Ноктикадия (ЛП) - Лейк Кери. Страница 11

Там не было буквально ничего.

Для полноты картины я набрала «черные черви» и «Университет Дракадии». Первой на экране появилась статья из Дракадийской газеты, датированная всего несколькими неделями назад, заголовок которой гласил: Бездомная женщина напала на проректора с намерением убить. Далее рассказывалось о женщине по имени Андреа Кеплинг, которая жила в одном из заброшенных домов на острове и ворвалась в дом доктора Липпинкотта, проректора Дракадийского университета. Вооружившись киркой, она обвинила его в том, что он засунул ей в живот червей, по словам жены Липпинкотта, которая стала свидетелем нападения.

Я остановилась на этом месте. На пике болезни моей матери она обвинила меня в том, что я тоже что-то засунула в нее. Заразила ее намеренно. В те моменты ее глаза становились мутными, зрачки раздувались. В эти моменты она выглядела достаточно дикой, чтобы убить меня. Я не могла представить, что кто-то ворвется в мой дом в таком состоянии. Да еще с киркой.

Судя по всему, женщина успела ранить Липпинкотта в ногу, но сбежала до приезда властей.

На фотороботе, составленном полицией, Андреа не была похожа на преступницу. В чем-то она напоминала мне мою мать, с ее длинными волосами и усталыми глазами.

Когда в дверь постучали, я застонала и закрыла ноутбук.

— Я занимаюсь.

— Мне просто нужно кое-что обсудить, — раздался приглушенный голос Коннора с другой стороны двери.

— Хорошо. Секунду.

Он открыл дверь и заглянул внутрь, прежде чем шагнуть в комнату.

— Эй, а... — Потирая руки, он прочистил горло. — Я знаю, что в последнее время тебе было очень тяжело. И, э... знаешь, ты могла бы уехать давным-давно. Но ты осталась здесь и помогла с Би... и я знаю..... Я знаю, что тебе не нужно было этого делать.

Мне не нравилось, к чему это может привести. Коннор редко признавал мой вклад. Он часто критиковал меня за то, что я отказывалась от дополнительных смен в больнице — смен, от которых я неохотно отказывалась, чтобы немного позаниматься.

— Я хочу облегчить тебе жизнь.

Определенно, мне не нравилось, к чему это может привести. Это был не Коннор. Коннор был синим воротничком, который в мои шестнадцать лет читал мне лекцию о том, что ничто в жизни не дается бесплатно. Что-то было не так.

— Хорошо.

— Мы уже говорили об этом раньше... — В тот момент, когда его рука поднялась, чтобы потереть затылок, и он отвел от меня взгляд, я точно знала, что он собирался сказать, и вздохнула.

— Я знаю. Ты хочешь сдать мамину старую комнату. — Я полагала, что из уважения ко мне и Би он еще не сделал этого, и я ценила это в течение нескольких лет. Но бороться ради ее памяти не имело смысла. Прошло уже достаточно времени. — Все в порядке.

— Ты уверена, деточка? Я имею в виду... знаешь, я мог бы подождать еще немного.

— Нет, — сказала я, пренебрежительно махнув рукой. — Нам нужны деньги. — В последовавшей за этим паузе я подняла глаза и увидела, что он ковыряется в пальцах, похоже, волнуясь. Возможно, он нервничал, спрашивая меня о комнате. Я тоже нервничала. — Могу я тебя кое о чем спросить?

— Да, конечно.

— Помнишь, после смерти мамы я рассказала тебе о...

— О червях. Да. Я помню. — Нахмурив брови, он опустил взгляд. — Я не... Я не виню тебя, детка, это была довольно жестокая сцена с твоей мамой, истекающей повсюду кровью.

— Ты уверен, что ничего не видел в ванной? — Мне всегда казалось странным, насколько ярким остается в моей голове этот образ того, чего на самом деле не было.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом? — В его голосе прозвучала нотка подозрительности. — Ты читала отчет, Лил. Вскрытие. Несколько раз. Там все есть.

Вздохнув, я откинулась в кресле. Я читала, но профессор Уилкинс также сказал, что не все врачи знают об этом организме как о человеческом патогене. Возможно, они пропустили его при вскрытии.

— Я знаю. Я просто... подумала, может быть, ты видел что-то еще.

— Все, что я видел, подробно описано в этом отчете, — сказал он. — Ты в порядке?

— Да. Я в порядке. Я просто скучаю по ней. — Спорить с ним было бессмысленно. Он якобы не видел того, что видела я. Может быть, кровь слишком сильно затемнила воду. Может быть, все черви каким-то образом попали в канализацию.

— Да. — Он выпустил длинный выдох и прочистил горло. — Итак. Что бы ты сказала, если бы я пригласил Анджело остаться здесь?

Бурлящий страх скрутил мой желудок, когда мое настроение быстро изменилось, и я покачала головой.

— Ты ведь не серьезно, да?

— Я просто подумал, что он все время здесь. И он живет в этой дыре на Самлер.

— Нет. Нет! Да ладно, Коннор! Серьезно?

— Он мой лучший друг, Лилия. — Он провел руками по волосам, напряжение, отразившееся на его лице, стало более очевидным для меня в этот момент.

Сжимая пальцами подушки вокруг себя, я подавила желание бросить в него чем-нибудь через всю комнату.

— Этот парень — гад, Коннор. Ты знаешь, что он загнал меня в угол, когда был здесь в последний раз, и практически угрожал убить меня.

Пренебрежительно махнув рукой, он покачал головой.

— Неа. Он бы этого не сделал. Он просто придурок, вот и все.

— Никакой он не придурок. Он — чертов хищник!

Разведя руки в стороны, он пожал плечами.

— Какого хрена ты хочешь чтобы я сделал, Лилия? А?

— Скажи ему, черт возьми, нет! Это то, чего я хочу. Он урод.

— А кто поможет с долбаными счетами! Я тут тону!

— Я не против соседа по комнате, но не Анджело. Пожалуйста. Мне еще жить здесь и работать!

— Я тоже работаю! — От того, как он ткнул пальцем себе в грудь, исходили флюиды пещерного человека, которые я ненавидела. — Я работаю, и эта гребаная квартира записана на мое имя. Так что я имею право говорить, кто здесь будет жить!

Единственное, что я хотела бы, чтобы моя мать больше думала перед смертью. Не то чтобы у нее был большой выбор — мне тогда было всего шестнадцать, и, конечно, она не могла оформить квартиру на мое имя. Но из-за добавления Коннора в совладельцы возникли действительно напряженные и разочаровывающие ситуации.

— Это было бы чертовски проще, — сказал он.

— А что будет, когда Би приедет домой на праздники? Ты действительно хочешь, чтобы она была рядом с ним? Думаешь, это положительно скажется на ее психическом здоровье?

— Би в порядке! Ей не нужна эта долбаная школа и психотерапевты. Ей нужны друзья! Жизнь!

Ярость вспыхнула во мне, и я вскочила на ноги, сжав руки в кулаки.

— У нее есть жизнь. И друзья! Ей становится лучше, потому что она наконец-то получает помощь, в которой нуждается! Кто-то наконец-то прислушивается к ней. А теперь ты хочешь разрушить это, приглашая подонка Анджело на ночные посиделки! Он неудачник, Коннор. Ты должен бросить его, пока он не втянул нас во что-то опасное!

— Он спас мою гребаную жизнь!

Не то чтобы я присутствовала при этом, конечно, но, очевидно, какой-то парень, к которому они ходили некоторое время назад, наставил на них двоих пистолет. Так получилось, что Анджело оказался проворнее.

— Черт возьми, ты действуешь мне на нервы, как и твоя мамаша!

— Пошел ты, Коннор. Пошел. Ты! Ты никогда не заслуживал моей матери.

— Да? Никто из вас, неблагодарных говнюков, не заслуживает меня. Так что пошла ты, Лилия. — Выходя, он хлопнул дверью, смахнув со стены картину моей мамы.

Это разозлило меня еще больше.

Уголки моих глаз горели от подступающих слез. Не сдавайся. Гневный румянец поднялся по моим щекам, и я стиснула зубы, желая оказаться в другом месте. Где-то далеко. Где были дерево, качели и открытое море.

Я опустилась на кровать и закрыла лицо ладонями. Не сдавайся.

Я не могла жить в одном месте с Анджело. Я не могла. То маленькое убежище, которое я создала в квартире, будет разорвано в клочья его присутствием. Надеюсь, Коннор одумается. В противном случае, мне придется договориться, чтобы Би осталась в общежитии на каникулы. Я постараюсь навестить ее на Рождество, до которого еще несколько месяцев. С тех пор как умерла мама, у нас в квартире не было замечательных рождественских праздников. В основном мы с Би сидели в нашей спальне, слушали старые мамины пластинки —Битлз— и пили слишком много горячего шоколада. Технически, мы могли бы делать это где угодно.