы для ведения боевых действий, оплата — триста статов в сутки. Контракт на стандартное сотрудничество — одна неделя с возможным продлением до одного месяца. Добровольцы переходят на довольствие Конторы по второму разряду.

Стоявший рядом мужичок отложил бритву и присвистнул: